Книга Штамм. Начало - Чак Хоган

Команда Эфа дожидалась его у закрытой двери под выходом номер шесть. Джим Кент, как обычно, общался с кем-то по телефону, говоря в микрофон, соединенный поводком с наушником. Джим был заместителем Эфа, он занимался улаживанием бюрократических и политических проблем, неизбежно возникающих при борьбе с заболеваниями. Прикрыв микрофон рукой, Кент вместо приветствия доложил:

– Никаких известий о вынужденных посадках в других аэропортах страны.

Эф забрался в электротележку и сел на заднее сиденье возле Норы Мартинес, его второго заместителя, биохимика по образованию. Она уже натянула на руки нейлоновые перчатки, белые, гладкие и скорбные, как лилии. Нора чуть отодвинулась, когда Эф устраивался рядом. Ему было досадно, что между ними существовала напряженность.

Электротележка тронулась с места. Эф вдохнул солоноватый воздух.

– Сколько времени самолет находился на земле, прежде чем погасли все огни? – спросил он.

– Шесть минут, – ответила Нора.

– Никаких радиоконтактов? Пилот вырублен тоже?

Джим повернулся к ним.

– Предположительно, но подтверждений нет. Спецназовцы Управления вошли в салон, увидели, что он полон трупов, и тут же ретировались.

– Надеюсь, они были в масках и перчатках?

– Так точно.

Электромобиль обогнул угол, вдали показался самолет. Большой, ярко озаренный прожекторами, направленными на него с разных сторон, он сиял, как майский день. Туман, наплывающий с океана, создавал вокруг него блистающую ауру.

– Боже, – выдохнул Эф.

– «Три семерки», так они его называют. «Боинг семьсот семьдесят седьмой», самый большой в мире двухмоторник. Самолет новый, недавняя разработка. Вот почему в Управлении психуют. По их мнению, никакой поломки быть не может. Они считают, это больше похоже на саботаж.

Колеса шасси сами по себе были огромными. Эф взглянул на открытый люк – черную дыру над широким левым крылом.

– Они провели анализ газового состава воздуха, – сообщил Джим. – Проверили на все, что только могло быть сотворено руками человека. Теперь не знают, как быть дальше. Разве что начать с нуля.

– Вот мы и есть тот самый нуль, – сказал Эф.

Замерший на летном поле самолет, полный трупов…

С точки зрения специалистов по контролю за опасными материалами, это было все равно, как если бы человек, проснувшись утром, вдруг обнаружил у себя на спине опухоль. А команда Эфа являла собой нечто вроде лаборатории, которая должна была сделать биопсию и доложить Федеральному авиационному управлению, рак это или нет.

Не успела электротележка остановиться, как к Эфу подскочили несколько человек в синих блейзерах – агенты УТБ, – чтобы сообщить сведения, которые он уже получил от Джима. А поскольку агентам самим ничего не было ясно, они принялись наперебой задавать вопросы, перекрикивая друг друга, словно свора репортеров.

– Слишком долго все это тянется, – заявил Эф. – В следующий раз, когда случится что-то необъяснимое, как сейчас, звоните нам во вторую очередь. Сначала в УКОМ,[16]а потом уже нам. Понятно?

– Да, сэр… То есть да, доктор Гудуэдер.

– Люди из УКОМа готовы?

– Ждут указаний.

Эф направился к микроавтобусу ЦКПЗ, уже ожидавшему их здесь.

– Я только скажу, что это не похоже на спонтанное заражение. Шесть минут на земле? Слишком короткий элемент времени.

– Это явно умышленное действие, – предположил кто-то из агентов УТБ.

– Возможно, – согласился Эф. – Во всяком случае, что бы нас ни ожидало на борту, источники распространения локализованы. – Он открыл заднюю дверцу микроавтобуса, пропуская вперед Нору. – Сейчас мы наденем защитные костюмы и посмотрим, что у нас там.

Его остановил чей-то голос:

– На борту был один из наших.

Эф обернулся.

– Из каких таких наших?

– Воздушный маршал.[17]Стандартное правило для международных рейсов наших авиакомпаний.

– Вооруженный?

– По идее, да.

– И вы не получили от него ни одного телефонного звонка? Ни одного предупреждения?

– Ровным счетом ничего.

– Должно быть, то, что их поразило, обладало мгновенным действием. – Эф сосредоточенно кивнул, затем оглядел встревоженные лица стоявших вокруг людей. – Дайте мне номер его места. Мы начнем оттуда.

Эф с Норой нырнули в микроавтобус ЦКПЗ и плотно закрыли за собой створки задней двери, отрезав беспокойство, царившее на летном поле.

Они сняли с полок принадлежности костюмов высшей защиты. Эф разоблачился до футболки и трусов, Нора осталась в черном бюстгальтере и трусиках нежно-сиреневого цвета. К тесноте микроавтобуса они давно привыкли и, раздеваясь, почти не задевали друг друга коленями и локтями. У Норы были густые черные волосы, вызывающе длинные для полевого эпидемиолога, и она ловко и быстро стянула их эластичной лентой. Тело ее было изящно округлое, а кожа – нежного теплого оттенка, какой бывает у слегка поджаренного хлеба.

После того как Эф окончательно покинул дом своей супруги и Келли начала бракоразводный процесс, между Эфом и Норой вспыхнул роман. Правда, этот роман был совсем коротким и длился всего одну ночь, после которой наступило утро, полное неловкости и напряженности. Эта напряженность тянулась не один месяц… пока – всего несколько недель назад – не разгорелся второй роман, куда более страстный, чем первый. Оба хотели избежать ошибок, допущенных ранее, однако и на этот раз дело кончилось отчуждением, совсем уже нелепым и вместе с тем продолжительным…

До известной степени причину следовало искать в том, что Эф и Нора работали в очень тесном контакте. Сиди они в обычном офисе, за обычными столами, результат, возможно, был бы совсем иным, все прошло бы проще, но в данном случае речь шла о «любви в окопах». Слишком много они отдавали «Канарейке», почти ничего не оставляя ни друг другу, ни внешнему миру. Их совместная работа была настолько всепоглощающей, что ни один не мог спросить в минуту передышки: «Как прошел день?» – потому что такой минуты не выдавалось.

Вот и сейчас: стоя рядом друг с другом практически обнаженными, они не испытывали никаких любовных эмоций, потому что облачение в защитный костюм – это антитеза соблазна. Полная противоположность чувственности. Погружение в бесстрастную стерильность.

Первый слой (он же первый уровень) защитного костюма: белый номексовый[18]комбинезон (с черными буквами «ЦКПЗ» на спине) на молнии от колен до подбородка, с застежками-липучками вокруг шеи и на запястьях; плюс высокие черные парашютистские ботинки, тщательно зашнурованные до самого верха.