Книга Вдоль по радуге - Лора Брантуэйт

Ну вот оно. Настал тот день, когда мисс Грэхем назвала ее полным именем. Не Кэт и не Кэтти. А ведь Кэтрин давным-давно говорила, что ей не нравится, когда соседка обращается к ней как к маленькой девочке или собственной дочке. Она все-таки врач, уважаемый человек.

Да, мисс Грэхем определенно что-то от нее нужно.

— Доброе утро, Кэтрин! — Мисс Грэхем поспешала к ней с самой миролюбивой улыбкой на устах.

Если бы Кэтрин чуть хуже ее знала, она бы сдалась перед таким обаянием.

— Доброе утро, мисс Грэхем, — кивнула Кэтрин, всем своим видом показывая, что никаких долгих разговоров быть не может. Она очень торопится. Нет сейчас ничего важнее, чем закрыть дверь на два замка и…

— Как Том?

— Прекрасно, спасибо.

В другой раз мисс Грэхем, пожалуй, поинтересовалась бы, как мальчик может быть «прекрасно», когда ему позволяют есть попкорн и смотреть телевизор каждый день. Но сегодня у нее была другая цель…

— О, я очень рада. Он чудесный мальчуган.

— Да. — Кэтрин спустилась с террасы, решительно стуча каблучками. Пусть мисс Грэхем видит, что она не собирается сдавать свои позиции.

— Кэтрин, послушай, мне кажется, наши отношения могли бы стать намного лучше, чем сейчас…

— Они уже стали. Намного лучше, чем были. От добра добра не ищут, знаете такую поговорку?

— Кэтрин, по-моему, ты думаешь обо мне хуже, чем…

— Нет, что вы, ни капельки не хуже.

— Не груби старшим!

— Будь хорошей девочкой?

— Кэтрин, я устраиваю в субботу маленькую вечеринку и хочу видеть на ней тебя.

— А по какому поводу?

— Ну… просто так.

— Боюсь, что…

— И не говори, что у тебя другие планы.

— Почему это не говорить?

— Лгать нехорошо, особенно детям и старшим.

Кэтрин проглотила следующую реплику.

— Ну так как? Ты придешь? Я испеку луковый пирог, который так понравился вам с Томом. Том, естественно, тоже приглашен.

— А кто-нибудь, кроме меня и Тома, приглашен? — с подозрением спросила Кэтрин. Она опасалась, что это лишь маневр, чтобы вновь опутать ее сетью вражеского влияния.

— Естественно! — почти обиделась мисс Грэхем.

— А кто?

— Кое-кто из соседей: Армстронги…

Забавная пара: самые-пресамые среднестатистические американцы на свете. Они выглядят так, точно только что сошли с экрана телевизора, где шел какой-то комедийный сериал из тех, где «зрители» громко смеются за кадром.

— Мистер Боул…

Кэтрин удержала гримасу недоверия. Если бы мистер Боул родился в Европе несколькими десятилетиями раньше, он наверняка подружился бы с Кафкой. Подобное притягивает подобное. Мрачный тип со следами глубокого душевного страдания во взоре, донельзя молчаливый, гениальный в своих суждениях, когда все-таки заговаривает, но вообще — почти невыносимый. Говорят, он пишет «Великую книгу». Кэтрин почти жалела, что знакома с ним лично. Может быть, книга отдельно от своего странного автора по появлении на свет произвела бы на нее не такое гнетущее впечатление.

— …несколько человек из цветоводческого клуба, моя родня… А вообще ожидается очень спокойный вечер, но ты не заскучаешь, не переживай.

— Мы с Томом подумаем, — уклончиво ответила Кэтрин. В случае чего можно будет сослаться на то, что Том уперся и не захотел пойти.

— Замечательно, — просияла мисс Грэхем. — Чудесно. Я еще тебе напомню. Завтра. Или в четверг. Или в пятницу.

Кэтрин кивнула, правда, без привычной холодности. Не то чтобы она рассчитывала, что человек может измениться за одну ночь и старая дева, которая помешана на своем несостоявшемся материнстве и потому с каждым встречным-поперечным ведет себя как «Большая Мамочка», способна враз превратиться в милую пожилую леди, общительную, но не более того. Просто сегодня мисс Грэхем вызвала у нее какую-то особую симпатию. И вправду необычный день.

На работу Кэтрин приехала заранее. Она вообще ненавидела опаздывать и потому всегда приходила в числе первых: в школу, в университет, в больницу. Ей проще было встать на полчаса раньше, чем нервничать, кусать губы и мчаться на всех парах куда-то, понимая при этом, что вряд ли успеет. Дежурный регистратор, хорошенькая, но глуповатая девушка по имени Элли, красила ресницы, глядя в карманное зеркальце. По мнению Кэтрин, третий слой был уже лишним, но она промолчала. В конце концов, у всех свои представления о прекрасном, а каждой женщине хочется быть красивой… А ей самой хочется быть красивой? Кэтрин помрачнела и чуть-чуть ускорила шаг. Она торопилась, еще не вполне осознавая, куда спешит.

— Так и есть, — сказала Кэтрин сама себе, взглянув в зеркало, что висело у нее в кабинете в шкафу.

Прятать зеркало в шкафу — это этично и неэтично одновременно. Этично — потому что врач-хирург приходит на работу не для того, чтобы любоваться своим отражением. Больница — это серьезное место, где работают серьезные люди, которые занимаются самым серьезным делом: спасают другим людям жизнь.

Неэтично — потому что, будь она хоть десять раз врач, она в первую очередь женщина.

Когда-то давным-давно Кэтрин могла жить с обратным убеждением. До того как в ее жизни не появился Дэвид и не научил ее кое-чему.

Потом, правда, он захотел уверить ее в том, что в первую очередь она не женщина и тем более не человек, а его собственность, ну да ладно, не об этом речь.

Неужели это постыдно для женщины — смотреться в зеркало? Настолько постыдно, что его повесили на дверцу шкафа с внутренней стороны?

Ответ на этот вопрос вопреки ожиданиям многих неоднозначен.

Для женщины, конечно, очень важно знать, что с ее внешностью все в порядке. Но если не в порядке, не в порядке сильно, уже давно и исключительно по ее вине, то смотреть в зеркало действительно стыдно. Причем перед самой собой.

Кэтрин ужаснулась тому, что пропустила мимо себя все изменения, которые с ней произошли за последнее время. Ее глаза стали как будто больше и глубже, но вокруг них прибавилось морщинок, кожа сделалась какой-то тусклой, волосы — невзрачными, а количество седых волосков, которые она раньше наивно принимала за блики, впечатляло и ужасало. Неужели ее тело решило преждевременно состариться с горя? Похоже на то, очень похоже…

— Но горя-то больше никакого нет, — задумчиво проговорила Кэтрин.

Она провела ладонью по лбу, стараясь снять напряжение, разгладить его, пощипала себя за щеки, зарылась пальцами в волосы и слегка взъерошила их.

Получилось бледное лицо с розовыми пятнами на щеках и большими усталыми глазами под взлохмаченной шевелюрой. Кэтрин подавила стон досады. Тремя движениями тут делу не поможешь. Нужно что-то более радикальное.