Книга Книга легиона - Наль Подольский

Марго мгновенно догадалась, что случилось несчастье, но подробности выясняла в течение трех дней. Мысли его были сбивчивы, а речь — бессвязна, но Марго не пыталась стимулировать последовательность изложения, чтобы избавить его от детального восстановления пережитого ужаса.

По разрозненным фактам схема эпизода получалась предельно простая. Они прожили спокойно несколько дней, ходили в кино, посещали музеи и один раз прокатились за город, в Петергоф, поглядеть на фонтаны. Раза два на Олега накатывали беспричинное беспокойство и возбуждение, но Платон посчитал их предотъездными эмоциональными всплесками. Накануне отплытия курсантам было предписано прибыть на борт судна к двадцати-ноль-ноль, и в три часа дня, пока отец сооружал дома некое подобие прощального обеда, Олег вышел купить какие-то мелочи, вроде расчески и зубной пасты. Полчаса на это было более чем достаточно, и когда он к четырем не вернулся, Платон настолько встревожился, что выглядывал несколько раз в окно и на лестницу, и как только позволили кулинарные обстоятельства, в половине пятого выключил духовку и пошел искать сына.

Далеко ходить не пришлось: внизу у подъезда уже суетилась милиция и стояла «скорая помощь». Их вызвала дворничиха, сначала решившая, что в закуток под лестницей забрался поспать пьяный, и тут же наткнувшаяся на лужу крови. Его отвезли в реанимацию, но врачам ничего не удалось сделать.

— Тебе повезло, что не в квартире, а под лестницей… Как бы ты потом здесь жила? — пробормотал Платон с мрачной усмешкой, перешедшей в болезненную гримасу, и Марго в его словах померещился скрытый упрек.

— Если бы я вышел на полчаса раньше, кровотечение можно было остановить… если бы на полчаса раньше, можно было успеть… если бы на полчаса раньше… — у него появилась привычка произносить по нескольку раз подряд одни и те же фразы, словно он не понимал их смысла, и при этом слегка раскачиваться вперед-назад, как китайский болванчик.

Орудие самоубийства, складной нож со многими лезвиями, лежало на подоконнике, и Марго машинально отметила его присутствие здесь как недопустимый промах милиции.

Несмотря на свою угрюмую отрешенность, Платон перехватил ее взгляд:

— Немецкий… это я ему подарил… представь себе, я и подарил… он любил перочинные ножи и всегда их терял… а вот этот не потерял… этот почему-то не потерял… лучше бы он его потерял…

Марго чувствовала долю своей вины в происшедшем. Располагая достаточно зловещей информацией, она не отнеслась к ней серьезно. И вот ее легкомыслие обернулось такой страшной бедой. Она не верила, что это случайность. ОНО вычислило, нашло квартиру Марго. Значит, ОНО — умное. Лола ведь ни разу у нее не была. Следовательно, ОНО идентифицировало личность Марго и ее жилье. То, что ОНО не могло внедряться в сознание Марго, как выяснилось, не мешало ЕМУ следить за ней, пеленговать, или что-то еще в этом роде. Кроме того, у Лолы есть ее телефон. Профессиональная подозрительность подсказала Марго выяснить, кто мог иметь доступ к записной книжке Лолы. У Марго вдруг возникла отчаянная, жгучая ненависть к Паулс, звериное желание зарезать ее вот этим самым ножом, но привычная правовая дисциплина ума мгновенно погасила стихийную вспышку ярости. Кроме того, словно ощутив ее нелепый порыв, Платон бросил короткий, как ей показалось, агрессивный взгляд на лежащий на подоконнике нож.

Марго молча налила водки ему и себе.

— Вот тебе и ответ, — после паузы медленно и глухо произнес Платон, с тупой сосредоточенностью глядя внутрь фужера, — вот она, обратная связь… да уж, вот такая обратная связь…

Несмотря на глубокое шоковое состояние, а может, именно благодаря ему, он явно проникал в мысли Марго, или, по крайней мере, чувствовал, о чем она в данный момент думает.

— Если за этим стоят люди, — сказала она негромко, но с нажимом на каждое слово, — я их найду.

В его неподвижном, мертвом взгляде ничто не шелохнулось, и она не могла понять, слышит ли он ее.

— Мы их найдем, — добавила она, и опять с его стороны не было никакой реакции.

Марго налила водки снова.

За свою не такую уж долгую, но отнюдь нелегкую жизнь она выработала определенную стратегию поведения в стрессовых ситуациях. Нельзя затевать серьезных дел — они неизбежно в дальнейшем будут нести отпечаток этого стресса; нельзя делать ничего, требующего принятия взвешенных решений — в них обязательно появятся грубейшие ошибки. Можно ставить перед собой и тупо преследовать лишь простейшие ясные цели, и из них — только неотложные и совершенно необходимые.

В соответствии с этой, недешево доставшейся ей премудростью, на ближайшие дни она наметила три очевидные задачи. Во-первых, не дать Платону повредиться в уме или учинить над собой насилие. Во-вторых, не прекращая за ним наблюдения, переселить его в другое место, чтобы вывести из-под удара, на случай, если ее квартира просматривается пока невидимым, но от этого не менее опасным врагом. И, наконец, выяснить, мог или не мог Олег иметь какой-нибудь мимолетный, случайный, хотя бы телефонный, контакт с Паулс: не зная этого достоверно, Марго не могла вступить с ней в какое бы то ни было общение.

Переселение совершилось в первый же вечер. Старая приятельница Марго еще по детдому, уезжая на отдых, всегда оставляла ей ключи от своего жилья, твердо веря, что даже за время редких мимолетных посещений следователь прокуратуры успевает оставить некую специфическую ауру, и после его ухода отпугивающую грабителей. Взамен Марго могла пользоваться квартирой по своему усмотрению, и вот теперь впервые выпал подходящий случай.

Что касалось душевного здоровья Платона, то непрерывное потребление алкоголя Марго расценила как целесообразную защитную реакцию. Водка отупляла нервную систему и не давала все время держать в фокусе подробности происшедшего. И чтобы избавить его от пьянства в угрюмом одиночестве, Марго ничего не оставалось, как пить вместе с ним. Желая извлечь из этого занятия хоть какую-нибудь пользу для дела, она решила составить подробный график всех действий Платона и Олега для каждого из шести дней их совместного проживания в Петербурге. Поскольку в своих все еще бессвязных разговорах Платон беспрестанно возвращался к событиям этих дней, ей требовалось лишь изредка задавать наводящие вопросы, уточнять время тех или иных происшествий и незаметно для него делать записи в блокноте. Соответствующие шесть листков блокнота были заполнены уже более чем наполовину, когда, ответив на очередной пустяковый вопрос о времени киносеанса, Платон произнес бесцветным голосом:

— Если ты пытаешься вычислить, мог ли Олег вступить в контакт с твоей подопечной, то не мог. Даже по телефону. Трубку всегда брал я, и голоса были только мужские.

С удовольствием отметив, что его речь явно приходит в норму, Марго сочла излишним играть с ним в прятки.

— Все равно мне нужен подробный график вашего времяпрепровождения. Когда буду допрашивать Паулс, заставлю и ее расписать свои занятия за эти шесть дней. Вдруг обнаружатся совпадения, да и мало ли что…

— Понимаю. — Платон медленно и тяжело кивнул. — Ладно, бери авторучку…