Книга Белый дракон. Разрубленное небо - Александр Логачев

Наверняка многие ронины испугаются гнева ужасного и могущественного Белого Дракона, который покровительствует новому даймё. (Ведь какие только страсти не рассказывают про него. Говорят, он наслал тайфун на флот монголов и потопил его весь, до последнего корабля. Что стоит такому справиться с какими-то жалкими ронинами!)

К тому же большинству из ронинов до смерти осточертела полуголодная жизнь в лесах, и они давно были бы рады поменять ее на что-нибудь достойное, да не на что было, никто ничего не предлагал…

Понятно, в указанные три дня подтянутся далеко не все. Но через месяц прибегут остальные. Потому что первых Артем решил осыпать милостями — определить каждому 150 коку риса в год и пообещать в будущем земельный надел. Где взять такую прорву риса или денег, даймё знал — один только доход от игорного бизнеса (Артем намеревался подобрать под себя все игорные заведения в провинции) даст ему эту сумму. А землю… Ну, это потом когда-нибудь, если все удачно сложится, да и обещанного, как известно, три года ждут. Тут ведь главное — зажечь для людей свет маяка, который куда-то манит, что-то хорошее сулит, — так жить и служить гораздо проще, гораздо веселее.

Весть о щедрости даймё разнесется быстрее эха в горах, и вскоре отбою не будет от ронинов. Можно забиться на что угодно — потянутся и из соседних провинций. И вот тут уж Артем не станет разбрасываться коку риса. И будет гораздо придирчивее в отборе кандидатов. А соискатели — в этом тоже можно не сомневаться — уже согласны будут служить и за меньшее жалованье, чем первые, за гораздо меньшее.

Вот такую комбинацию он намерен разыграть. Чего уж там, ему позарез нужны были беззаветно преданные самураи, он сейчас остро чувствовал свое феодальное одиночество. На тех самураев Нобунага, что не совершили сеппуку, не ушли к сыну даймё Нобунага, а присягнули на верность новому даймё, Артем всецело полагаться не мог. Если кто-то вдруг убедит их, что даймё ненастоящий и прежнего их хозяина Нобунага он убил бесчестно… в общем, понятно. Артему нужны были свои, беззаветно ему преданные и всем ему обязанные самураи…

— Кстати, Такамори, как ты себя чувствуешь со всем этим… — Артем показал пальцем на мечи у себя за поясом, потом — на мечи за поясом Такамори.

— Непривычно — мягкое слово. Странно чувствую… Еще вчера самураи были смертельными врагами яма-буси, а теперь я сам самурай, должен брить лоб, вечно таскать с собой эти мечи…

— В общем, я тоже себя чувствую, мягко говоря, непривычно, — признался Артем. — Так что вместе привыкать будем. Как у тебя складывается с самураями Нобунага?

— Плохо, — сказал Такамори. — Они не принимают меня за ровню. Но раз даймё, которому они присягнули, наградил меня самурайскими мечами, им приходится держаться со мной вежливо. Однако даже если ты назначишь меня над ними старшим, приказов от меня они не примут.

— Ладно, — Артем беспечно махнул рукой, — это все пустяки, это нам не помешает, потом что-нибудь придумаем.

Затекла нога, и Артем спрыгнул с лестничных перил.

— Но, по-моему, ты сейчас на своем месте, Такамори? Или я не прав?

За последние дни под глазами Такамори нарисовались черные круги, из-за чего он стал казаться старше своих лет, которых, кстати, и сам не помнил. Однако неожиданно его глаза ожили.

— Наверное, ты прав, Ямомото-сан, — задумчиво произнес Такамори. — Нынешняя жизнь гораздо более полная, чем прежняя. Чем годами прятаться в горах и гадать, откуда придет опасность, лучше жить посреди этой опасности и подчинять ее себе… — Такамори усмехнулся. — А в ближайшее время наша жизнь, думаю, станет еще более полной и уж всяко более беспокойной. Удержать власть сложнее, чем ее захватить.

— Как ты знаешь, я и не обольщался насчет того, что сяду на правление и жизнь потечет сахарным ручьем.

— Но я пришел к тебе, господин, не для того, чтобы сообщить о гонцах к ронинам…

— Так что же случилось?

— Ничего особенного. Перехвачено письмо. Как ты велел, на всех путях, ведущих в соседние провинции, устроены засады. Ночью на дороге, ведущей к равнине Кинаи, остановлен письмоносец, у которого найдено письмо Тору Камикава.

— Кому оно написано?

— Сыну даймё Нобунага.

— Ну, этого следовало ожидать. Что он пишет?

— В письме он рассказывает сыну даймё, как погиб его отец…

— Уж в который раз, интересно, сын об этом выслушивает! И в письменном виде, и в устном. Хоть бы кто-нибудь подумал о сыновних чувствах. Впрочем, я перебил, продолжай.

— Тору Камикава пишет, что поединок был честным. Тору Камикава просит прощения у господина Нобунага за то, что не сделал сеппуку после того, как погиб господин даймё.

— Понятно, очередное самурайское извинение за то, что не вспорол себе живот. Дальше он, конечно, пишет, что не сделал харакири…

— Сеппуку, — поправил новосделанный самурай Такамори. — Он ушел бы из жизни благородно.

— Отлично, сеппуку. Пишет, что не сделал ее, потому что Белый Дракон, то есть я, позвал их спасать страну от варваров. Ради такой великой цели можно было и отложить собственную смерть. А после победы над монголами этот… как его… Тору Камикава поверил, что Белый Дракон послан им небесами и служить ему великая честь…

— Еще Тору Камикава пишет, что слово «самурай» означает «служить великому человеку». Белый Дракон, несомненно, великий человек.

— Ясно. Дальше следуют заверения в вечной любви и верности роду Нобунага, бла-бла-бла. Короче, намеков на заговор в письме нет?

— Пока нет, — Такамори выделил слово «пока». — Но неизвестно, что на уме у сына даймё. Если он задумает заговор против тебя, то легко найдет союзников среди бывших самураев отца.

— Да, ты прав, Такамори, — задумчиво проговорил Артем, — сына Нобунага нам не мешало бы заполучить в союзники…

— Или убить, — подсказал Такамори.

— Только после того, как он сам назовет меня своим врагом или нападет первым. Он же пока молчит и бездействует… А что, кстати, с письмоносцем. Надеюсь, человека отпустили целым и невредимым?

— Конечно. Перед ним извинились, письмо вернули, сказав, что ищут монгольских лазутчиков и он вызвал подозрения…

— Слушай, Такамори, — вдруг оживился Артем, — а может быть, нам самим предложить сыну Нобунага какой-нибудь союз, а? Не дожидаясь кинжала в спину? Как раз выйдет точно по твоему учению боряку-дзюцу — станем направлять события по своему выбору и усмотрению. В общем, подумай на досуге.

— Я подумаю, — Такамори сопроводил слова поклоном. — Когда ты начнешь, как ты называешь, вводить новшества?

— Мы уже об этом говорили. Спешить здесь нельзя…

Новшества следовало вводить постепенно. А будут новшества, не извольте сумлеваться, граждане подданные. Вас ждут перемены — и по части новых технологий, и по части общественного устройства. Но позже, позже…