Книга Памирская жуть - Татьяна Майзингер

ВСТРЕЧА В ЧАЙХАНЕ

Машина, резко затормозив, остановилась как вкопанная. И тут же исчезла в клубах поднятой пыли. Мужчины переждали, когда она осела, и только после этого выбрались из автомобиля. Их появление в центре Какайтов не вызвало никакой реакции со стороны местных жителей. И такое не типичное для азиатов отсутствие интереса к чужакам несколько выбило Крюгера из колеи. По делам фирмы он успел побывать во многих уголках Средней Азии, но такого спокойного «приема» еще нигде не встречал. И в киргизской глубинке, и в стане туркменских скотоводов, и в населенных пастухами развалинах древней афганской крепости эффект всегда был один и тот же. Несущаяся вслед машине грязная, босая, сопливая, а главное, крикливая ватага пацанов, беззубые улыбки аксакалов и пугливо-любопытные взгляды из-под разукрашенных хной ладошек или из складок пестрых платков. Крюгер быстро осмотрелся в надежде найти сему разумное объяснение.

– Приезжими тут уже никого не удивишь, – словно читая его мысли, заявил Серик Аджиев. – В Термезе вон немцев полно. Там у них база. Да и туристы последнее время из Душанбе наезжать стали.

В глазах Крюгера присутствие в Термезе иностранцев лишь частично объясняло нестандартное поведение жителей кишлака Какайты. И все же этим ответом своего помощника он пока решил удовольствоваться.

Какое-то удивительное спокойствие населяло этот уголок земли. Негромкие человеческие голоса и щебет птиц, смешиваясь под пыльными кронами высоких деревьев, напоминали шепот тихой волны. В тени дувалов, сидя на корточках, мирно дремали старики. А в самом центре селения, на перекрестке двух дорог, привлекая полчища мух, разлилась огромная лужа. Ее происхождение здесь, в этом насквозь прожигаемом солнцем месте, было Крюгеру тоже не совсем понятно. В глубине тенистой аллеи из незнакомых Патрику деревьев угадывались очертания типичной для здешних мест чайханы. Туда они с Сериком и направились. На чисто выметенном, но заплеванном насваем дворе возвышался деревянный помост под навесом из тонких реек. А над навесом распластало свои толстые руки-сучья гигантское персиковое дерево. И оно цвело. Да так пышно, что создавалось впечатление, будто и помост, и сама чайхана усыпаны девственно-белым снегом.

На большой импровизированной веранде вокруг низкого дастархана сидели все шестеро участников предстоящей экспедиции. Старик-хозяин и двое его сыновей угощали иностранных гостей, стараясь предугадать желания каждого из них. Они были все здесь: и двое молодых парней, занимавших столик напротив крюгеровского в аэропорту Франкфурта, и колоссальных размеров русский со своей молодой спутницей, которых Патрик уже видел в Москве, и возбуждающе свежая австрийка Сандра Платеро-Вебер. «Вот ведь фамилия!» – успел подумать Патрик. А также шестой член экспедиции – профессор Шиллинг. Гости с аппетитом уплетали расставленное угощение.

– Добрый день, господа! – приятно улыбаясь, произнес Патрик. – Я – руководитель экспедиции, и зовут меня… – он выдержал паузу, дожидаясь, когда все шесть пар глаз сосредоточатся на нем, – Патрик Крюгер. Надеюсь, никто не станет возражать, если нашим «международным» языком общения будет немецкий.

Он обвел присутствующих взглядом и на миг задержался на русском, который, не отрывая от Патрика глаз, внимательно слушал, что говорила ему его очаровательная спутница. Калугина, перехватив этот взгляд, выпрямилась и на чистейшем немецком сообщила:

– Я прошу прощения, но мой друг не знает иностранных языков. Поэтому вынужден полагаться на мои скромные знания.

Красавица зарделась, явно напрашиваясь на комплимент.

– Вы прекрасно говорите по-немецки, госпожа Калугина! – не обманул ее надежд Патрик Крюгер.

От его внимания не скрылось, как сверкнули глаза другой женщины группы.

«Конечно же, я должен был с этим считаться! – подумал Крюгер. – Поистине, не найдется такой женщины, которая не считала бы всех остальных своими соперницами!»

Но прежде, чем он смог мысленно развить эту тему, внимание всех было привлечено шумом и криками со стороны дороги.

На перекресток из-за поворота на бешеной скорости выскочил «уазик» армейского образца. Водитель лихо развернул машину и резко затормозил у самого края лужи, подняв фонтаны грязи. Одновременно с этим у противоположного «уазику» дувала метнулась тень. Машина еще не успела как следует остановиться, как противоположная водительской дверца, грозя сорваться с петель, с шумом распахнулась. Из «УАЗа» буквально выкатился крупный мужчина в форме майора ВВС. Смешно чертыхаясь и беспрестанно матерясь, он бросился в обход лужи. События в центре кишлака Какайты развивались с молниеносной быстротой. А лица невольных свидетелей этих событий растягивались в улыбках. Тот, кто до последнего момента прятался в полумраке дувалов, видимо, принял какое-то решение. Потому как оставив спасительную тень, под стать майору кинулся вокруг огромной лужи. При этом он внимательно следил за тем, чтобы расстояние между ним и его преследователем не сокращалось. Судя по обмундированию, это был солдат срочной службы. Типичная для этого региона военная форма одежды: песочного цвета куртка и штаны и того же цвета панама. А вот обувь этого малого явно не соответствовала армейскому образцу. Это были самые обыкновенные кеды. Парень, ловко уходивший от преследования, крепко прижимал к груди потерявший форму вещмешок. Последний же при каждом скачке молодого человека отзывался знакомым каждому любителю выпить звуком. Наконец запыхавшийся майор остановился. В ту же минуту замер и солдат. Однако было заметно, что в случае необходимости он был готов продолжить сумасшедший кросс. Майор, стирая с лица пот, оценивал обстановку. Он явно сознавал, что за молодым, хорошо подготовленным к защите своей Родины и всего, что с ней связано, солдатом ему не угнаться. А потому пошел на хитрость. Вперив в своего визави грозный и одновременно завораживающий взгляд кобры, он громко зарычал:

– Поздигунов, сукин сын! Ты же знаешь, что от майора Мамотова еще никому не удавалось уйти! И как бы ты быстро ни прыгал, я тебя все равно поймаю! Так что давай лучше по-хорошему: ты отдашь мне свой мешок и спокойно сядешь в «уазик». А я даю слово офицера, что пасть я тебе, подлец, рвать буду не больно!

Тот, кого назвали Поздигуновым, затравленно озирался по сторонам. Он искал выхода из создавшегося положения и, казалось, не находил его. Минута тянулась за минутой, а на перекрестке ничего не менялось. Лишь взбешенный непослушанием своего подчиненного майор помаленьку приходил в себя. Но вот глаза загнанного в угол беглеца лукаво заблестели. И всем стало ясно, что выход был найден. То, что последовало дальше, не только повергло в смятение майора ВВС, но и вызвало ребячий восторг у свидетелей происшествия. Ни на минуту не выпуская из поля зрения своего преследователя, который осторожно, шаг за шагом сокращал расстояние между ними, он одной рукой снял кеды. После чего выпрямился и с ехидной улыбочкой смело шагнул в мутные воды лужи. И чем глубже он заходил, крепко держа свой злополучный мешок, тем больше вытягивалось лицо окончательно потерпевшего фиаско майора. Однако, как выяснилось, страдания офицера на этом не закончились. Дошлепав до середины сомнительного вида «водоема», парень поставил мешок прямо в воду. Он неторопливо распустил завязки и извлек на свет божий бутылку красного вина. Солдат ловко откупорил емкость и только после этого обратился к ошарашенному майору: