Книга Пятиозерье - Виктор Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как тебя называют друзья? Тимур?
Мальчик медленно повернулся к ней и сказал без всякого выражения:
— Меня зовут Тамерлан.
Их взгляды встретились; Киса подумала, что у мальчика очень странные глаза — зрачки расширены настолько, что радужки почти не видно, цвет не определить: темно-коричневый? черный? какой-то еще?
После секундной паузы Тамерлан отвел взгляд, продолжив осмотр помещения — кстати, одного из лучших в лагере. Шестой корпус, недавно отремонтированный, с новой мебелью и телевизорами в каждой палате, считался самым благоустроенным. И, по странному совпадению, именно в нем жили дети знакомых Горлового, а также многочисленных спонсоров. В результате два размещенных в шестерке отряда отличались от других большим разнобоем в возрасте.
— Здесь три свободных кровати, — помолчав, продолжила Киса, — эта, эта и вон та, что у окна... Можешь занять из них любую.
Белоголовый мальчик Тамерлан равнодушно подошел к ближайшей, стоявшей в углу койке и положил на прикроватную тумбочку небольшую сумку на длинном ремне.
— И это все твои вещи?
— Да. Остальное мне подвезут,
— Хорошо. Со мной ты познакомился, — она машинально коснулась бейджа на груди, — а воспитательницу зовут Елена Алексеевна...
Друзья звали воспитательницу проще — Ленкой Астраханцевой. Но Киса к их числу не принадлежала.
Она ушла, еше раз предложив Тамерлану устраиваться. Ленка сидела на планерке у Горлового, все хозяйство на Кисе — вечная нехватка штатов, второго вожатого в отряде нет.
05 августа, 10:48, окрестности ДОЛ «Варяг»
Он уверенно и быстро полз вверх знакомой дорогой по коричнево-золотистому ущелью, когда путь преградила стена — огромная, подрагивающая, явно живая. Муравей недоуменно потоптался перед не пойми откуда взявшейся преградой и двинулся в обход — на всякий случай, все живое таких размеров легко становится смертельно опасным...
Человек в черном вцепился пальцами в изборожденную глубокими трещинами сосновую кору. И не заметил муравьиных тревог и раздумий, вызванных его негаданным вторжением на исхоженную тропу. Он сейчас вообще ничего не замечал вокруг.
Волна яростной, слепящей боли вспыхнула в голове и раскатилась безжалостными кругами по всему телу — он стоял, не в силах шевельнутся, под большой сосной в паре сотен метров за верхними воротами лагеря. Стоял и делал единственное, что мог сделать: ждал, когда подействует капсула убойного заграничного снадобья. Зелье наркотической природы, запрещенное к ввозу в Россию, имело массу накапливающихся побочных эффектов, быстро вызывая привыкание и зависимость.
Человеку в черном такие нюансы были глубоко безразличны. Счет его оставшейся жизни шел на недели, в лучшем случае на месяцы — и он знал это.
Знал и спешил раздать все долги.
ОН продирается сквозь запутанный лабиринт, который человеческому глазу может показаться громадным, перекрученным клубком, чудовищной комбинацией бесконечных и разноцветных нитей — но ОН смотрит не человеческими глазами.
ОН видит след, который нашел, поднявшись на Пик-над-Мирами — тонкую, яркую голубую нить, безнадежно и неразрывно перепутанную с десятками и сотнями других; концы ее исчезают совсем уж в диких сплетениях, чтобы вынырнуть, сделать ложную петлю и снова пропасть в пульсирующей разноцветной паутине.
ОН пытается разобраться и понять, где начало и конец этой нити. Не может и рычит от бессилия (нет, не от бессилия — сила переполняет ЕГО и рвется наружу, но здесь она бесполезна, — от осознания несовершенства чужого и чуждого мозга, которым ОН пытается разобраться во всех этих хитросплетениях — там, на нижнем уровне). Поднявшись сюда, наверх, ОН способен лишь убедиться, что нить не потеряна, что внизу ОН — та часть его, что управляет чужим телом — идет правильным путем... ОН не может спуститься вниз, в Мир, во всей своей мощи — вернее, может, но судьба Мира станет тогда незавидной... И недолгой. Даже когда в чуждой и чужой оболочке идет ОН внизу — слабые нити вокруг лопаются одна за одной, рвутся все чаще...
ОН не одинок наверху, в сверкающих джунглях — порой выскакивают небольшие, агрессивные твари, не рассуждающие хищники, атакующие все, что могло бы послужить им пищей; другие, странные и бесформенные сущности, похожие на огромные сгустки мрака, скользят своими таинственными путями — и там, где они проходят, не остается уже ничего. Первых ОН убивает быстро, почти небрежно; а когда надвигается сумрачная чернота других, делает так, чтобы они ушли — ЕГО не страшит схватка, ОН уверен в победе, но опасается уничтожить хрупкий след, единственную й бесценную находку за долгие, бесконечно долгие поиски...
ОН останавливается и поворачивает в сторону. Тонкая и яркая голубая нить исчезает в огромном переплетении иных — более коротких и тусклых. Выходящей нити — ЕЕ нити — ОН не видит. Клубок велик... Придется распутывать.
И многие нити лопнут.
Пейзаж мрачный: по низкому багровому небу ползут багровые тучи — но никогда не прольется из них ни капли воды. Бесплодные скалы покрыты поблескивающей спекшейся коркой цвета венозной крови, а зажатое между скалами озеро наполняет жидкий огонь.
Воздух сух и горяч. Да и вообще жарковато — человек смог бы просуществовать здесь весьма недолгое время.
Но тварь, сидящая на берегу огненного озера, на человека похожа мало — красная, под цвет скал, чешуйчатая шкура покрывает ее, защищая от жара; нижние конечности заканчиваются копытами, уверенно попирающими раскаленный камень. Выдвигающиеся когти на четырехпалых руках напоминают размером и остротой кинжалы. Лоб существа неизвестно зачем украшен одним, спирально завитым рогом — за оружие для защиты или нападения его принять трудно.
— ОНА прошла здесь давно, очень давно... — задумчиво говорит тварь на своем языке. Человеческому уху фраза показалась бы оглушительным и немодулированным скрежетом — но большая часть звуков лежит вне доступного для людей диапазона.
След, невидимый простым глазом, и даже огромными фасеточными глазами винторогого, ныряет в озеро, исчезая в сполохах пламени. Когда тут прошла ОНА — здесь находился обычный водоем, или обычная суша, но никак не исполинская каменная чаша, полная огня. И вообще весь этот Мир был иным, светлым и добрым. И другие существа населяли его...
Теперь же никакой из тварей, убивающих и умирающих в жестоком раскаленном Мире, нет здесь прохода. Озеро надежно перекрыло ущелье.
Существо встает на ноги — сидело оно на мощном хвосте, свитом, как и рог, в спираль. Тварь огромна по сравнению со своими собратьями. Впрочем, те в последнее время предпочитают держаться от нее подальше. Их пугает ОН, Нерожденный, какая-то часть которого поселилась временно в этой оболочке, выросшей с тех пор от распирающей ее изнутри силы.
