Книга С судьбой не играют в прятки - Лора Брантуэйт

Он позвонил ей на мобильный — чтобы выяснить, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Магда ответила не сразу, из-за громкой музыки ее почти не было слышно. После долгих «алло, я тебя не слышу», «пожалуйста, повтори» и «что-о?!» Алану все-таки удалось узнать, что Диана плохо себя почувствовала и поехала домой, а Магда и Тед решили продолжить вечер вдвоем, в клубе.

— Отлично. Великолепно. Просто замечательно, — приговаривал сквозь зубы Алан, направляясь домой на полной скорости, какую позволяла транспортная ситуация в вечернем Чикаго. — Превосходный вечер. Все прелести семейной жизни. Никогда не женюсь. Никогда. И что мне эта женщина?..

Уже в лифте, нажав на кнопку своего восьмого этажа, Алан поймал свое отражение в зеркальном потолке. Усилием воли стер угрюмую складку возле рта и недобрый прищур серо-стальных глаз. Понятное дело, не подходящий момент для выяснения отношений, ох какой неподходящий, но, как говорил его отец, мир вовсе не обязан все делать так, как тебе хотелось бы.

Когда двери лифта медленно раскрылись, он увидел Диану. Вид у нее был очень трагичный, решительный и злой.

— Ди? — Алан шагнул к ней и раскрыл руки для объятий, но она отступила на два шага. Он заметил у нее в руках дорожную сумку из бежевой замши. — Диана… Не надо.

Она смотрела не на него, а куда-то мимо, за его левое ухо. Она никогда не смотрела ему в глаза, когда сердилась, и эта ее привычка глазами игнорировать его присутствие бесила Алана несказанно.

Возможно, поэтому у него не получилось с должной интонацией произнести:

— Я виноват.

Так бывает: хочешь что-то сказать человеку, а не получается — не поворачивается язык, не разжимаются челюсти, слова застревают в горле комом… или фраза звучит совсем уж фальшиво.

На Диане было вечернее платье из темно-синего атласа. Алан никогда прежде его не видел, и не иначе из-за этого она казалась ему сейчас совершенно незнакомой, чужой. И с этой женщиной он столько месяцев делил постель, душ и шкаф?

— Знаешь, Эл, нам нужно хорошенько подумать. Тебе — в первую очередь. Может быть, ты пожалеешь. Как бы там ни было, спать в твоей кровати я больше не намерена. Я в тебе ошиблась. Я считала тебя достойным человеком, с которым у меня может быть будущее… — Диана всхлипнула.

Алан не мог понять, что в этом звуке не так: то ли она очень долго себя сдерживала, то ли ей вовсе не хотелось плакать и она добавила его для пущей эффектности.

— Диана, я прошу тебя…

О чем? Простить? Остаться? Алан ощутил внутри только пустоту. Слабо засосало под ложечкой, как будто заглянул в шахту лифта с высоты сорок восьмого этажа.

— Слишком поздно.

Дурацкая фраза из голливудских фильмов. Хороша в трагичных эпизодах, в которых погибает какой-нибудь положительный персонаж и все зрители должны разразиться рыданиями, или в устах главного героя, готового расправиться с могущественным врагом.

На заурядной лестничной клетке заурядного жилого дома — она нелепа.

Алан отошел от дверей лифта. Диана ударила пальцем погасшую кнопку. Звонок, скользящее движение, открыто: лифт не успел уехать.

Она, кажется, ожидала от него чего-то, но Алан оцепенело проводил ее взглядом и ничего не сказал. Двери закрылись. Лифт поехал вниз. Алан почти физически ощутил волну обиды и неприязни — Дианиной обиды и неприязни. Точно — ждала. И не получила. Бедненькая. Он криво усмехнулся, как ни странно, без всяких эмоций, и полез в борсетку за ключом от квартиры.

Ему всегда казалось, что, когда человек покидает дом, в доме что-то неуловимо изменяется. Но сейчас особых перемен он не заметил, и это было непонятно. Более того, шкаф Дианы не опустел и наполовину. Исчезла только косметика с ночного столика и из ванной. Забавно. Неужели все эти тюбики, баночки, флакончики и коробочки — самое ценное, что у нее есть?!

Алан подошел к бару и налил себе виски. Не пошел к холодильнику за льдом: и так сойдет. Залпом выпил половину. В глазах помутнело. Но ничего. Неразбавленный виски — лучший друг потерянного человека. Алан чувствовал себя именно так — потерянным, как воздушный шарик, вырванный порывом ветра из чьей-то некрепкой руки. Этот безумный день разрушил его жизнь, как карточный домик. Его привычную жизнь.

Вопрос: какова ее абсолютная ценность, если сломать ее оказалось так легко?

Алан сел в кресло, нашарил на журнальном столике пульт, щелкнул — загорелся экран телевизора. Новости. Новости. Дурацкое шоу. Магазин на диване. К чертям!

Он удивлялся своему стоическому спокойствию. Может быть, это просто шок, и, когда пройдет первое потрясение, он наконец почувствует боль от того, что Диана ушла, или не боль, а злость, но хоть что-нибудь… а не эту непонятную и неглубокую досаду. Тьфу. Даже стыдно.

Виски жег горло и резал обоняние. Хор-рошо…

Ладно, все это можно пережить. Понятное дело, он долго шел наверх, и теперь, когда его спихнули, вновь преодолевать те ступени, по которым уже некогда поднимался, будет вдвойне трудно. Нет, не трудно — обидно. Ну и что, в конце-то концов? Выброситься из окна? Не дождутся. Нужно только запастись терпением, стиснуть зубы и идти вперед.

Алан всегда отличался упрямством. Иногда это упрямство было не только завидным, но и достойным восхищения.

Он попробовал разобраться, от чего ему сейчас тяжелее всего. Выяснилось, что таких вещей две: это то, что завтра нужно опять идти на работу и созерцать счастливую рожу Саймона, и то, что с Иви получилось некрасиво. Конечно, пребывая в четырехзвездочном отеле с видом на Шеридан-парк, она вряд ли имеет к нему какие-то претензии, но все-таки. Алан чувствовал себя так, будто принес ее в жертву, откупился от своей совести, а жертва все равно оказалась напрасной. Излишний пафос собственных переживаний едва не рассмешил его. Но чувство, во всяком случае, было премерзкое.

Алан достал из кармана телефон.

Сначала Иви просто сидела на кровати. Кровать была огромная, и то, что дизайн не предполагал наличия балдахина, вовсе ее не портило. Потом она позволила себе откинуться на спину. Матрас слегка пружинил, вискозное покрывало нежно-голубого цвета приятно холодило кожу. Негромко гудел кондиционер.

Иви никогда не бывала в дорогих отелях.

Что ж, неплохой вариант для первой ночи в Чикаго!

В голове было пусто. Видимо, мысли уступили натиску впечатлений. Иви смотрела в потолок и думала: «Потолок». Переводила взгляд на окно — и думала: «Окно». Лениво переворачивалась на живот, скользила взглядом по телефону и думала… «Алан».

Наверное, он будет ненавидеть ее до конца своих дней. Хотя… что она такого страшного в принципе-то сделала? Пятно от кофе на костюме — это, естественно, неприятно. Но она ведь предложила отнести испорченный пиджак в химчистку! И не просила, чтобы он оплачивал ей этот номер. Могла бы и сама подыскать себе что-нибудь дешевое, благо в этом городе выбор огромен. Выбор всего.