Книга Затворник - Сергей Кузнецов

Супруги, теперь уже окончательно бывшие, договорились, что Костя некоторое время поснимает жене и сыну в Москве квартиру, а там эмоции улягутся, и Маша с Ваней уедут в Тверь.

Но Маша быстро поняла, что возвращаться к родителям не хочет. Она устроилась на работу в парфюмерную сеть «Арбат-престиж» и, начав с малого, стала потихоньку зарабатывать и даже превращаться из «синего чулка» в околосветскую... если не львицу, то кошку – и отнюдь не драную. От Костиных денег она не отказывалась, но спустя еще год, видя, что дела у нее пошли на лад, Егоров урезал паек: он женился на замечательной девушке Оксане, сотруднице кредитного управления банка, презрев одну из житейских заповедей: «Не флиртуй, где работаешь».

Глава 3

В начале двухтысячных руководство банка, где работали друзья, дало добро на проведение крупномасштабной незаконной валютной операции, призванной вынести организацию на качественно новый финансовый уровень. Уже тогда существовало несколько подотчетных банку структур, превращавших его в холдинг и требовавших значительных денежных вливаний.

Санчо участвовал в разработке схем и осуществлении демарша. Цель была достигнута. Одним из результатов стало резкое увеличение должностных окладов всех без исключения сотрудников холдинга.

Но в процессе планирования (а возможно, и на иной стадии) чего-то недоучли или произошла утечка информации... В налоговой службе и прокуратуре достаточно светлых голов, не всех переманили в бизнес. В конце января 200... года появился в банке тихий, незаметный человечек, чиновник, представляющий государственную структуру, и очень мягко попросил встречи с председателем правления или президентом банка. Изложенная им руководству версия строилась во многом на домыслах и предположениях, однако имела под собой неплохую фактическую основу. Визитер спокойно дал понять: ребята, ведите себя прилично! правила знаете? «срубили» денег – поделитесь. По данным наших аналитиков, чистый доход от проведенной вами операции составил около шестидесяти миллионов долларов.

Руководство несколько стушевалось и совершило крупную ошибку. Боясь признаться в столь серьезной подмоченности кристальной репутации банка, каковая кристальность несколько лет была предметом кичливой гордости, оно указало гостю на дверь: вы, товарищ дорогой, что-то путаете! Мы чтим уголовный кодекс, ничем противозаконным сроду не грешили, а то, что вы здесь излагаете, не более чем домыслы самого сомнительного свойства! Ваши якобы факты не имеют под собой реальной основы, не выдерживают никакой критики, и вообще: все это – происки недоброжелателей.

Было видно, что аккуратный человечек несколько удивлен столь очевидно глупым упрямством финансистов, но постарался виду не показать. Да? Ну... не пожалейте, бесцветным голосом пожелал он. Счастливо оставаться.

И уже короткое время спустя стало понятно, что выскочить не удастся. Против банка началась неторопливая, но продуманная и серьезная работа. Запросы правоохранительных органов по клиентским счетам поступали десятками каждый день, их еле успевали обрабатывать и готовить ответы. Выемка финансовых и юридических документов – десятками томов, приглашения «на беседу» высшего руководства банка – не куда-нибудь, в Генеральную прокуратуру. Были задержаны и заключены под стражу двое руководителей управлений – кредитного и валютного: именно под их непосредственным контролем осуществлялась операция (у начальника кредитного управления в день ареста родился сын... но это так, лирика). Заведено уголовное дело, начато следствие. Одновременно разворачивалась травля холдинга в средствах массовой информации.

Санчо похудел, начал выпивать; руки тряслись, в глазах появился нехороший блеск. Со дня на день он ждал вызова в прокуратуру и ареста. На работе Костиного управления и на нем самом все происходящее отразилось мало, но он переживал за друга и свой банк. Именно Костя сказал Сане, что необходимо идти к руководству с проектом ряда мер по урегулированию ситуации. Каких-таких мер, спросил Саня нервно; от переживаний его мыслительные процессы явно затормозились. Заплатить, ответил Костя. Лучше поздно, чем никогда. Стоит попробовать.

Летом 200... года представитель банка, бывший комитетчик, имевший множество полезных связей и специально принятый на работу на неплохие деньги для осуществления «операции спасения», без особого труда вышел на руководителей давешнего тихого визитера и произвел первое вливание. Деньгами остались довольны и пообещали сделать все возможное.

День рождения банка 30 июля – 9 лет – отметили с размахом и помпой, на берегу Оки, с шикарным шведским столом, морем шампанского, артистами, танцами и фейерверком. Иллюзия того, что удалось вырваться, «проскользнуть между струйками», привела в эйфорию и затмила разум. В начале августа все сотрудники холдинга получили щедрую премию; Костя – двойную за великолепно организованный корпоративный праздник.

А уже в сентябре стало понятно, что ничего не изменилось. Ну, или почти ничего. Травля и давление продолжались, но приобрели характер разовых, нешумных акций. Следствие по делу шло медленно, но остановить его не удалось. Назрела необходимость кого-то отдавать; посовещавшись, наметили жертву, тем более, что она уже сидела. Начальника кредитного, доселе упорно отказывающегося от дачи показаний, пообещали вытащить, если начнет признаваться. Он очень хотел к семье, поверил и взял все на себя. Вытаскивать его, разумеется, никто не собирался: представители банка тут же радостно завопили, что он действовал в одиночку, вернее – в связке с начальником Валютного управления; руководство банка о его махинациях не ведало. Следствие этому не поверило, но перевело дух: дело сдвинулось с мертвой точки.

Еще дважды переводились крупные суммы на счет хозяев тихого человечка в расчете, что совесть у людей проснется и они начнут действовать. Надежды не оправдались: дальше пустых обещаний и фраз «делаем все возможное» ситуация не продвинулась.

В проведение новогоднего вечера, организованного в одном из новомодных арбатских ресторанов, вновь было вложено немало средств, но прошел он уныло, настоящего веселья не получилось. С января, теплого, хмурого и дождливого, невесть откуда стали просачиваться слухи, что в ближайшие полгода банк придушат окончательно. Люди начали увольняться.

В Костином управлении в марте уволилось сразу двое, и оба начальники отделов – транспортного и эксплуатации здания; немногословные, надежные, с которыми в свое время было немало выпито (а как иначе находить общий язык?!). На них он мог положиться, как, пожалуй, ни на кого. Егоров упрашивал, ругался, даже угрожал: «Денег не получите, вашу мать!!!» Все было напрасно. «Уважаем тебя, Геннадьич, – хмуро сказал главный водила, отводя глаза, – но ты нас не держи. У нас семьи, внуки. А тут со дня на день жди «Маски-шоу». Лично я староват, чтобы такие аттракционы на своей шкуре...» Второй вообще молчал. Выставил за уход литр «Смирновской», но пить не стали оба.

К лету следующего года денег тому аферисту «скормили» немало. Он продолжал успокаивать, но ему никто не верил, платили по инерции, воспринимая этого человека как некую плотину, сдерживающую более тяжелую волну. В том, что плотина была все же необходима, довелось убедиться в июле-августе. В конце июня президент банка запретил переводить деньги на известный счет, и немедленно хлынул поток разоблачительно-обличительных статей, где правда мешалась с вымыслом: в «Коммерсанте», «МК», «Комсомольской правде», деловых и полуделовых журналах; в негативном ключе замелькало имя банка в аналитических телепередачах и радиопрограммах... Как следствие, из банка стали уходить клиенты: крупные и помельче, уважаемые юридические и физические лица – никому не хотелось, чтобы имя их уважаемой организации было упомянуто в связи с запятнавшим себя банком, в котором есть их расчетный счет.