Книга Черный ростовщик - Олег Мушинский

На пересечении двух улиц Эспаду остановил патруль городской стражи. Возглавлял патруль невысокий горбоносый альгвасил в ярко-красном плаще, чуть более ярко-красном камзоле и чуть менее ярко-красных штанах. В сочетании со светлыми сапогами и широкополой шляпой с опять же ярко-красным плюмажем, он всем своим обликом походил на молодого задиристого петуха, вышедшего во двор показать всем курам, кто тут самый главный. Чтобы ни у кого не возникло лишних сомнений, важную птицу сопровождали три злющих «пса» — три дюжих стражника во всем черном, в кирасах и с алебардами в руках. Стражники только лениво посматривали по сторонам, но их командир бдил за четверых.

— Сеньор! — окликнул он дона Себастьяна. — Да, да, вы?! Вы что же это нарушаете? Никак на войну собрались?

— А с кем война? — вопросом на вопрос ответил Эспада.

— Войны, официально, у нас нет, — строгим голосом сообщил альгвасил. — А вот что есть, и тоже, кстати, официально, так это строжайший королевский запрет на ношение всякого огнестрельного оружия кем попало.

И он ткнул пальцем в торчащий из-за пояса дона Себастьяна пистолет.

— Так я и есть не «кто попало», — с улыбкой возразил Эспада, мысленно кляня себя последними словами.

За три месяца плавания плюс недавние треволнения он напрочь забыл про королевский указ. Тем более что и раньше обращал на него куда меньше внимания, чем мог бы надеяться Его Величество. А он — указ — оказывается, и до Нового Света добрался.

Суть же его сводилась к следующему: Его Католическое Величество Филипп IV, Божьей милостью король Испании и еще такого количества земель, что скоро и не перечислишь, запретил своим подданным, находящимся не при исполнении государевой службы, носить при себе огнестрельное оружие. То, что дон Себастьян — благородный идальго, его нисколько не извиняло. В Испании и так уже каждый десятый — дон. И каждый из этих донов чуть что сразу за шпагу хватался. Не хватало еще, чтобы они все вдобавок палить друг в друга начали.

Поначалу подобных проказников ссылали на галеры, но в последние годы дела шли нелучшим образом, и на всех нарушителей многочисленных королевских указов галер уже просто не хватало. Тем, кому не нашлось места у весла, всегда находилось место в тюрьме. Там, правда, не заставляли работать, но зато и не кормили. Имелось ли должное количество галер в Новом Свете, Эспада не знал, да и не стремился узнать об этом на собственном опыте. Альгвасил тем временем окинул его внимательным оценивающим взглядом:

— Так-так… И кто же вы, сеньор?

В ответ Эспада предъявил свой патент. Пусть и несколько пострадавший от морской воды, тот был вполне читаемым. Главное: не пострадали ни печать, ни подпись, ни имя дона Себастьяна Эспады, хотя последнее было менее важным. Все равно в лицо здесь его никто не знал. С другой стороны, документ с размытым именем всегда внушал подозрение. Альгвасил и без того изучил его так внимательно, словно от этого по меньшей мере зависела его жизнь или даже более того — размер жалованья. Стражники проявляли куда меньше служебного рвения и больше поглядывали в сторону таверны под навесом, слева по улице. Стена там была только одна, дальняя, зато очень симпатичные девицы ловко сновали между столиками, разнося заказы и одновременно зазывая новых посетителей. Не обделяли они своим вниманием и стражей порядка.

— Похожа на настоящую, — проворчал альгвасил, возвращая бумагу, и добавил: — А мне казалось, что пехота, тем более морская, должна знать, что такое дисциплина. Надеюсь, пистолет хотя бы не заряжен?

— Нет, конечно. У меня, по правде говоря, и пороха-то нет.

— Тем более незачем носить оружие так открыто. У нас, сеньор, знаете ли, город приличный и законопослушный.

Эспада недоверчиво хмыкнул и сразу перешел в контратаку:

— То-то меня чуть не убили, едва успел с корабля сойти.

— Где и когда? — строго уточнил альгвасил.

Дон Себастьян кратко поведал о своем вечернем приключении, старательно подчеркнув свою роль жертвы. Шаг все равно несколько рискованный, но теперь, вдали от тел, рассказ представал в другом свете. Дон Себастьян не оправдывался, он сообщал, хотя мог бы — будь он виновен — и промолчать. Опять же, если прекрасная незнакомка надумала его погубить и сочинила донос, лучше упредить возможные вопросы. Одной обороной битвы не выигрывают.

Кстати, о самой прекрасной незнакомке Эспада в своем пространном рассказе умолчал. Если бы кто-то спросил, почему — дон Себастьян предъявил бы в ответ целый список причин. Начал бы с того, что недостойно благородному идальго плохо отзываться о даме — даже если она такая чертовка, что хорошего о ней сказать просто нечего, — и закончил бы тем, что роль незнакомки в несостоявшемся грабеже была декоративная. Не пойди дон Себастьян за ней, бандиты настигли бы его на дороге. Истинной же причиной было то, что Эспада надеялся снова увидеть ее, причем не через тюремную решетку, хотя и понимал, как ничтожны его шансы на это. Разве что произойдет чудо…

Альгвасил, похоже, уловил, что сеньор что-то недоговаривает, и подозрительно прищурился. Не будь тот офицером с королевским патентом в кармане, тут же и арестовали бы. Еще раз уточнив, где именно произошел инцидент, альгвасил поинтересовался:

— А с чего это вас, сеньор, вообще понесло в скалы?

— Просто хотел осмотреться сверху. Это, насколько я осведомлен, не преступление.

Альгвасил хмуро кивнул.

— И, не успел я сделать несколько шагов, — продолжал наступать Эспада, — как лично убедился, что не все горожане вашего славного города приличны и законопослушны.

— Я говорил о городе, а не о горожанах, сеньор, — парировал альгвасил. — Горожане, конечно, бывают разные. Как и приезжие. Значит, тех троих вы закололи?

— Двоих, — поправил его Эспада. — Третий сам сорвался со скалы.

— Угу. Стало быть, пистолет вам опять же не понадобился, — вернулся альгвасил к исходной теме разговора. — И, опять же, оснований носить его вот так открыто у вас нет.

Ловкий выпад. Дону Себастьяну осталось только виновато развести руками. Альгвасила это, похоже, удовлетворило. Не настолько, конечно, чтобы позволить и далее разгуливать сеньору с пистолетом за поясом. Последний он посоветовал — причем очень настоятельно — переносить исключительно в багаже. Хотя бы в сумке, если уж благородный идальго путешествует налегке. Последнее, кстати, опять пробудило подозрительность альгвасила. Пришлось заодно вкратце поведать и о кораблекрушении.

— Знаете, — улыбнулся Эспада. — Если уж у нас зашел такой долгий разговор, может быть, присядем там за столик. Я, кстати, еще не завтракал, а время уже к обеду близится.

Альгвасил фыркнул, давая понять, что намек понял, и покачал головой.

— Нам еще надо разобраться с вашими мертвецами, сеньор. Под этим солнцем протухнут моментально, а нам с ними возиться.

— Тогда, с вашего позволения, я удаляюсь.

Альгвасил кивнул и уже шагнул в сторону, но обернулся.