Книга Два талисмана - Ольга Голотвина

«Ну, вот ты и стал взрослым, мой мальчик. Теперь ты имеешь право владеть имуществом, вести судебные тяжбы и жениться…»

Ни особого имущества, ни судебных тяжб, не говоря уже о женитьбе, у юного Ларша не ожидалось. Но он был горд, как петух на заборе, а в груди медленно таяла льдинка страха, позволяя ликованию затопить душу…

Но почему это чувство вернулось сегодня? Разве можно сравнить трепет, охвативший его пред ликом короля, с волнением от первого дня в аршмирской страже?

Да. Можно. Будет ужасно стыдно, если потомок Первого Спрута не справится с тем, что по плечу простым городским парням, которым неохота идти в подмастерья к ремесленникам или в портовые грузчики…

— Эй, парень! — громыхнуло сзади. — Это я тебе! Ты что, недавно в страже?

И тяжелая ладонь увесисто хлопнула Сына Клана по лопатке. Впоследствии Ларш гордился тем, что сдержался, не врезал невеже по зубам. Только развернулся и испепелил взглядом того, кто посмел прикоснуться к Спруту.

Вернее, попытался испепелить. Но сразу понял, что это у него не получится. Не очень-то испепелишь взглядом бесцеремонного незнакомца головы этак на две выше Ларша. Крепкий, жилистый, смуглый, с пронзительными, насмешливыми, по-наррабански темными глазами. Волосы тоже наррабанские: черные, курчавые, с сединой на висках. И короткая бородка тоже жесткими кольцами, с проседью.

Все это Ларш рассмотрел с первого взгляда. И еще понял, что незнакомца явно забавляет злость мальчишки с новехонькой перевязью на груди.

Под насмешливым взглядом темных глаз Ларш почувствовал, что гнев его стихает. Юноша умел взглянуть на себя со стороны — и понял, что и впрямь выглядит смешным.

— Только что получил перевязь, — ответил он учтиво.

— Ага! Попрошу, чтобы тебя определили в мой десяток. У меня всего-то четыре морды остались, моя морда пятая. Запоминай, парень: твоего будущего командира зовут Аштвер Зимнее Оружие. А тебя под каким имечком отец в жизнь отправил?

Юный Спрут заметил, что десятник не назвал свой Род или Семейство. Только имя. Здесь что, так принято? Ну-ка, попробует и он…

— Ларш Ночная Волна, — ответил юноша — и его захлестнуло непрочное чувство веселой свободы. До чего же все-таки интересно побыть просто Ларшем! Конечно, долго это недоразумение не протянется, но он постарается его продлить — и выжмет удовольствие до капли!

— Здешний, аршмирец?

— Нет. — Ларш заметил разочарование во взгляде десятника и поспешил добавить: — Но время от времени приезжал в город. Мальчишкой… и потом…

— Улицы-переулки-закоулки, стало быть, не знаешь… Впрочем, освоишься помаленьку. Сколько лет?

— Девятнадцать.

— Молод, зелен… ну, да все мы такими были. И чем занимался до счастливого дня, когда Серая Старуха подсказала тебе нацепить перевязь «краба»?

— Да так, ничем… — Тут Ларш вспомнил за собою хоть какое-то умение, полезное для будущей службы. — Обучался владеть оружием.

— Ну, хоть что-то… Грамотен?

— Да.

— Это для нашего брата не главное, но лишним не будет… Женат?

— Да храни Безликие!

— Правильно, с этим только дураки торопятся. Жить будешь в казарме?

— Нет, снимаю жилье. — Ларша забавлял этот бесцеремонный допрос.

— Вот это зря. Зачем деньги тратить? А семьи, что ли, нет, чтобы вместе с нею жить?

— Я сирота. — Ларш скользил меж правды и недомолвок. — Родственники есть, но мы повздорили. Они пообещали оплачивать мне жилье, а на прочее буду зарабатывать.

— За жилье не платить — большое дело! — оценил десятник удачу, выпавшую новичку. — С нашего жалованья особо не разживешься. Но ты не унывай. Поглядишь, как другие крутятся, — тоже научишься.

Беседа становилась все увлекательнее. Увы, ее прервало появление старого слуги, сообщившего, что начальник стражи ждет к себе молодого господина.

— Чего мешкаешь? — нахмурился Аштвер. — Раз начальство приказывает… бе-гом!

* * *

Начальнику городской стражи не повезло с именем.

Конечно, на каждом шагу ему встречались люди, носившие имена и почуднее, причем никто не обращал на это внимания. Но если отец назвал тебя Джанхашар Могучий Бык, а боги дали тебе мелкий росточек и щуплую фигурку, поневоле начнешь подозревать всех встречных-поперечных в том, что им хочется отвернуться и вволю похихикать.

Такие подозрения не способствуют мягкости нрава. Маленький Джанхашар держал стражников в страхе и трепете! Это доставляло ему мрачное удовлетворение: да, у него не хватит силенок и кошку убить, но любой верзила, который может сверху вниз глядеть на его макушку, без иронии говорит друзьям: «У Джанхашара тяжелая рука…»

Но сейчас грозный начальник стражи пребывал в полнейшем смятении, а хваленая «тяжелая рука» мяла лист бумаги, исписанный размашистым властным почерком.

Письмо было доставлено в Дом Стражи поздно вечером, когда Джанхашар уже ушел домой. И утром беднягу начальника ждал сюрприз…

Со всяким приходилось сталкиваться Джанхашару, но не с таким!.. До чего все-таки неистощима на выдумки Хозяйка Зла!

Сын Клана — среди аршмирских «крабов»! Да еще и племянник Хранителя! Причем Хранитель требует, чтобы его родственнику не только не делали послаблений по службе, но, напротив, спрашивали с него строже, чем с прочих стражников, дабы, как изволил выразиться Спрут, «служба не казалась молодому господину пуховой подушкой…».

Если бы речь шла о ком-то другом — расстарался бы Джанхашар! Такую жизнь устроил бы незадачливому новобранцу — бедняге хватило бы воспоминаний до старости. Но сейчас…

«Высокородные господа поссорились, — со злым отчаянием думал начальник стражи. — А я в их ссору вляпался, как в болото…»

Джанхашар с тоской выглянул в окно — на двор, где торчал юнец в черно-синей перевязи. Ну вот, жутко даже подумать: он заставляет Спрута ждать за дверью! Надо было, конечно, сразу его принять… но никак не удается решить: как же себя с ним вести?

Во дворе к высокородному юноше подвалил десятник Аштвер, с маху хлопнул по спине. Джанхашар дернулся, будто это его шарахнули грубой лапищей. Хотел проорать скотине-десятнику, чтобы тот немедленно прекратил… а что, собственно, прекратил?

Джанхашар сдержался, вцепившись в подоконник, а юный Спрут обернулся и что-то сказал Аштверу.

Разговаривают! О Безликие, разговаривают! Причем у Аштвера рожа без тени подобострастия!

Эге, а ведь юный господин наверняка не назвался Сыном Клана, иначе беседа не шла бы так бойко. И что это может значить? Вероятно, Спрут не хочет, чтобы по городу ходили слухи о его позоре?

«Да провалитесь вы оба в трясину, и дядюшка, и племянничек! — взвыл про себя Джанхашар. — Вместе с вашими дурацкими играми! Вы сегодня побранились — завтра помирились, а я виноватым окажусь, да? Молодой господин не забудет, как я ему жизнь отравлял!»