Книга Боевая стая - Сергей Самаров

Нечего бояться, самое плохое уже произошло. Человеку свойственно больше бояться падения, а не приземления. Но если подумать, как приземляться, зная, что приземлиться сумеешь правильно, то и падение станет не страшным. Еще пример из спорта. Почему иногда слабая команда может победить сильную? Потому что сильная сковывается от боязни проиграть и опозориться, чувство ответственности выделяет адреналин. А слабой команде терять нечего. Она расслаблена и проиграть не боится. И вы не бойтесь. Я точно вам говорю, что через неделю таких занятий вы будете со смехом вспоминать сегодняшний день. Адреналин перестанет выделяться вашей гормональной системой, и тогда вы сможете стать настоящими бойцами. Но не это главное.

Главное, что в состоянии мощного стресса тем же адреналином блокируются лобовые части мозга, человек уже не в состоянии обрабатывать получаемую информацию, анализировать окружающую обстановку. Но мы знаем, как отучить вас от попадания в такое состояние. Все наши тренировки будут проходить в условиях повышенной жесткости. Если борец падает на ковер, то вы будете падать на землю и на асфальт, на лестницу в казарме, на голые ступеньки крыльца, на камни в горах при тренировке в условиях, приближенных к полевым. Больно будет, но нужно терпеть. Будут ушибы, травмы, но вы должны забыть про них и не обращать внимания ни на свою, ни на чужую кровь. Мы не будем обучать вас на тренировках, как противостоять учебному пластиковому ножу или деревянной лопатке. Вы будете противостоять сразу, без подготовки, боевому ножу и отточенной до остроты бритвы саперной лопатке. Только так, переборов свой страх, вы сможете в дальнейшем победить стресс. И еще прошу запомнить, что стрессовое состояние не позволяет быстро принимать правильное решение. Переборов стресс, вы сможете работать правильно. Но здесь другое дело, здесь присутствует новая составляющая – автоматизм отработанных движений и приемов[3]. А вот этому мы вас научим, когда вы поборете свой стресс. Но вы знайте, что мы готовим бойца так, чтобы ему в процессе занятий было плохо. До ужаса плохо. Чтобы он готов был растерзать руководителя занятий, возненавидел его. Наша задача – увести вас, грубо говоря, из зоны комфорта, в котором некоторые из вас себя ощущают. Только так можно воспитать в вас чувство победителя. Будьте готовы. Мы сделаем из вас победителей. У меня в принципе все. Продолжайте занятия.

Григорий Владимирович сделал знак старшему лейтенанту Медведю и отвернулся от солдат, глаза которых смотрели уже совсем не так, как в начале речи командира роты.

Когда командир взвода подошел к нему, спросил:

– Василий, ты уже знаешь, что временно принимаешь у меня роту?

– Знаю, Гриша.

– Не распускай их. Я не думаю, что меня долго будут держать в стороне от дел, но дадут все же провести расследование до конца. А как вернусь, тебя, я слышал, в другой батальон отправят. Собственную роту получишь. Так что стажируйся. Как закончишь занятия, приходи в канцелярию, будем дела передавать. Я позвоню Коваленко, чтобы он подошел. Оформим все документально. Веремеев, наверное, приказ уже подписал, и майор принесет его…

5

День прошел в длительных и нудных хлопотах, требующих тщательности и дотошности. Одна только передача оружия и боеприпасов роты, которые «висели», естественно, на командире, заняла половину дня. И это даже при том, что в акт вносилось исключительно штатное оружие, а все то, что было сверх штата: трофейные ручные пулеметы, несколько автоматов разных систем, тоже трофейные, в том числе и американские автоматические карабины «М-4», захваченные совсем недавно, несколько самодельных взрывных устройств, изготовленных бандитскими руками и вовремя перехваченных спецназом, пистолеты разных систем, все это передавалось, с благословения начальника штаба батальона, только со словесным описанием и кратким перечислением, поскольку официальному учету не подлежало. Но даже временно исполняющий обязанности командира роты обязан знать, какое нештатное оружие есть у солдат, не только потому, что это оружие и оно иногда стреляет неизвестно в какой обстановке, но и потому, что оно должно быть использовано во время проведения боевых операций, для чего, собственно, негласно и разрешалось бойцам спецназа иметь его.

Акт передачи подписали только в конце дня, когда на улице уже стемнело. И усталость от таких действий была большая, чем от доброго марш-броска по горам, поскольку постоянно что-то терялось, потом находилось, потом снова терялось и находилось и все это трепало нервы. Со штатным оружием, конечно, проблем не было, там Шереметев за порядком следил. Но и помимо оружия было много различных вещей, за которые следовало отчитываться так, что к концу дня голова у капитана шла кругом.

Когда закончили, майор Коваленко поспешил покинуть расположение роты, но на прощание не забыл напомнить Шереметеву:

– В пять тридцать машина будет стоять у КПП. Не проспи с устатку…

– Не умею, товарищ майор. Рад был бы, честно говоря, когда-нибудь что-нибудь проспать, да не умею. Меня за это жена «автомобилем» иногда называет. Для нее это обидное прозвище, поскольку она прав водительских не имеет.

– Удачно съездить.

– Спасибо, я постараюсь.

На том и расстались. И со старшим лейтенантом Медведем тоже расстались. Старлей ушел предупредить свой взвод, что он уже всей ротой командует, а за себя оставляет старшего сержанта контрактной службы, официального замкомвзвода. Офицера на эту должность пока найти не удалось, но Медведь был в своем старшем сержанте уверен, считал, что тот справится и за короткий промежуток времени совсем не «умотает» солдат взвода, желая заслужить похвалу командира.

Медведь ушел следом за Коваленко. А Шереметеву и уходить никуда не нужно было, поскольку кровать его стояла в канцелярии. Перед дорогой не мешало бы отдохнуть.

С избытком отоспавшись в минувшую ночь, он на этот раз спать так много уже не мог. И потому, когда подошло время выезжать, был полностью готов. Одно только слегка задерживало. Сам капитан обычно оставлял ключи от оружейной горки у дневального, а у старшего лейтенанта Медведя, видимо, привычки были свои. Медведь увел роту на часовую пробежку по периметру военного городка и ключи с собой забрал. Ловить старлея было некогда, да и таскаться с автоматом по столице республики тоже не очень хотелось. Поэтому Шереметев вооружился только штатным пистолетом «Грач»[4], который обычно держал в своем несгораемом ящике, громко именуемом сейфом, и на всякий случай прихватил с собой трофейную «беретту-92». Если «Грач» носился открыто в кобуре, то «беретта» привычно убиралась в специально приклеенный карман бронежилета под «разгрузку», крепилась двумя вертикальными «липучками» и легко доставалась левой рукой, поскольку правая обычно была занята другим оружием. В принципе вооружаться так основательно Григорий Владимирович не планировал, поскольку не ждал никакой опасности со стороны профессора Идрисова. Исмаил Эльбрусович должен понимать, что Шереметев не втайне от всех к нему отправится, и просто из чувства самосохранения не пожелает подставлять капитана, следовательно, и себя. Случись что с Шереметевым по вине профессора, тот едва ли смог бы в этот день улететь в Женеву.