Книга Весна - Павел Пепперштейн

Леночка вдруг проснулась, взяла с подоконника вторую книгу. Тоже детская. «Алиса в Зазеркалье». Раскрыла. На гравированной иллюстрации девочка в нарядном платье стояла перед стеной, на которой восседал Шалтай-Болтай.

— Давай сделаем Шалтая! — воскликнула Лена. Она схватила Андрея за руку и потащила обратно в комнату. Здесь уже все спали — девушки в обнимку с какими-то незнакомыми ребятами. В углу, в магнитофоне, догорала музыка. Кажется, Кин Кримсон. На столе, среди объедков, мусора и пустых бутылок лежало золотое яйцо, чудом никем не съеденное.

— Шалтай-Болтай! — громко сказала Лена, указывая на него.

В ответ кто-то заворочался в углу, под байковым одеялом, и сквозь сон произнес с восточным акцентом: «Шахсей-Вахсей».

Из тумбочки Лена достала куклу, изображающую Незнайку. Сняла с него желтую байковую рубашонку, зеленый широкий галстук в горошек, синие брюки-клеш. Одела яйцо. Теперь оно казалось человечком — с пустым личиком и золотой лысиной. Чтобы прикрыть лысину, надели на него синюю шляпу Незнайки.

Яйцо снова преобразилось. Была на нем печать с датой, удостоверяющая свежесть, неоплодотворенность, невинность. Была черная стрелка, нарисованная тушью для того, чтобы яйцо, повинуясь неведомым потокам, течениям и толчкам, каталось по ватману, указуя на буквы, из которых шепотом слагались фразы. Все это скрыл слой золотой краски. Сверху, на позолоту, легло освящение, брызги святой воды с метелки. А теперь все это прикрылось тряпичной одежкой, ризами Незнайки, сшитыми по моде шестидесятых годов, а то и конца пятидесятых — Незнайка (если не считать широкополой шляпы Мерлина) был ведь так называемым «стилягой».

Оставив нагого Незнайку на тумбочке, Лена с Андреем отправились гулять.

Стояли влажные предрассветные сумерки. Уже начинали с осторожной веселостью перекликаться птицы. Ребята долго бродили по лесу. Лена несла Шалтая. Наконец, нашли подходящую «стену» — бетонный, основательный забор какой-то дачи. Андрей приподнял Лену за талию, и она усадила Шалтая между двумя металлическими зубчиками, торчащими сверху из стены.

Шалтай-Болтай сидел на стене,

Шалтай-Болтай свалился во сне.

Вся королевская конница,

Вся королевская рать

Не может Шалтая, не может Болтая,

Не может Шалтая-Болтая

Собрать!

Торжественно продекламировав стишок, Лена метко кинула в нелепо наряженную фигурку с золотым лицом ветку, имеющую форму «пистолетика». Попала. И Шалтай, опрокинувшись, исчез за стеной.

— Представляешь, Маша, мы вот с тобой не пошли в церковь, а Пасха к нам сама пришла, — сказал Борис Анатольевич, входя на террасу. В руке он держал золотое яйцо, обряженное в кукольную одежду. — Это я нашел у самой ограды, знаешь, в самом глухом углу, где сплошная крапива. Даже ума не приложу, что меня сегодня спозаранку занесло в эту заросль? Обычно-то я по дорожкам гуляю. А тут как будто дело какое — встал пораньше, ты еще спала, натянул сапоги и пошел по кустам, вроде как проверять что. И вот — нашел. На ветке куста висело. Видать, бросил кто-то через забор. И ведь не разбилось! Вот, встречай гостя, Машенька.

Борис Анатольевич поставил яйцо на стол. Мария Игнатьевна посмотрела на мужа поверх очков и улыбнулась. Давно уже не видела она своего старика в таком веселом расположении духа. Борис Анатольевич раньше принадлежал к тем, кого в народе зовут «начальство». Служил заместителем министра энергетики. Да, была высокая должность, была интересная работа, но… Пришло время уйти на покой. Вот уже несколько лет, как Борис Анатольевич вышел на пенсию и поселился безвыездно здесь, на даче. Последний год он пребывал в депрессии — нелегко, бывает, дается человеку деятельному погружение в пенсионную «тихую заводь». Не развлекали ни чтение, ни спорт, ни возня с парником, ни рыбалка. Не радовали даже редкие приезды детей с внучатами. К спиртному Борис Анатольевич был равнодушен. Охоту никогда не любил. «Не понимаю, как это люди радуются, зверей и птиц убивая», — пожимал он плечами. В общем-то, считал себя атеистом. Кроме как в детстве, с бабкой, в церкви не бывал. Но тут вдруг, после Светлого Воскресенья, посветлело на душе. И вот яичко золотое, пасхальное, в забавной одежде явилось как привет оттуда, с горки, где поблескивали золотые купола и разносился радостный пасхальный благовест.

…С ЭТОГО ДНЯ ОН КАК-ТО ИЗМЕНИЛСЯ: ВЗЯЛ СЕБЯ В РУКИ, ПОДТЯНУЛСЯ…

С этого дня он как-то изменился: взял себя в руки, подтянулся. Стал чаще возиться в саду с парниками, по вечерам читать. Понял, что многие проблемы возникают от неправильного питания. Наконец заставил себя сесть на продуманную диету. Книги по диетологии, труды по йоге появились на его рабочем столе. Исчезла тяжесть и мутная печаль, и тупое оцепенение по вечерам, и тошнотворная тоска поутру. В конце концов, успешно экспериментируя с системами питания, он засел за книгу о лечебном голодании. Нечто вроде записок. Предварительное название: «Есть или не есть».

Золотое яичко в одежде он бережно поставил в шкаф, за стекло, рядом со стопкой старых журналов «Здоровье». А возле, усмехаясь, поставил фарфоровую мышку с изогнутым хвостиком. Хвостик этот, казалось, вот-вот вздрогнет и заденет яичко — так близко застыл тонкий кончик хвостика от золотого бока. Но мышка была фарфоровая, и хвостик ее оставался неподвижен.

Эротический мир

…В ДОВОЛЬНО СТРАШНОМ ИНДУСТРИАЛЬНОМ ГОРОДЕ ЖИЛИ ДВЕ МОЛОДЕНЬКИЕ ДЕВУШКИ…

В довольно страшном индустриальном городе жили две молоденькие девушки, веселые телом и душой, да еще и неразлучные подружки. Сами себя они называли Чупи и Чупс. Девушки ощущали, конечно, что в сексе присутствует нечто божественное, поэтому выходить замуж или становиться проститутками им не хотелось. Как-то прослышали, что в столице есть закрытый и чуть ли не тайный клуб «Эротический мир». Возмечтали во что бы то ни стало просочиться в этот клуб. Каким-то образом все получилось. Настал долгожданный день. Их — совершенно голых, с завязанными глазами — ввели в огромную залу и там сняли повязки. Зала была ослепительно освещена и вся до краев заполнена белыми щенками. Толстые щенки возились, повизгивали, покусывали свернутые пельменями уши, виляли откормленными хвостиками…

…ЧУПИ И ЧУПС ПОГРУЗИЛИСЬ В МОРЕ БЕЛЫХ ЩЕНКОВ…

Чупи и Чупс погрузились в море белых щенков. Чупи превратилась в сияющую алмазную струну. Чупс превратилась в жемчужное кольцо. Так они вошли в эротический мир.

Прекрасные Чупи и Чупс! Люблю вас.

Автор данного рассказика.

Гость из будущего

Одного молодого священника, недавно закончившего семинарию, отправили служить в русский городок. Уютный бревенчатый город на холмах, над рекой, славился резными наличниками, а также деревянными игрушками — их резали местные умельцы. Но церковь здесь была каменная, огромная и просторная, вся белая, как античный храм.