Книга Цыпочки в Лондоне - Вирджиния Ледре

Я слышала неоднократно: «Туда невозможно попасть без членства», «Чтобы стать членом, нужно стоять в очереди не меньше двадцати лет», «Родители одного знакомого ждали целых 35 лет, пока их не приняли»… Затем, о чудо, Ребекка, семья которой всегда была при членстве, пригласила меня сопровождать их на очередной оперный фестиваль. Глайндборн, международная Мекка оперы, является одним из самых шикарных и престижных мест в мире!

Событие требует тщательной подготовки, растягивающейся на неделю. Ребекка, преподаватель итальянского языка в престижной школе для девушек из хороших семей, вводит меня в курс дела, словно нам предстоит важная военная операция. Согласно плану действий, на каждый конкретный день — определенная задача. Глайндборн — это серьезно:

— Дресс-код очень строгий: смокинг для мужчин и вечернее платье для женщин. Лучше со шляпкой.

Так-так…

— В меню обязательно должны присутствовать определенные продукты. Мой дядя возьмет на себя шампанское и Pimm’s (важный напиток для garden parties[71]). Я запасусь копченой семгой, маринованным перцем, клубникой со сливками и термосами с чаем и кофе. Я заказала по Интернету норвежские термосы, которых хватает на 12 часов, просто потрясающе! Что касается корзины, столового серебра, декоративных свечей, бокалов и фужеров, все это есть у моего дяди. Я позабочусь о белой скатерти и пледах на случай, если будет прохладно.

Ребекка с дядей настаивают на том, чтобы поехать на поезде, это семейная традиция. К тому же так они смогут спокойно выпить, и не придется вести машину в состоянии опьянения (британцы относятся к этому очень серьезно).

Итак, в вечерних нарядах встречаемся на вокзале Виктория в будний день после обеда. На платформе действительно много людей в смокингах, длинных платьях, с плетеными корзинами в руках, жизнерадостно присоединяющихся к пассажирам в грязных плащах и ботинках. Нет seat policy[72], празднично одетые господа рассаживаются, где могут. В результате в вагоне под багажными сетками оказываются два типа пассажиров: жители пригорода, усталые, вспотевшие и несколько оторопелые, и люди в шляпах и диадемах. Контраст потрясающий, но никто никого не разглядывает, не улыбается и не хихикает, что вполне нормально для эксцентричной страны крайностей. Маленькие сине-белые вагоны поездов большого пригородного кольца — двери которых открываются путем нажатия ручки с внешней стороны, для чего следует просунуть руку в окно, как во времена индустриальной революции, — двигаются в сторону юга Англии. Направление — равнины Суссекса.

В Льюисе все выходят. По прибытии в этот небольшой городок, расположенный в сердце волнистых долин Суссекса, в нескольких километрах от пляжей Брайтона, любители оперы молча узнают друг друга, и во фраках, тиарах и длинных платьях влезают в автобус до Глайндборна. Возле театра, известного во всем мире своей необыкновенной акустикой, они как можно вежливее бросаются занимать лучшее место на лужайке для своего пикника. Ребекка знает все лучшие уголки:

— Аллеи возле пруда с кувшинками очень красивы, но там полно комаров. Эти места привлекают только новичков. Могу сказать, что им здорово достается. Их сразу можно узнать по тому, как они чешутся на протяжении всей оперы, — злорадно смеется она. И добавляет: — Я точно знаю, где мы расположимся. Под третьим деревом справа на центральной площадке. Я езжу в Глайндборн с двенадцати лет, поэтому испробовала все места на лужайке. Гарантирую, что это лучшее.

Вокруг нас, между овцами и кувшинками, в саду, ничем не уступающем садам с полотен Моне, милорды и элегантные дамы расслабляются и украдкой наблюдают друг за другом в тени деревьев или, кто посмелее, на самом солнцепеке. Самое время начинать большую игру. Завсегдатаи управляются быстрее всех: под звук открываемого шампанского в честь благополучного прибытия вышитые скатерти и декоративные свечи занимают свое место рядом с приборами и серебряными фужерами. Мы едва успеваем чокнуться и попробовать первый коктейль Pimm’s, как раздается звонок-опера в знаменитом театре вот-вот начнется. В программе этого года «Богема» Пуччини, «Теодора» Генделя, «Идоменей» и «Женитьба Фигаро» Моцарта, «Летучая мышь» Штрауса. И — впервые в Глайндборне — «Тристан и Изольда» Вагнера.

Сегодня вечером аппетит в нас пробуждают Мими и Родольфо из «Богемы». Режиссер Дэвид Маквикар решил убрать из оперы сентиментализм конца века. Мы переносимся в одну из мрачных лондонских квартир времен войны с Ираком. Жизнь студентов наполнена идеалами, чипсами и пивом. Марчелло рисует листовки против Буша; Родольфо, сценарист без гроша в кармане, сидит за печатной машинкой; Мюзетта кокетничает в барах с банкирами из Сити, чтобы Марчелло еще больше влюбился в нее. Что касается хрупкой студентки Мими, она, похоже, не создана для жизни в этом грубом мире. Прекрасная постановка, отличные артисты. Но я не успеваю сосредоточиться на теме, как раздается звонок — антракт. Перед третьим актом дается 80 минут на пикник.

На улице лучи заходящего солнца призывают зрителей занять свои места на лужайке. Звякает посуда. Интересно, что едят наши соседи? Салат из картофеля со сметаной, маринованный перец, копченая семга, клубничный торт, свежий инжир и кусочки шоколада. Несколько немецких и французских поклонников оперы, приглашенных английскими друзьями, следуют традициям с торжественно-серьезным видом. Разговоры приглушенные, смех сдержанный.

Страстные любители оперы, Ребекка и ее дядя посещают только Глайндборн. Уж если быть снобом — так во всем:

— Я больше никуда не хожу и не езжу, ни в Ковент-Гарден, ни на Байрейтский, ни на Зальцбургский фестивали. Знатоки считают Глайндборн лучшим оперным театром в мире, а мне нужно только лучшее. Это мой выбор.

Разумеется, на фоне такого представления аргумент Ребекки кажется неоспоримым.

Последний звонок этого вечера. Мими и Родольфо ждут нас. Некоторые зрители убирают свои складные столы и стулья в преддверии большого затора при выходе из театра. Другие, напротив, расставляют чашки для кофе и чая, чтобы выпить их по окончании оперы. К чему торопиться?

Нищета и лондонский климат добили-таки бедняжку Мими. Впервые здесь обходятся без критики в адрес декадентского Парижа. На последнем вздохе партер знатоков устраивает овацию артистам и режиссеру. Половина первого ночи. Огоньки свечей, продолжающих гореть на лужайке, указывают господам путь к их плетеным корзинам. Последний глоток шампанского или чая перед тем, как покинуть прошлый век и вернуться к современной суете.

Маэстро

Если, несмотря на всю роскошь Глайндборна, опера все равно вызывает у вас зевоту, вот вам еще один стимул, чтобы вдохновиться прекрасным искусством (а заодно прокатиться сотню километров на поезде): его дирижер. 34-летний красавец Владимир Юровский, энергичный и сумрачный брюнет с завораживающим голосом. Несмотря на молодой возраст, он пользуется безмерным уважением музыкантов и вполне понятной популярностью среди незамужних цыпочек Singles.