Книга Маленький, большой - Джон Краули

Дейли Элис взяла небольшой складной нож и принялась длинной тонкой лентой очищать кожуру с зеленого яблока. Это был еще один из ее талантов. А от Смоки-то какой ей прок?

— Ты любишь детей? — спросила она, не отрывая глаз от яблока.

Дома и истории

В библиотеке было сумрачно: по давнему канону, ради сохранения в доме прохлады окна и двери в жаркий летний день закрывались. Было действительно прохладно. Доктора Дринкуотера в библиотеке не оказалось. Сквозь шторы на сводчатых окнах Смоки мог видеть Софи и Элис, беседующих в саду за каменным столиком; он чувствовал себя мальчишкой, которого держат взаперти — по болезни или за непослушание. Смоки нервно зевнул и пробежал взглядом по корешкам ближайших к нему книг: похоже было, что к этим загроможденным полкам давным-давно никто не прикасался. Здесь стояли собрания религиозных проповедей, сочинения Джорджа Макдональда, Эндрю Джексона Дэвиса, Сведенборга. Пару ярдов занимали повести доктора Дринкуотера для детей — приятно изданные, в дешевых переплетах, с однообразными названиями. Несколько отлично переплетенных томов классиков опирались на неизвестно чей гипсовый бюст в лавровом венке. Вместе со Светонием Смоки вытащил нечаянно вклинившуюся между томами брошюру. Брошюра была старой, с загнутыми уголками страниц, покрытых желтыми пятнами, иллюстрированная фотогравюрами с перламутровым отливом и озаглавленная «Загородные дома и их истории». Смоки бережно перелистывал страницы, стараясь не повредить клееный переплет и разглядывая темные сады с черными цветами; замок без кровли, построенный на острове посреди реки магнатом, который сколотил себе состояние торговлей нитками; дом, построенный из пивных бочек.

Переворачивая лист, Смоки поднял глаза. Дейли Элис и Софи уже ушли из сада; картонная тарелочка соскользнула со столика и, проделав балетный пируэт, легла на землю.

На фотографии в книге двое пили за каменным столиком чай. Мужчина с пышной светлой шевелюрой, в светлом летнем костюме и галстуке в крапинку, походил на поэта Йейтса: глаз его не было видно из-за очков, блестевших на солнце. На смуглое лицо женщины падала тень от белой широкополой шляпы, а черты его были чуточку смазаны — возможно, от нечаянного движения во время съемки. Позади виднелась часть того дома, в котором сейчас находился Смоки, а рядом с ними, протянув к женщине тоненькую ручку (та вроде бы протягивала в ответ свою, а может быть, и нет: сказать было трудно), стояло некое существо, фигурка, малютка — ростом не выше фута, в шляпе конусом и остроносых туфельках. Расплывчатые черты лица тоже были смазаны от внезапного движения и не походили на человеческие; за спиной у существа мерещилась пара прозрачных крыльев, как у насекомого. Сопроводительная надпись гласила: «Джон Дринкуотер и миссис Дринкуотер (урожденная Вайолет Брамбл); эльф. Эджвуд, 1912». Еще ниже автор счел нужным добавить следующее:

«Наиболее эксцентричным из всех причудливых домов, построенных на рубеже веков, может считаться дом Джона Дринкуотера „Эджвуд“, хотя первоначально он таковым и не задумывался. Начало его истории следует отнести к 1880 году, когда Дринкуотер впервые опубликовал свою книгу „Архитектура загородных домов“. Эта превосходная, получившая всеобщее признание работа представляет собой сжатый обзор характерных особенностей домостроительства в викторианскую эпоху. Книга принесла молодому автору известность, и впоследствии он стал партнером прославленного архитектурно-ландшафтного содружества Маус-Стоун. В 1894 году Дринкуотер спроектировал Эджвуд в качестве единой составной иллюстрации, вобравшей в себя все отдельные изображения из своей знаменитой книги: несколько разных домов несходных размеров и стилей он сплавил в одно сооружение, что решительно не поддается буквальному описанию. То, что здание некоторым образом все же соотносится с понятием логической упорядоченности, делает честь творческим — уже убывающим — способностям Дринкуотера. В 1897 году Дринкуотер женился на Вайолет Брамбл, молодой англичанке, дочери проповедника-мистика Теодора Берна Брамбла, и по заключении брака полностью подпал под влияние супруги, увлекавшейся магнетическим спиритизмом. Ее мировоззрение явно сказалось на позднейших изданиях „Архитектуры загородных домов“, в которых все большее и большее место отводилось теософским выкладкам или рассуждениям в духе идеалистической философии, при том что первоначальный текст сохранялся в неприкосновенности. Шестое, и последнее, издание (1910) было отпечатано в частной типографии, поскольку коммерческие издательства уклонились от публикации, однако в книгу вошли все иллюстрации из первого издания (1880).

В те годы Дринкуотеры собрали вокруг себя общество единомышленников, среди которых были художники, эстеты и утомленные жизнью ранимые натуры. С самого начала исповедуемая ими вера приняла англофильский оттенок, и в число заинтересованных корреспондентов вошли поэт Йейтс, Дж. М. Барри, ряд широко известных художников-иллюстраторов, а также особы, служившие живым воплощением того типа «поэтической личности», который пользовался наивысшей популярностью в блаженных сумерках предвоенной поры и бесследно растаял при безжалостном современном освещении.

Любопытная подробность: все эти люди сумели извлечь выгоду из всеобщего запустения тамошних фермерских хозяйств в те времена. Из пятиугольника, образованного пятью городками вокруг Эджвуда, разорившиеся мелкие фермеры уезжали в Город и на Запад, а их дома, спасаясь от экономических затруднений, занимали поэты с кроткими лицами. Вряд ли странно, что представители того узкого кружка (а до наших дней дожили немногие) в годину величайшего для страны бедствия сознательно отказывались от военной службы; неудивительно и отсутствие всяких зримых напоминаний о свершавшихся ими гротескных и тщетных мистериях.

В летнем доме Дринкуотера и поныне обитают его наследники. Продолжая служить образцом архитектурной причудливости, он располагается на довольно обширном участке, однако доступ для посетителей не предусмотрен».

Эльф?

Совет доктора Дринкуотера

— Нам вроде бы надо потолковать, — начал разговор доктор Дринкуотер. — Где вам удобней присесть?

Смоки опустился в глубокое кресло с кожаной обивкой. Доктор Дринкуотер, расположившись на большом мягком диване «честерфилд», провел рукой по густой шевелюре, цыкнул зубом и в качестве предисловия хорошенько прокашлялся. ( Смоки замер в ожидании первого вопроса.

— Вы любите животных? — спросил доктор.

— Как сказать, — замялся Смоки, — я почти не имел с ними дела. Но мой отец любил собак. — Доктор Дринкуотер разочарованно покачал головой. — Я всегда жил в городах или в пригородах. Мне нравилось слушать пение птиц по утрам. — Смоки помолчал. — И я читал ваши рассказы. Думаю… думаю, они очень правдивы. — Он улыбнулся (как тотчас же осознал, с омерзительным подобострастием), но доктор Дринкуотер, казалось, ничего не заметил, а только глубоко вздохнул.

— Полагаю, — заговорил он снова, — вам ясно, во что вы ввязываетесь.

Теперь уже Смоки пришлось откашляться, прежде чем ответить:

— Да, сэр, конечно, я понимаю, что не могу предложить Элис… э-э… того великолепия, к какому она привыкла. По крайней мере, пока не могу. Но я… я буду стараться. У меня неплохое образование — правда, не совсем официальное, но я веду поиски, как использовать свои знания. Я могу преподавать.