Книга Соблазнительная обманщица - Селеста Брэдли

Колин фыркнул:

— А ты уверен, что она не твоя дочь?

У Эйдана в жилах застыла кровь, потому что в этот момент он понял, что уже ни в чем не может быть уверен.

А это означало, что ему необходимо удостовериться. А для того чтобы во всем разобраться, ему придется увидеть ее. Мэдлин…

Он ощутил волну тошноты. До чего же неприятной оказалась эта женщина. Неужели им предстоит еще раз встретиться? Вряд ли при этом будет установлено его отцовство. Такого просто не может быть!

К рассвету леди Мэдлин привела в порядок все свои дела. Ее жалкие пожитки были упакованы в небольшой саквояж, а последняя нитка жемчуга, подаренного Эйданом, лежала в ридикюле, чтобы ее можно было обменять на место на корабле.

Она нашла страницу газеты от прошлого дня, где были приведены все даты отплытия и конечные пункты для всех относительно больших судов, отплывавших от лондонских причалов. Сегодня должен был отправиться корабль, плывший на Ямайку. Это определенно далекая и теплая страна!

Оставалось только дождаться, чтобы утренние толпы стали гуще, тогда было легче в них затеряться. Она отбросила с лица прядь волос и взялась за дверную ручку. Мэдлин не выходила из дома уже несколько дней, опасаясь быть узнанной этим ничтожеством, Критчли. Три… два… один. Вперед!

Ветерок ранней весны, коснувшийся ее лица, был холодным и отдавал запахом городской гари и конского навоза. Она позволила себе бросить последний печальный взгляд на дом, в котором когда-то прошли самые счастливые часы ее жизни.

Теперь это была всего лишь пустая оболочка, обставленная только той мебелью, с которой дом сдавался внаем. Яркие дни и чувственные ночи прошлого не останутся жить в этих скучных стенах с блеклыми обоями. Свои воспоминания она забирает с собой.

Все — и хорошие, и плохие. Хочет она того или нет.

Подняв голову и расправив плечи, она надежнее взялась за ручку прискорбно полупустого саквояжа и решительно шагнула во внешний мир.

— Куда-то собрались, миледи?

Едва успев сделать один шаг, Мэдлин стремительно повернулась — и увидела низенького, толстого и кричаще одетого Орана Критчли: тот поджидал ее, прислонившись к стене дома, как ему, наверное, казалось, с непринужденным видом. Глубоко посаженные свиные блекло-голубые глазенки жадно скользнули по ней. Его широкое сальное лицо не ввело бы даже постороннего наблюдателя в заблуждение: он был именно таким, каким казался, — самовлюбленным, мерзким и жадным, К сожалению, ее надежды на незаметное исчезновение были разрушены самодовольной гримасой, написанной на этой ухмыляющейся роже.

Когда-то Критчли был постоянным спутником ее мужа. Его нельзя было назвать другом. Возможно, сообщником по мятежу против правил морали.

Мэдлин быстро повернулась, чтобы скрыться обратно в доме, но не успела захлопнуть дверь перед Критчли и всеми воспоминаниями, которые тот с собой принес.

Он ворвался следом за ней в ее узкую прихожую и там, крепко ухватив за руку, закрыл дверь, ведущую в мир за стенами дома. У Мэдлин отчаянно забилось сердце, она ощутила сильную тошноту, потому что Критчли никогда не увлекался мытьем. Она судорожно сглотнула, но промолчала. Не следовало давать этой мокрице никаких преимуществ.

Продолжая больно стискивать ее руку, он прижал ее к двери и придвинулся вплотную, демонстрируя в ухмылке желтые зубы. Она отшатнулась от его зловонного дыхания, однако успела заметить, как странно выглядят его зрачки. Если память ей не изменяет, он пользуется многочисленными веществами, убийственно воздействующими на разум. Пьянство — это еще самый слабый его порок.

— Вы на днях от меня убежали, — прошептал Критчли, обжигая дыханием ей щеку. — Я видел, как вы повернулись и нырнули в толпу. Я чуть не умер от изумления, знаете ли. Почему вы скрылись после пожара, миледи? Как вы могли заставить нас всех оплакивать вашу смерть, а издалека над нами потешаться?

Она этого не сделает. Она не станет спрашивать у него, что ему нужно. Она не станет просить его уйти и забыть о том, что он ее видел. И она ни за что не станет умолять его не говорить никому о том, что ему известно!

Мэдлин подозревала, что сделала бы все это, если бы только могла заставить прошлое уйти, раствориться в памяти. Ах, если бы она не была такой чертовой дурой в те давние годы. Если бы она не делала того, что сделала, — не жила так, как жила тогда.

— Потеряв вас из виду, я стал гадать, что могло привести вас на ту улицу. И быстро нашел медальон, который вы продали. Я уверен, что вы помните эту вещицу. Золотая, не так ли? С узором в виде шиповника. Видите ли, я хорошо знаком с этой штуковиной, потому что именно я помог бедняге Вильгельму выбрать ее для вас. И тогда я понял, что это правда. Леди Мэдлин жива. Какое счастье!

Ей стало дурно. Она хранила этот проклятый медальон так долго именно потому, что он был столь необычным. Только полное отчаяние заставило ее наконец его продать.

Ей следовало бы утопить эту вещицу в нужнике.

Глава 5

Критчли вплотную подошел к Мэдлин.

— Как хитро вы подстроили свою смерть! Кто бы мог подумать, что такая милая, наивная девушка может превратиться в такую умелую обманщицу? Ну, я готов позволить всем продолжать верить в вашу гибель — или могу рассказать всем правду про вас. Меня так и подмывает это сделать: так хочется узнать, как вы станете объяснять властям поджог и убийство…

Я ничего такого не сделала!

Он насмешливо прищурился:

— Вот как? Тогда почему же столько лет прятались? И сами себя выдали. А как насчет украденных драгоценностей? Как насчет погибшей бедняжки, вашей камеристки? Вы совершенно уверены, что на вашей совести нет ни малейшего пятнышка?

Она ощутила острое чувство вины, с которым мог соперничать только страх, от которого у нее перехватывало дыхание.

— Времени мало, моя дорогая. По слухам, он едет. У вас всего неделя на то, чтобы иметь дело только со мной. Потом от меня уже ничего зависеть не будет.

Однако последние три года одиночества и сожалений о прошлом научили ее хотя бы одному. Бог свидетель: она умеет молчать! Мэдлин постаралась как можно дальше отвернуться от Критчли и с презрением посмотрела на негодяя.

Он жестоко выкрутил ей руку. Мэдлин судорожно втянула в себя воздух, но не вскрикнула.

— Значит, ты слишком для меня хороша? Слишком благородная, чтобы даже посмотреть на человека, который тебя спасет? Я могу хранить твои тайны… а могу поведать их всему свету. Когда-то твой муж мне доверял. Может, теперь ты сможешь довериться мне?

Она чуть не рассмеялась. Довериться тому, кто преследует ее и трется о нее своим грязным телом? Какой идиот!

Нет, ей будет лучше, если он оторвет ей руку и оставит умирать от потери крови. Даже такая смерть будет предпочтительнее.

Борясь со слезами боли, она испытывала желание плюнуть ему в рожу. Мерзкий червяк!