Книга Магия Дерини - Кэтрин Куртц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее епископ Арилан совершенно уверен, что считывание Морганом мыслей принца-священника Меары, отца Джедаила, вполне правомерно, хотя, казалось, для этого не было никаких оснований. Келсон, конечно же, имеет представление о разумных пределах того, как далеко может простираться его власть, хотя считает, что некоторые его поступки простительны ему как королю. Он утверждает, что никогда бы не воспользовался своими способностями для того, чтобы заставить Сидану ответить согласием на его предложение выйти за него замуж, и его очень беспокоит, что время от времени он серьезно раздумывает, не применить ли их. У нас, правда, нет никаких свидетельств, подтверждающих, что он мог поддаться такому искушению.
«Обещаю тебе, что первый и единственный раз я так поступаю с тобой без твоего согласия, конечно, если это не вопрос жизни и смерти», — уверяет он юного Айво.
(«Тень Камбера»).
Иными словами, Келсон обещает не использовать свои способности для того, чтобы прочесть мысли Айво или контролировать его разум ради собственного любопытства или корысти. Уже следующим утром это намерение подвергается испытанию, когда он и Дугал шутя заговаривают о возможности проверить, что на уме у оруженосца Конала, чтобы побольше узнать о его таинственной невесте, хотя разговор этот, без сомнения, дает понять, что ни один из молодых людей никогда не пойдет на это. Келсон не злоупотребляет своими возможностями, понимая, что вынужденное послушание продлится ровно столько, сколько он будет держать в своей власти того или иного человека, а долгое царствование должно опираться прежде всего на взаимное доверие. Иногда кажется, что Келсон совершает тот или иной поступок исключительно ради выгоды, однако это не так. У Келсона всегда есть конечная цель, и он стремится к этому идеалу.
Можно возразить, что подобные рассуждения отдают ситуативной моралью, простой и бесхитростной. Собственно, так оно и есть. Однако жизнь такова, что мораль не может не быть гибкой и многое зависит от конкретной ситуации, особенно если необходимо принять решение, основываясь не только на собственных интересах, но и на интересах тех, о ком вам нужно заботиться. И у нас есть свидетельства того, как Дерини, принимая то или иное решение, противопоставляют благо многих ущербу одного. Таков удел королей, и короли Дерини — не исключение, хоть они и обладают гораздо большими способностями и возможностями, чем большинство простых смертных.
Когда Камбер и члены его семьи воздействуют на сознание принца Синхила, чтобы похитить его из монастыря, а затем пробудить его потенциал Халдейна, им кажется, что ими движут интересы страны. Ими же Камбер руководствуется и тогда, когда принимает внешность убитого Эриеллой Элистера Келлена. Все его последующие поступки вызваны необходимостью сохранить эту внешность, и он использует свои способности, скорее, ради того, что считает благом других, чем своим лично. Время от времени Дерини влияют на поступки и даже мысли других ради того, что считают благом. До тех же пор, пока мотивация их поступков остается благородной, вероятно, можно полагать это явлением положительным, хотя, в общем, нельзя думать, что Камбер и члены его семьи никогда не преследуют личных целей. Мы не можем также считать, что Келсон или Морган, или Дункан, или кто-либо другой из Дерини, заложивших основы Ордена, злоупотребили своими возможностями.
Однако Дерини не всегда поступают благородно, и именно такие случаи остаются в памяти людей. И если можно утверждать, что абсолютная власть способна абсолютно испортить человека, то, вероятно, можно заключить, что почти ничем не ограниченная власть может испортить человека до той же степени. Когда Дерини поступают, сообразуясь с честью, когда они стремятся кому-то помочь или добиться справедливости, они действительно могут стать могущественной силой. Когда же они используют свои способности, чтобы за счет других достичь своей собственной цели, их разрушительная сила может внушить лишь отвращение.
Иллюстрацией этого служат события Междуцарствия, участниками которых становятся Имре и Эриелла, чьи действия — типичный пример злоупотребления способностями Дерини ради собственных интересов.
К сожалению, именно такие злоупотребления остаются в воспоминаниях людей на протяжении почти двух веков. Настороженное и сдержанное проявление терпимости по отношению к Дерини начинает появляться лишь во времена царствования Келсона. Вплоть до вступления на престол Келсона и даже в годы, предшествующие Реставрации, когда Дерини могли открыто действовать лишь в Гвиннеде, их власть фактически была неограниченной, если вообще можно было говорить о каких-либо ограничениях по отношению к ним. И в самом деле, правители Междуцарствия, без сомнения, поощряли слухи о своем всемогуществе и о том, что они могут быть всеведущи, если только пожелают этого, стоит лишь внимательно взглянуть на человека.
Страх перед взглядом Дерини в основном рассеивается ко времени вступления на престол Келсона, и хотя для того, чтобы узнать, что у человека на уме, не требуется непосредственного контакта — эта процедура являет собой разновидность чтения мыслей — настороженное отношение к прикосновению Дерини остается. Это и имеет в виду Арилан, напоминая Дункану о событиях рокового утра Пепельной среды 1125 года.
— Тебе чертовски повезло, что все запоры были сняты этим утром, когда ты раздавал пепел. Надеюсь, ты понимаешь это. И ты, и я — мы оба знаем, что, пожелай ты пойти даже на короткий контакт, достаточно было перекрестить лоб любого, кто приблизился бы к алтарной ограде. К счастью, они не знали этого.
(«Тень Камбера»)
Арилан несколько преувеличивает: столкнувшись с любым сопротивлением, Дерини не сможет мгновенно подчинить себе избранного им человека, для этого нужно время. Однако страх перед прикосновением тем не менее имел под собой достаточно оснований, кроме того, люди ничего не знали о каких-либо ограничениях, касающихся способностей Дерини.
Дерини всегда отдают себе отчет в том, что их магия не может мгновенно прийти в действие. Чтобы достичь необходимого состояния, им нужно привлечь силы, находящиеся в их распоряжении. Так что стрела, пущенная с определенного расстояния, может оборвать жизнь волшебника в тот миг, когда он собирает силы, чтобы броситься в атаку или перейти к обороне.
А раз уж мы заговорили об обороне, то, вероятно, будет уместным упомянуть о ее первой линии — защитных полях.
В некоторой степени все Дерини обладают защитными полями или, по крайней мере, умеют создавать их. Это естественное психическое свойство Дерини, охраняющее их разум от постороннего вмешательства. До тех пор пока Дерини не угрожает опасность, его защитные поля чаще всего бездействуют, оставляя открытым канал ввода обычной информации, доступной его восприятию.
Способность полей вызывать различные зрительные образы варьируется от стеклянных куполов и мерцающих занавесов до стальных щитов в зависимости от вкуса и, вероятно, тренированности каждого Дерини.
Защитные поля, если они достаточно прочны, делают Дерини практически неуязвимыми, и даже очень умелый Дерини вряд ли сумеет справиться с ними. Они не позволяют читать мысли защищенного объекта или как-либо иначе контролировать его: ни усыпить, ни ввести в бессознательное состояние, ни проникнуть в разум. Лишь Целители могут воздействовать на тех, кто защищен полями, не проникая сквозь них, хотя результат был бы гораздо более ощутимым, если бы Целитель и его пациент действовали вместе.
