Книга Земной свет - Артур Кларк

Здесь же, в Первом куполе, концентрировались прибывшие с Земли туристы. Садлер, и сам-то не обремененный большим лунным опытом, поймал себя на том, что созерцает этих новичков со снисходительным презрением. Многие из них сразу же по прилете обрядились во взятые напрокат балластные пояса, простодушно поверив заверениям прокатчиков, что «так значительно безопаснее». Вовремя предупрежденный, Садлер ускользнул из лап этого мошеннического бизнеса и тем сэкономил некоторую сумму. Не подлежит сомнению, что, нагрузившись свинцом, ты уменьшаешь опасность взмыть при неосторожном шаге над землей (луной?) и, вполне возможно, впилиться головой во что-нибудь твердое. Однако на удивление мало людей представляет себе различие между весом и массой – различие, делающее ценность этих поясов более чем сомнительной. Пытаясь привести себя в движение или (случай более опасный) спешно остановиться, они быстро обнаруживают, что, хотя, девяносто килограммов свинца действительно весят здесь только шестнадцать килограммов, инерция у них точно такая же, как и на Земле.

Пробираясь сквозь негустую уличную толпу, толкаясь по лавочкам и магазинам, Садлер нередко натыкался на своих, обсерваторских. Некоторые из них были уже обвешаны свертками – старались наверстать упущенное за целую неделю вынужденной экономии. Молодые сотрудники обоего пола успели уже, по большей части, найти себе спутниц (спутников); знаменитая самообеспеченность Обсерватории была не такой уж и полной – в некоторых вещах там не хватало разнообразия.

Три чистых, как удары колокола, звука застали Садлера врасплох. Он растерянно оглянулся, но так и не смог понять, откуда они исходят. Сперва казалось, что на этот сигнал – что бы он ни обозначал – никто не обратил внимания. Затем улицы стали понемногу пустеть, а небо – темнеть.

Солнце заволокло облаками. Облака – скорее уж тучи – были черные и рваные, с пламенными краями; кое-где сквозь их разрывы пробивались расходящиеся снопы солнечного света. Садлер снова восхитился искусством, с которым эти изображения (а чем же еще они могут быть?) проецировались на купол; фальшивая гроза выглядела реалистичнее любой самой настоящей, а потому при первом же раскате грома он начал озираться в поисках какого-нибудь укрытия. Хотя улицы и не успели еще обезлюдеть, не вызывало сомнения, что организаторы спектакля не забудут о деталях…

К тому моменту когда по земле застучали первые капли, а в небе огненной змеей сверкнула первая молния, маленькое придорожное кафе было уже битком набито. Совершенно непроизвольно, повинуясь давней своей привычке, Садлер начал отсчитывать секунды. Удар грома прозвучал на счете «шесть», что давало удаление в два километра. Получалось, что все это происходит далеко за пределами купола, в не проводящем звука космическом вакууме. Да ладно, было бы о чем говорить – в искусстве допустили некоторые вольности.

Капли становились все тяжелее и падали все гуще, раскаты грома усиливались. По мостовой бежали потоки воды; оказалось, что вдоль улицы проложены сточные канавы – прежде Садлер то ли не замечал их, то ли не придавал им никакого значения. Да, в этом месте ничто нельзя считать самоочевидным, всегда нужно остановиться и задать себе вопрос: «А для чего эта вещь предназначена? Какую функцию выполняет она на Луне? Да и вообще, то ли это, что мне кажется?» Действительно, если подумать, сточная канава столь же неожиданна в Сентрал-Сити, как, скажем, снегоуборочная машина. А ведь как знать, чем черт не шутит…

– Извините, пожалуйста, – обратился Садлер к ближайшему своему соседу, который наблюдал гиперреалистичную грозу с очевидным восхищением. – Не могли бы вы сказать, как часто такое происходит?

– Приблизительно два раза в день, – охотно пояснил тот. – Я хотел сказать – в лунный день. Оповещают всегда заранее, за несколько часов, чтобы не мешать делам.

– Мне бы не хотелось быть чересчур назойливым, – продолжил Садлер, – но просто удивительно, сколько во все это вкладывается труда. Неужели подобный реализм так уж необходим?

– Возможно, нет, но нам это нравится. Дождь нужен обязательно, чтобы смывать пыль и вообще держать города в чистоте. Ну вот, мы и стараемся, чтобы дождь этот был самым настоящим.

Если у Садлера и оставались на этот счет некоторые сомнения, они рассеялись без следа, когда через небо перекинулась великолепная двойная радуга. По тротуару ударили последние капли, откуда-то издали донесся последний, еле слышный раскат. Представление закончилось, мокрые улицы Сентрал-Сити снова ожили.

Садлер успел уже проголодаться, так что уходить из кафе не было смысла; заодно, после недолгой, но ожесточенной торговли он избавился от части своей земной валюты – по курсу чуть-чуть ниже рыночного. Обед, к вящему его удивлению, оказался превосходным. Садлер прекрасно понимал, что натуральными продуктами здесь и не пахнет; то, что не синтетика, пришло на стол из дрожжевых либо хлорелловых гидропонных баков, однако вот же – чье-то кулинарное мастерство сумело справиться и с таким неблагодарным материалом. На Земле, подумал он, считают пищу чем-то естественным, само собой разумеющимся – и редко уделяют ей должное внимание. А здесь нельзя полагаться на благосклонную щедрость Природы. Пищу нужно сделать, а перед этим – придумать, как ее сделать, а раз все это является работой, кто-то следит, чтобы работа была выполнена соответствующим образом. Ну, примерно как с той же самой грозой…

Сидеть, конечно же, хорошо, но нужно двигаться. Через два часа забирают последнюю почту. Если опоздать, Жанетта получит письмо чуть не на неделю позже. А она и так успела переволноваться.

Садлер вытащил из кармана незаклеенный конверт и в очередной раз перечитал письмо – не нужно ли что-нибудь добавить.

«Здравствуй, любимая.

Очень хотелось бы сказать тебе, где я сейчас нахожусь, но это мне запрещено. Идея была не моя, но все равно, мне дали специальное задание, и я обязан сделать все возможное, чтобы выполнить его наилучшим образом. Со здоровьем все в порядке, связаться с тобой прямо я не могу, но ты пиши мне на почтовый ящик, номер которого я тебе давал, и твои письма дойдут до меня, раньше или позже.

Очень жаль, что я не приехал на годовщину, но честное слово, с этим абсолютно ничего нельзя было поделать. Надеюсь, ты получила мой подарок и он тебе понравился. Я искал эти бусы очень долго и никогда не признаюсь тебе, сколько они стоят.

Ты очень обо мне скучаешь? Господи, как же мне хочется вернуться домой! Я знаю, что ты очень расстроилась и обиделась, когда я уехал, но ты постарайся поверить мне и понять: я никак не мог рассказать тебе, в чем тут дело. Ты, конечно же, понимаешь, что я хочу Джонатана Питера так же сильно, как и ты. Верь мне, пожалуйста, и не смей думать, будто я поступаю так из эгоизма или потому, что не люблю тебя. У меня были очень серьезные причины, когда-нибудь я смогу тебе о них рассказать.

А самое главное – береги себя и поменьше волнуйся. Ты же знаешь, что я вернусь при первой же к тому возможности. И я тебе обещаю: как только я вернусь, мы не будем больше откладывать. Только вот знать бы, когда это будет.

Я люблю тебя, милая, никогда в этом не сомневайся. У меня сейчас очень трудная работа, и я справляюсь с ней только потому, что знаю: ты в меня веришь.»