Книга Тень спрута - Сергей Щеглов

— Совсем как у нас, — пробормотал Макаров.

— Пойдемте вниз, — предложил чейн. — Я покажу вам санузел и кухню.

Они спустились по скрипучей лестнице, устланной вытоптанной пальмовой циновкой, и оказались в просторной прихожей. По левую руку Макаров увидел широкую дверь в сад, открытую по случаю теплой погоды, а прямо перед собой — вчерашнюю веранду, на которой и происходил злополучный ужин.

— Санузел, — чейн указал на дальнюю от Макарова дверь. — Четыре туалетные кабинки, две душевые, парная и бассейн.

— Понятно, — кивнул Макаров.

— В точности как у вас, — улыбнулся чейн, — в двадцать первом веке.

Макаров вспомнил свой грязный подвал, тонкую струйку холодной воды из ржавого крана, забранные фанерой оконца — и невольно усмехнулся.

— Кухня, — сказал чейн, раскрывая двустворчатую стеклянную дверь.

Макаров повернул голову и увидел помещение размером с небольшое кафе. Широкий разделочный стол, мойка для посуды, шкафчики для специй, подставки под тарелки — все это выглядело весьма странно на фоне растворяющихся в воздухе и вновь возникающих из ниоткуда вещей.

— Кухня? — удивленно переспросил Макаров.

— Семен Петрович часто готовит вручную, — пояснил чейн.

— А если мне просто захочется поесть? — спросил Макаров. — Где здесь у вас холодильник?

— Холодильник не нужен, — ответил чейн. — Просто щелкните пальцами. Ну же, смелее!

Макаров послушно щелкнул пальцами.

Чейн растаял в воздухе и тут же возник у разделочного стола — в белом фартуке, поварском колпаке и с улыбкой во весь рот.

— Что будем кушать? — спросил он, залихватски подхватив со стола поднос.

— Да пока ничего, — ответил Макаров. Как ни странно, есть ему не хотелось. Возможно, сказывался вчерашний ужин, который Макаров никак не мог вспомнить. — Расскажите лучше, что здесь вчера было. С чего это вдруг я так напился?

— Пойдемте на веранду, — предложил чейн, в мгновение ока избавившись от фартука, подноса и колпака. — С какого момента рассказывать?

— С самого начала, — твердо сказал Макаров. — С первой рюмки!

Веранда, располагавшаяся со стороны парадного входа, состояла из двух половинок. Левая ее часть, увитая какими-то ползучими растениями, больше походила на зимний сад, зато правая оказалась совсем знакомой. В центре ее стоял деревянный стол, вокруг него — плетеные кресла. На столе громоздились пузатые бутылки с узким горлышком. Пересчитав их, Макаров издал горестный вздох.

— Как говорит Семен Петрович, — назидательно заметил чейн, — под хорошую закуску, да если угощают, пить можно до бесконечности!

— Только бесконечность эта быстро кончается, — мрачно заметил Макаров. — Шесть бутылок. Литровых!

— Но и вас было шестеро, — пожал плечами чейн.

— Шестеро?! – с ужасом переспросил Макаров.

Он помнил только Лапина, да еще вертелась перед глазами чья-то остроносая физиономия. Владельца физиономии звали Колей.

— Семен Петрович, — перечислил чейн, — вы, Николай Шубников, Сандра Вуртц, Олег Каро и Марат Таранцев.

— И что же мы с ними делали?! – убитым тоном спросил Макаров.

— Ели, — ответил чейн. — Пили. Разговаривали.

— О чем? — воскликнул Макаров. — О чем разговаривали-то?

— О вас, главным образом, — сказал чейн. Он наморщил лоб, словно человек, вспоминающий давнее прошлое. — Потом — об эксперименте Таранцева. Потом — о людях двадцатого и двадцать третьего века…

— А что обо мне говорили? — спросил Макаров. — И что я сам… говорил?

— Вас в основном спрашивали, — сообщил чейн. — Огорчались, что вы из две тысячи первого года.

— О чем спрашивали-то? — с беспокойством спросил Макаров. Он вспомнил, какую ахинею обычно нес в пьяном виде, и покраснел от смущения.

— Может быть, — предложил чейн, — вы все-таки позавтракаете? Семен Петрович говорил, что у вас будет насыщенный день.

— Тогда надо поесть, — кивнул Макаров. Не успел он произнести эти слова, как чейн снова выхватил из воздуха поднос и вопросительно посмотрел на Макарова. — На ваш выбор, Второй!

Чейн мигом накрыл на стол. Присмотревшись, Макаров заметил, что человек-робот снимает блюда с пустого подноса. Присмотревшись еще внимательнее, он понял, что тарелки вместе с содержимым выдуваются у чейна из ладони, застывают в виде материальных объектов и только тогда оказываются на столе.

Приятного аппетита, подумал Макаров, поспешно отводя взгляд.

— Вот, — сказал чейн, протянув Макарову бокал с зеленой жидкостью. — Выпейте для аппетита.

Макаров с подозрением понюхал бокал. Спиртом не пахло.

— Как вы это делаете? — спросил он, повертев в воздухе ладонью. — Откуда тарелки берутся?

— Оттуда же, откуда и я сам, — ответил чейн. — Да вы присаживайтесь, Семен Петрович вернется только к полудню!

Макаров покорно сел и пригубил зеленый напиток, оказавшийся одновременно горьким и сладким.

— Вот смотрите, — чейн присел напротив, поставил перед собой пустую тарелку. — Все это, — он обвел рукой сервировку стола, — материальные объекты. Но в основе своей они состоят из одних и тех же элементарных частиц. — Чейн сложил левую ладонь лодочкой и то ли вылил, то ли высыпал на тарелку странную белую массу. Макаров сразу же вспомнил озеро «хроноквантовой пены», над которым оказался в первые минуты своего пребывания в этом мире. — Протоны, нейтроны, электроны — и немного порядка. В результате получаются атомы, молекулы, вещество, тарелки и даже хрустящая корочка вашего бифштекса. А у меня на тарелке — те же самые электроны, протоны и нейтроны. Но — безо всякого порядка. Специальное состояние материи, которое называется «исм». Исходный материал, — улыбнулся чейн. — Тоже сокращение.

— Это в него вы превращались, когда через пол просачивались? — спросил Макаров. Зеленый напиток уже подействовал, в животе заурчало, и Макаров, не дожидаясь приглашения, налег на далеко не легкий завтрак.

— Практически да, — кивнул чейн. — Исм был спроектирован для выполнения двух функций. Во-первых, он обеспечивает низкотемпературные ядерные реакции. Благодаря этому мы можем создавать любой материал, — чейн прикоснулся пальцем к белой поверхности исма, и тот мгновенно превратился в лужицу кетчупа, — или, напротив, уничтожать его, когда надобность в нем отпадает. — Чейн положил на тарелку всю руку, и та прямо на глазах у Макарова впиталась в стол. — А во-вторых, исм содержит в себе запасы энергии, требующиеся для такого рода превращений. Вот и все, — заключил чейн. — Не правда ли, просто?

Макаров отрезал кусок бифштекса, насадил его на вилку и тщательно обнюхал.

— Значит, — спросил он, признав бифштекс годным к употреблению, — мы с Калашниковым тоже созданы из этого исма?