Книга Всем смертям назло - Вадим Давыдов

— Ничего-ничего, Владимир Иванович, — подал голос генерал, — когда-то же и нам необходимо информацию реорганизовывать, ко всеобщему благу и усвоению необходимого для устремления в небеса заряда. А то так и помрём дураками – да и в ад, ничтоже сумняшеся, отправимся, так что мы вас чрезвычайно внимательно слушаем.

Все опять – включая священника – заулыбались. Ладягин, ещё более воодушевившись недвусмысленной поддержкой слушателей, — особенно польстил ему горящий любопытством взгляд мальчика – продолжил лекцию:

— Предполагаю, что по смерти человека выход этого самого газа происходит сравнительно медленно, поскольку, чтобы выйти в виде заряженных частиц через проводящие жидкости и ткани, например, позвоночного столба – так называемый ионный или ионно-связанный дрейф – необходимы часы и даже дни. В этой связи вполне возможно, что худшая смерть для человека – это моментальный разрыв на куски, как при взрыве, например. Поэтому Иван Грозный, взрывая людей порохом и преследуя мысль – «отправить в ад без покаяния» – был, к несчастью, в каком-то смысле прав.

— Получается, все эти девять дней, сорок дней и прочее имеют вполне материальную подоплёку. Интересно, отче, не правда ли?

— Если это поможет вам, Яков Кириллович, склониться к искреннему принятию Святого крещения, не замедлю согласиться, — отпарировал священник под общее веселье. — Правда, я пока не совсем понимаю, каким образом всё сказанное отвечает предмету нашей непосредственной заботы.

— Сейчас, батюшка, мы к этому подойдём, — пообещал Ладягин. — Я полагаю, в соответствии с изложенными соображениями, что ад есть не что иное, как скопление положительно заряженных газовых облаков, душ, не способных либо не сумевших переменить заряд с плюса на минус. А теперь я могу вполне последовательно предположить, что эти газовые облака взаимодействуют, во-первых, между собой, что совершенно логично, и, во-вторых, находясь в непосредственной близости от нас, живых людей, они пытаются взаимодействовать и с нами тоже.

— Зачем?! — звонко спросил Тэдди.

— Чтобы питаться, — повернулся к нему Ладягин. — Несомненно, в этой жизни после жизни, хотя и отсутствует биохимический обмен веществ, присутствует обмен энергетический.

— Джейк… Ведь именно об этом…

— Подожди, родная. Давайте дальше, Владимир Иванович.

— Дальше вот что получается, — заторопился Ладягин, понимая, что очень скоро у слушателей, за исключением, пожалуй, Гурьева, просто-напросто иссякнут запасы знания и терпения и они потеряют нить разговора. — Для тех, кто с зарядом минус, вопрос питания остро стоять не должен, поскольку в космических безднах всякого рода излучений масса – и звёзд, и Бог знает чего ещё. А вот на земле, паче того – под землёй, с этим должно быть не так чтобы уж очень замечательно…

— Но ведь они и должны быть там запечатаны, разве нет?

— А землетрясения всякие, сдвиги тектонические, трещины, провалы, бурение, наконец? Вот и получается у них… Выходить на поверхность. Естественно, поскольку тут много… энергии, то есть пищи, они стремятся тут как можно дольше и крепче задержаться.

— Яков Кириллович уже выдвигал гипотезу, что они способны на живом человеке паразитировать.

— Очень, очень возможно! Замечательная мысль! То есть… Что это я… Ничего замечательного в этом нет, конечно…

— Да уж. А как же обстоит дело с взаимодействием, если заряд – одинаковый?

— Заряд, как я уже говорил, результирующий. Опять же – разница потенциалов земли и эфира, сиречь космоса, да и процесс слипания равнозаряженных частиц науке хорошо известен.

— Значит, и тут нет противоречия?

— На мой взгляд, никакого. А вот с вами, Яков Кириллович, несколько сложнее обстоит, судя по всему.

— То есть?

— Из вашего рассказа – и про нападение в госпитале, и про того бандита американского – я сделал вывод, что на вас атмосферное электричество оказало какое-то очень избирательное влияние. То есть другие люди этих сущностей не видят – а вы видите. Конечно же, не оптическим зрением а, так сказать, духовным, но это «видение» потом просто в зрительные образы мозгом преобразуется, так что ничего особенно странного я тоже не нахожу. И выглядят они так, как именно и должны выглядеть – то есть… облаками. И ещё – похоже, вас они не пугают.

— С чего я должен их бояться?!? — изумлённо уставился на Ладягина Гурьев.

— Ну… видите ли… — замялся оружейник. — Есть в них что-то такое… Не просто опасное, а… может быть, вот это самое опасение, что оно зацепится – и пропала душа христианская… А у вас, похоже, и зацепиться не за что.

— Что ж я – ангел, по-вашему?! — рассердился Гурьев.

— Ну, ангел – не ангел, а вот зацепиться им, похоже, за вас не получается. Потому что пытаться-то должны были.

— Ладно, обо мне, любимом, мы ещё побеседуем. Давайте всё же к нашим этим сущностям возвратимся. Как же они выживают? Один способ, как мы сумели догадаться – паразитизм. Но это – для каких-то совсем мелкотравчатых сущностей, судя по всему. А посерьёзнее? Жрут друг друга?

— Думаю, именно так. Включают в себя, то есть пожирают.

— Тогда получается, что в результате некая сущность остаётся одна, включив в себя всех остальных? — нахмурился Осоргин. — Нет. Не то!

— Правильно, не то. Но думаю, есть… очень крупные. Старые, и потому… очень большие. А там уже совсем другие закономерности начинаются. Они уже, в общем-то, могут в нашем мире не только через кого-то, но и сами по себе действовать.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста.

— Я вас прошу, дамы и господа, не переживать сверх меры раньше времени, ибо это всего лишь гипотеза – и очень мне хочется, чтобы она так гипотезой и осталась… Однако не поделиться с вами не считаю возможным. Так что… это Оно – просто-таки определенно некий громадный конгломерат присоединенных сущностей. Общая масса его видимо может достигать многих пудов, а то и метрических тонн. Вполне вероятно, что Оно может выглядеть большим облаком – при некоторых условиях освещения или, например, интенсивности солнечного ветра в атмосфере, или при северных сияниях. Иногда Оно – просто мираж. Живёт Оно, скорее всего, в больших естественных пустотах, где никто не мешает его покою. А может, и в морских глубинах – сколько у моряков существует легенд о том, как всплывает нечто, и все на корабле сходят с ума, и бросаются, обезумев, за борт… Вряд ли это совсем уж поголовно выдумки!

— Перемещаться оно может? — быстро спросил Гурьев.

— Да, — кивнул Ладягин, — и довольно быстро. По воздуху, в вакууме, в пористых телах. А вот через что-нибудь вроде брони или плотного бетона ему, думаю, будет невозможно напрямую просочиться – слишком много затрат на разборку кристаллической решётки.

— И энергии у него хоть отбавляй.

— И вот это уже опасно, — со вздохом сознался Ладягин. — Поскольку оно имеет множество зарядов, зарядовых связей, постоянно подпитывающихся природными полями. Чем, как говорится, чёрт не шутит – возможно, ему и предметы перемещать по силам, электростатикой, скажем, а металл – наведённым электромагнитным полем, говорил же Яков Кириллович, что оно с ним разговаривало, то есть разумность в нём некая присутствует… Вполне возможно, что такое вот Оно может и самоуплотняться, напоминая по консистенции уже нечто вроде киселя или студня. В таком виде, преобразовывая свою атомную структуру в нужное химическое вещество – например, кислоту какую-нибудь – может причинить материальный вред, а то и убить. Не исключено, что оно способно «отрывать» от себя «куски» и посылать «по делам». А затем вбирать обратно.