Книга Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок

— Очень странное, — согласился Эдвард.

— Знаешь, что я думаю об этой амфибии? Это очень любопытно, черт возьми, — как раз наш случай. Этим стоит заняться. Я напишу в Вудс-хоул сегодня же. Подпишусь именем Лассена — он не будет возражать. Чертова косилка!

Газонокосилка приближалась к окну кухни, ее рев нарастал, становясь оглушительным и невыносимым; наконец в окне появился улыбающийся азиат в широкополой шляпе и широких брюках и кивнул остолбеневшему Уильяму. Миновав куст роз, азиат покатил свою машинку дальше, за угол дома.

— Кто это, черт возьми? — страшным шепотом спросил Уильям, словно косильщик мог его подслушать.

— Садовник. Ямото. Я нанял его полгода назад. Удивительно пунктуальный человек. Работает строго по часам, будь на улице дождь или солнце.

Уильям молча проследил за тем, как косилыцик за кухонным окном исчезает из вида, потом вскочил и бросился к окну в гостиной, чтобы посмотреть на результаты его труда — дорожку, выкошенную в траве скрежещущим механизмом. Вернулся к столу он очень задумчивый.

— Мне это не нравится, — заявил он. Эдвард попытался сменить предмет разговора.

— Прошлым вечером со мной случилась странная штука. Длилось это недолго, всего несколько секунд. По-моему, это было как раз тогда, когда я читал статью о кальмаре. Мне показалось, что к моему лицу прикоснулось влажное щупальце или прядь водорослей. Я даже уверен, что почувствовал запах, на мгновение. Но в тот момент я всего этого почти не осознавал, понимаешь, так бывает с жужжащей над ухом мухой за секунду до того, как ты ее заметил. Жужжание уже стихло, тут-то ты и начинаешь крутить головой. Пытаешься разглядеть муху. Но мухи уже нет, может быть, она уже села куда-нибудь. Ничто больше не жужжит и не летает, и тебе начинает казаться, что, может быть, ничего и вовсе не было. Понимаешь, о чем я?

Но Уильям, чье лицо застыло в дюйме от оконного стекла, сейчас понимал только одно: Ямото приближается, выворачивает из-за угла и направляется к окну, широко улыбается и машет ему рукой. Рев косилки быстро поднялся до максимума, потом, по мере того как Ямото шел дальше вдоль волнистого края лужайки, кольцом обнимающей дом, начал стихать.

— От кого у этого человека были рекомендательные письма? — неожиданно спросил Уильям.

— Понятия не имею, — откликнулся Эдвард. — Кто-то посоветовал мне нанять его. Он просто стрижет наш газон, и все. Знаешь, у меня есть отличная мысль…

Но сколь бы прекрасна эта мысль ни была, она не могла ни завлечь, ни унять Уильяма — не обращая внимания ни на что на свете, кроме стрекота косилки, он замер у окна.

— Я знаю его.

— Вряд ли.

— Он работает садовником в Поместье. Я уверен.

— Эти азиаты… — ответил Эдвард, небрежно взмахнув рукой.

— Здесь нет ничего смешного, Эдвард! — выкрикнул Уильям. — Ничего смешного я здесь не вижу. За этим стоит Фростикос. Мне все теперь ясно. Я все понял. Ты тоже с ними?

Прежде чем Эдвард сумел мысленно сформулировать в голове достойный ответ, из-за угла снова появился Ямото со своей неизменной улыбкой, обращенной в сторону кухонного окна, и со скрежетом заложил вираж вокруг жасминового куста — рев косилки нарастал медленно, словно громовая поступь еще невидимых, но неуклонно приближающихся войск или конвульсии огромной, невероятной и, возможно, неосуществимой машины, пробивающейся под бетоном сквозь земные недра в упорном, маниакальном ритмическом стремлении.

Уильям застыл, пораженный ужасом. Перед его глазами без конца и удержу двигались бесчисленные, пялящиеся на него Ямото. Сворачивали за угол. Внезапно появлялись снова из-за куста или ствола дерева. Приближались почти вплотную, потом совершенно непредсказуемо поворачивали и удалялись прочь, расплываясь в пятно и превращаясь в окаменелости Бэзила Пича, вмерзшие в вековой лед.

Рев косилки стал невыносимым. Уильям не сомневался, что, останься он в тихой кухне, очень скоро за рукоятками машины появился бы кто-то другой, уже не Ямото. Возможно не после этого поворота и не после следующего, но скоро, очень скоро белокурый врач улыбнется Уильяму и протянет к нему затянутые в резиновые перчатки руки. Нужно только подождать. Под низкими ветвями вяза мелькнули на краткий миг белые парусиновые брюки, и Ямото снова предстал во всей своей красе. Эдвард беспомощно оглянулся на Джима, который сидел, не отрывая глаз от тарелки с яичницей. Ямото прошествовал мимо. Уильям внезапно сорвался с места, выбежал из гостиной к парадной двери и замер на крыльце. Ямото неспешно плыл над травой — легкий ветерок развевал его брюки; косилка плавно обогнула угол дома, развернулась кормой к участку Пембли и устремилась к застывшему на крыльце Уильяму. Дрожащему. Лишившемуся дара речи. Эдвард делал ему приглашающие знаки чашкой с кофе, но Уильям не заметил его сигналов, собираясь, вероятно, оборонять свое жилище до последнего вздоха.

— И лужайку Пембли тоже? — вдруг каркнул он.

— Что?

— Лужайку Пембли он тоже подстригает? Он работает на них?

— Ну, «работает» не совсем то слово… — начал Эдвард. В ту же секунду, подобно персонажу кошмарных снов, появилась и ступила на траву перед своим домом миссис Пембли, в розовых пластиковых бигуди и развевающемся объемистом халате, очевидно, намереваясь переброситься парой слов с Ямото. Садовник кивнул ей и указал на Уильяма и Эдварда — к несчастью!

— Боже мой! — воскликнул Уильям, прыгая с крыльца. — Все ясно! Теперь ясно — откуда идет вся эта грязь, кто на кого работает. Господи Боже мой, конечно же он работает не на меня!

Миссис Пембли вскинула руку ко рту, повернулась и, подобрав полу халата, мигом скрылась внутри своего жилища. Ямото, разумеется не расслышав Уильяма за грохотом косилки, сделал в его сторону маленький полупоклон, вежливо ожидая продолжения разговора.

— Кто ты? — заорал Уильям. Ямото покачал головой и улыбнулся.

— Будь ты проклят! Это Фростикос прислал тебя? Где он прячется?

Уильям забегал по двору, словно ожидая найти вездесущего доктора, потом быстро свернул за можжевеловый куст миссис Пембли. Несчастный Ямото, еще не сообразивший, что дело плохо, торопливо устремился следом, желая помочь. В окне в ореоле бигуди появилось искаженное ужасом лицо миссис Пембли, которая наблюдала за разворачивающимися событиями. В горячке подозрений Уильям вломился в можжевельник, рубя его наотмашь ладонями, потом повернулся к злополучному Ямото. Миссис Пембли исчезла из окна. Эдвард заторопился к месту действия, опасаясь насилия.

Уильям принялся пинать бездушную ревущую машину, но ничего не добился. Ямото пытался протестовать. Оттолкнув садовника в можжевельник, Уильям нагнулся и ухватился рукой за идущий от свечи провод, очевидно собираясь вырвать его с корнем. Испустив дикий вопль, он отдернул руку, отшатнулся и налетел на Сент-Ивса. Обогнув его, Уильям, кривя рот, бросился к садовому шлангу Пембли, свернувшемуся змеей под акацией. Открыв кран, он поволок шланг за собой, с ходу окатил Ямото, брызнул Эдварду в глаза, полоснул струей по окнам миссис Пембли, которая со все нарастающим ужасом в вытаращенных глазах снова взирала на него, и направил воду в сторону косилки. Мотор с бульканьем захлебнулся. В тот же миг струя воды иссякла — сгиб шланга перекрыл ток. Уильям яростно заорал в устье металлической насадки шланга, но безрезультатно. Из шланга не появилось ни капли. Эдвард про себя молился, уповая на то, что своенравие шланга даст Уильяму время одуматься, однако, к сожалению, его шурин не был настроен опомниться и полностью перенес свою ненависть на садовый шланг, который, внезапно распрямившись, бросился прямо на Уильяма, словно одна из ист-индских змей, окатив водой с головы до ног. Издав вопль изумленного негодования, Уильям уронил коварный шланг на траву и метнулся к стоящей на дорожке тележке Ямото, в которой еще загодя присмотрел садовые ножницы. К неописуемому удивлению дюжины наблюдателей из числа соседей, Уильям, недолго думая, рассек шланг на десяток неравных кусков. Побросав обрезки в куст можжевельника, он медленно и торжественно водрузил самый длинный, шестифутовый, на вершину того же куста — вероятно, в назидание, как это делал управитель Ямайки, насаживающий головы пиратов на колья перед крепостной стеной Порт-Рояля.