Книга Звездный патент - Дмитрий Градинар

Другой охранник, побледнев, всё-таки набрался решимости, встав между строителями и дверью лифта. Сейчас им наверняка двигала не столько храбрость, сколько беспокойство за свою дальнейшую карьеру. Мартин улыбнулся ещё шире, в предвкушении замысловатой траектории полёта второго охранника. Но тут створки лифта раскрылись и оттуда высыпали сразу восемь громил, вызванных на подмогу, с резиновыми дубинками наготове. Они тут же пустили их в ход. Но это всё только раззадорило Гризли, и даже его двое знакомцев-строителей, видимо, понимая, что назад пути нет и что, один чёрт, виноваты будут все, не остались в стороне, поудобней перехватывая ремешки, к которым крепились фляги… О любви террастроителей к цепным псам из СВБ можно слагать песни! И началась самая настоящая свалка, перемежаемая короткими тычками Гризли, после которых раздавался вопль очередного несчастного, вылетавшего, как из пращи, из этой общей кучи.

Поняв, что это его шанс, Мартин покинул укрытие. Прошмыгнув мимо великолепного клубка тел, а также взлетающих и опускающихся дубинок и булькающих фляг, Мартин попал в лифт, прихватив по дороге удачно подвернувшийся жетон одного из выбывших из игры охранников.

Затем, придав лицу заранее тревожное выражение и зажав жетон в ладони, Мартин отправил лифт на восьмую палубу, где находился пост диспетчера станции. Как он и предполагал, едва лифт остановился и двери раскрылись, из коридора на него глянули два охранника. Не давая им времени одуматься, Мартин выставил жетон перед собой и выкрикнул:

— Наших бьют! На четвёртой палубе!

При этом ему даже не пришлось врать — кто такие «наши», каждый понимал по-своему. Охранники, видимо, уже осведомлённые по коммуникатору, что на четвёртой палубе что-то происходит, с фанатичным блеском в глазах шагнули в лифт, а Мартин, наоборот, в последнюю секунду вышел из лифта.

— Я — на пост!

И снова никакой лжи. Просто — ведь посты бывают разные. Охранники отправились пополнять собой список побед Гризли, к тому времени вошедшего в раж и швырявшего направо и налево всех, кто попадал под руку. У лифта на четвёртой палубе собралось теперь не меньше двадцати охранников, да и к террастроителям прибыла подмога, человек шесть, так что было кому попадаться под руку Гризли, стоявшему, словно башня среди всей этой неразберихи. А Мартин, переведя дыхание, через пару минут уже входил в диспетчерскую «Аллегана». В принципе, сам по себе этот пост — дежурного администратора, как ещё называли палубного диспетчера, — был таким же, как и резервные кубрики, атавизмом, доставшимся в наследство от первых моделей станций терраформирования. Махина «Аллегана» достигала в длину почти километра. Основой станции являлся сильно вытянутый усечённый треугольник — каркас, в котором размещались гравитационные расщепители, технические ангары, служебные посты. Снаружи этот основной корпус буквально обвит эллипсами палуб. В горизонтальном положении «Аллеган» напоминал бы, скорее, не космическую станцию-звездолёт, а мегахаус в полсотни этажей, сужающийся от основания к верхушке. Между витками палуб из основного корпуса выходили гигантские пилоны-приёмники, словно лапы гигантского паука. На пилонах были вынесены причальные площадки-обоймы для модулей орбитальной поддержки, транспортов «орбита-поверхность» и прочих малоразмерных и среднеразмерных кораблей, участвующих в осуществлении «Аллеганом» его основной миссии по преобразованию планеты. Но инженерные машины, вспомогательные джеты и прочее оборудование были далеко не главной составляющей «Аллегана». Экипаж, рабочие группы, отряд пилотов — все, кто находился на борту станции, несомненно, являлись той силой, что изменяла Меггидо, заставляя планету преобразиться, став ещё одной колонией человеческой цивилизации. В отличие от механизмов и вычислительных комплексов, людям свойственно постоянно занимать своё свободное время, хотя распорядок позволял иметь его не так уж много. Тем не менее, «Аллеган» жил, будто городской квартал, наполненный людьми, их жизнью, их отношениями. Почему-то раньше считали, будто такие двойственные условия существования — замкнутые переходы и коридоры жилых палуб, пусть даже с имеющимися здесь центрами развлечений, мини-магазинами, палубными кафе, саунами и прочим — с одной стороны, и — работа на поверхности пока ещё враждебной к человеку планеты — с другой, — эти условия обязательно должны привести к нестабильности массы человеческого персонала на борту. Когда человеком было открыто явление Звёздных Приливов и извечная мечта о звёздах стала близкой реальностью, астропсихологи, ещё на заре становления исследовательского флота и первых станций терраформирования, вывели теорию неизбежных преобразований психики человека. Состояний, близких к депрессивной рассеянности, когда человек не вполне адекватно сможет контролировать собственные действия. Эта страшилка имела действие на первых колонистов, но потом количество эксцессов на борту, связанных с человеческим фактором, неуклонно уменьшалось. Это как полёты на самолётах — когда-то они считались невероятно опасными, а людей, управлявших крылатыми машинами, считали героями. И очень не сразу стали возможны пассажирские рейсы с помощью нового транспорта, очень не сразу поток пассажиров увеличился настолько, что можно было выпускать промышленные серии пассажирских лайнеров. Потом точно такая же история повторилась с лайнерами, летающими среди звёзд, и первые космические пассажиры становились известны всей Солнечной… Наверное, это великолепное свойство человека — возможность адаптироваться к новшествам, а главное — стремиться к достижению этих новшеств! И постепенно-постепенно функции контролёра состояния дел на жилых палубах сменились функцией администратора, который способен в любую минуту по запросу обитателя станции дать информацию о расписании работы проходческих групп, о местонахождении других обитателей. В этом «Аллеган» обрёл схожесть с огромным гостиничным комплексом для пяти тысяч человек.

* * *

— А, хакер Март! Здравствуй, рад видеть! Но ты ведь знаешь, что тебе нельзя здесь находиться?

Дежурным, как раньше успел выяснить Мартин, был его старый должник, по имени Руперт, едва не угодивший в колонию за вторжение в частную жизнь, как это могло быть сформулировано в протоколе.

На самом деле, где-то полгода назад, Руперт так увлёкся наблюдением за событиями в женском секторе станции, что прозевал сигнал аппаратуры, свидетельствующий, что его засекли. Если бы не Мартин, в то время находящийся рядом, торчать Руперту на какой-нибудь из Тёмных планет ближайшие пару лет за свою тягу к прекрасному, возникшую скорее из невероятной скуки, охватывавшей администратора, чем из его порочности. Но Мартин успел — и понять, каким именно образом был перехвачен «взгляд» Руперта, и стереть цифровую запись увиденного, и деактивировать несколько камер наблюдения, запуск которых был возможен только в особых ситуациях и только по решению командора станции. Когда четвёрка взбешённых фурий из группы внутренней безопасности «Аллегана» ворвалась в диспетчерскую, никаких следов, указывающих на тайные делишки Руперта, уже не осталось.

— Знаю, Руп. Когда-то это не было препятствием для нашего общения…

Мартин знал о том, что люди, которым оказываешь помощь или неоценимые услуги, редко когда оказываются благодарны, предпочитая поскорее забыть о любых моральных обязательствах, поэтому и не надеялся на быстрое согласие администратора помочь кое в чём. Поэтому он продемонстрировал диспетчеру цифровой чип в прозрачном футляре-капсуле.