Книга Ведьмин камень - Марина Серова

– Так чаво ж ты мне звонишь?! – вопрошал голос за дверью с ударением на «о». – Ему и звони!

За дверью послышались шаркающие шаги. Вот тебе раз! Что, так трудно было открыть? И какой звонок Лютикова? Я уже было собралась нажать следующую кнопку, как вдруг за дверью послышались голоса, перебранка, и дверь открылась. На пороге стоял Андрей.

– Извините, – сказал он, отступая внутрь и давая мне пройти, – тут у нас живут такие чересчур принципиальные, которым лень ручку замка повернуть...

– Да ничего, все нормально, – ответила я, проходя в полутемный коридор, заставленный всяким мебельным хламом.

– Нет, не нормально, – продолжал ворчать старик, стоя возле открытой облупленной двери, выкрашенной почему-то оранжевой краской, – во всем должон быть порядок: ежели пришел человек к Лютикову, так и должен звонить Лютикову, а не Лампочкину!

– Я не виноват, что табличку возле звонков опять отвинтили, – сердито оправдывался Андрей, подходя к своей двери.

– ...Сталина на вас нет! – кипятился старик. – Вот при Сталине был порядок! И молодежь не хамила старикам, а уважала их! И...

– Слушай... те, вы... Лампочка Ильича! – огрызнулся на него Андрей. – Идите уже... в свою комнату!

Мы зашли в самую дальнюю дверь. Она одна из всех была более или менее приличного вида. Я огляделась. Большая просторная комната с высоким потолком и высоким окном, которое пропускало в помещение много света. Современный диван, служивший хозяину, очевидно, одновременно кроватью, стол, холодильник, большой бельевой шкаф с зеркалом, тумба с телевизором, кресло перед ним – все было почти новое, современное и довольно добротное. Даже занавески на окне – тюль с портьерами. Возле окна – компьютер на столе.

– А у вас довольно мило, – сказала я, присаживаясь в кресло, на которое указал хозяин. Сам он сел на диван.

– Да, нехилая хатка, – согласился он.

– Если не секрет, сколько вы за нее платите? – спросила я.

– Три тысячи. – Андрей огляделся по сторонам и спросил как бы нехотя: – Может, чаю?

Чай я пила совсем недавно и совершенно не нуждалась в дополнительной порции жидкости, но мне было необходимо поставить сюда «жучок», и потому я согласно кивнула. Андрей ушел на кухню, а я достала из сумочки крохотный микрофон на иголке и воткнула его под ручку кресла.

Вскоре хозяин вернулся с подносом, на котором стоял бокал. Из него тянулась нитка с бумажной бирочкой, маленькая сахарница с ложечкой стояла рядом. Я не очень любила чай в пакетиках, но деваться было некуда, сама напросилась. Кроме того, уйти сразу было как-то некрасиво, у Лютикова возникло бы подозрение. Пришлось придумывать вопросы, якобы ради которых я сюда и напросилась. И, пожалуй, сражу-ка я его сразу наповал.

– Андрей, почему вы мне врали?

– Я?! Врал вам?! – Молодой человек просто обалдел от такого неожиданного поворота. Он даже вздрогнул, как мне показалось, и уставился на меня ошарашенно. – В чем?

– Вы сказали, что родились и выросли в квартире матери. А это ложь. Вы не родной сын Ярославы Львовны.

– А откуда вы знаете?

– Откуда – это другой вопрос. Почему все-таки вы мне это не сказали?

– А что, это так важно?

Кажется, он даже немного побледнел.

– В нашем деле важно абсолютно все. Любая мелочь. Это только так кажется, что какая-то деталь незначительна. Но она может привести к серьезным последствиям, каких и не ожидаешь.

– Мое усыновление вообще не имеет никакого отношения к делу. Да, я ей не родной. Ну и что? Я любил маму... и сейчас люблю. Я ей очень благодарен, что она взяла меня из детского дома, что дала возможность иметь семью. Я с семи лет называл ее мамой. Вы же знаете, что я потому и хочу отомстить ее убийце...

– А если все-таки окажется, что ваш дядя Коля не имеет отношения к смерти вашей матушки?

– Опять вы об этом! Я просто уверен, что имеет. Иначе я не просил бы вас помочь мне отомстить ему. И перстень он забрал. Больше некому. Он маму всегда недолюбливал.

– А вы слышали, что ваш дядя хотел съехать на другую квартиру?

– Какую другую? У нас нет другого жилья.

– На съемную квартиру. Он и Ярославе Львовне говорил об этом. Ваш дядя хотел снять себе другое жилье, а ваша мама была против, не хотела, чтобы ее брат скитался по чужим углам да еще платил за это деньги.

Андрей уставился на меня удивленно:

– Полина, кто вам сказал такую чушь? Они ругались, и еще как ругались! Я не знаю, кто вам что-то там наговорил, только дядя Коля – такой гад! Я сам слышал, как он угрожал маме, и не раз. Эта чертова квартира стала для них камнем раздора.

Камнем преткновения, очевидно, хотел сказать Андрей. Или яблоком раздора. Впрочем, то, что он оговорился, не было удивительно. Он нервничал.

– Андрей, а что, ни у кого из вас не было возможности купить другое жилье?

– Эх, Полина! Да если бы такая возможность была, мама не погибла бы! Сам я не мог даже оформить ипотеку: мне в банке отказали сразу. Зарплата небольшая, семьи нет... У мамы тоже – восемь тысяч... Что мы могли на такие деньги?! Потому-то все беды из-за этой злосчастной «двушки»!

– И накоплений у вас, я так понимаю, не было?

– С чего копить-то?! Тут на еду едва хватает.

– А дядя ваш кем работает?

– Мастером на стройке.

– Ну, это тоже не ахти какие деньги.

– Да уж! – обрадовался Андрей. – Мог бы и на более хлебное место устроиться, он ведь как-никак строительно-монтажный техникум окончил. Только кто его возьмет после тюрьмы?! Он же у нас уголовник.

Лютиков ехидничал. Это слишком явно бросалось в глаза.

– Вам, Полина, не понять, как живут бедные. Вы, сразу видно, из другого круга. И машина вон у вас есть, и дом. Я же видел ваше жилье. Шикарный дом! Большой, просторный... Сколько у вас там комнат?

– Это мы обсуждать не будем. Мой дом не имеет отношения к нашему делу.

А он завистливый. Наш с дедушкой дом успел рассмотреть. Да, я помню, как он украдкой кидал взгляды по сторонам, когда приходил ко мне.

В это время заиграла мелодия на мобильнике, лежащем на столе. Андрей подскочил и схватил его, как будто ждал звонка.

– Да... Нет, нет, сейчас нельзя... Потом... Я сам перезвоню... Я же сказал: потом!

Он отключил телефон и положил его обратно на стол.

– А вы знаете, мне пора, – сказала я, вставая, – дела... Да и поздно уже.

– Я вас провожу.

Андрей направился к двери. В коридоре возле своей оранжевой двери стоял старик-сосед, который не открыл мне дверь.

– Партизанишь, старый?

– Чаво?