Книга Восемь - Кэтрин Нэвилл

Я уставилась на Ллуэллина, засомневавшись, что верно поняла смысл его слов. Затем я осознала, на что он меня подбивает.

— Ллуэллин, существуют законы о вывозе золота и драгоценностей, не говоря уже о предметах исторической ценности. Вы что, сошли с ума или вам хочется, чтобы меня засадили в какую-нибудь арабскую тюрьму?

— Гарри возвращается, — спокойно сказала Бланш, вставая словно для того, чтобы размять ноги.

Ллуэллин торопливо сложил фотографию и убрал в карман.

— Ни слова об этом моему зятю, — прошептал он. — Мы обсудим все еще раз перед твоим отъездом. Если ты заинтересуешься, это может принести нам обоим деньги. Большие деньги.

Я кивнула и тоже встала, когда Гарри приблизился к нам. В руках у него был поднос с бокалами.

— О, а вот и Гарри с флипом на всех, — сказал Ллуэллин. — Как это любезно с его стороны. — Наклонившись ко мне, он прошептал: — Терпеть не могу флип. Помои для свиней, вот что это такое.

Он забрал у Гарри поднос и помог расставить бокалы.

— Дорогой, — сказала Бланш, глядя на свои наручные часики, украшенные драгоценными камнями. — Гарри вернулся, все мы здесь, почему бы тебе не пойти и не поискать предсказательницу? Уже без четверти двенадцать, а Кэт должна услышать свое предсказание до наступления Нового года.

Ллуэллин кивнул и ушел, явно испытывая облегчение оттого, что ему представился случай сбежать от ненавистного флипа. Гарри посмотрел ему вслед с подозрением.

— Ты знаешь, — сказал он Бланш, — мы живем вместе уже двадцать пять лет, и я все время ломал голову, кто же каждый раз выливает флип в цветы под Новый год.

— Флип отличный, — сказала я.

Коктейль был густой, с обилием сливок и восхитительно крепкий.

— Этот твой братец…— начал Гарри, обращаясь к жене. — Все эти годы я поддерживал его, а он выливал мой флип в цветы. Пригласить предсказательницу — первая достойная мысль, которая пришла ему в голову.

— На самом деле мы узнали о ней от Лили, — сказала Бланш. — Хотя откуда ей самой стало известно, что в отеле «Пятая авеню» есть предсказательница, один Бог знает. Возможно, Лили играла здесь в шахматы, — сухо добавила Бланш. — Похоже, теперь в шахматы играют повсюду.

И Гарри принялся занудно разглагольствовать о том, как бы отбить у Лили дурную привычку к шахматам. Пока он говорил, Бланш старательно воздерживалась от дискредитирующих замечаний: в этой семье каждый из супругов обвинял другого в том, что их единственное чадо выросло таким заблудшим созданием.

Лили не просто играла в шахматы, она больше ни о чем не хотела думать. Ее не интересовали ни бизнес, ни замужество, и это больно ранило родительское сердце Гарри. У Бланш и Ллуэллина вызывали отвращение «неотесанные» знакомцы Лили и «нецивилизованные» места, где она предпочитала проводить время. Честно говоря, то всепоглощающее высокомерие, которое породили в Лили шахматы, было просто невыносимо. Все ее главные достижения в жизни заключались в перестановке фигур на шахматной доске. Поэтому мне трудно было обвинить ее домашних в том, что они несправедливы к Лили.

— Дай мне рассказать, что поведала предсказательница по поводу Лили, — говорил Гарри, не обращая внимания на недовольную мину Бланш. — Она сказала, что молодая женщина, не имеющая отношения к моей семье, сыграет важную роль в жизни Лили.

— Гарри это понравилось, можешь себе представить? — с улыбкой заметила Бланш.

— Она сказала, что в той игре, которая зовется жизнью, пешки — это сердце. Пешка может изменить свой ход, если ей поможет женщина извне. Я думаю, это относилось к тебе.

— Предсказательница сказала: «Пешки — душа шахматной игры», — перебила мужа Бланш, — Кажется, это цитата.

— Как ты это запомнила? — спросил Гарри.

— Ллу записал все прямо на салфетке, — ответила Бланш. — «Это игра жизни, и пешки — ее душа. И даже самая последняя пешка может стать королевой. Тот, кого ты любишь, повернет реку вспять. Женщина, которая вернет вашу дочь в лоно семьи, перережет связь отождествления и приведет события к предсказанному финалу».

Бланш отложила салфетку и, не глядя больше на нас, сделала глоток шампанского.

— Ты видишь? — радостно сказал Гарри. — Я понимаю это так, что ты совершишь чудо, заставишь Лили отложить шахматы и зажить нормальной жизнью.

— На твоем месте я бы умерила пыл, — холодно сказала его жена.

Появился Ллуэллин, таща за собой, как на буксире, предсказательницу. Гарри встал и освободил ей место рядом со мной. Мое первое впечатление было, что надо мной сыграли шутку. Предсказательница оказалась совершенно диковинным существом, таким старым, что ей самое место было в витрине антикварного магазина. Вся какая-то согбенная, с шарообразной прической, похожей на парик, она уставилась на меня сквозь очки, продолговатыми лепестками разлетающиеся к вискам. Оправа очков была усыпана горным хрусталем, а на дужки надеты концы цепочки, сделанной из цветных резинок. Такие цепочки обычно мастерят дети. Предсказательница была одета в розовый свитер с вышитыми жемчугом маргаритками и плохо сидевшие на ней зеленые брюки. Картину довершали ярко-розовые туфли для боулинга, на которых было написано: «Мимси». В руках женщина держала планшет с зажимом и время от времени поглядывала на него, словно искала подсказку. Во рту у предсказательницы была жвачка «Джуси фрут». До меня донесся ее запах, когда женщина заговорила.

— Это ваша подруга? — скрипучим голосом спросила она у Гарри.

Тот кивнул и дал ей немного денег, которые она закрепила под зажимом планшета, сделав там краткую пометку. После этого женщина присела рядом со мной, а Гарри устроился с другой стороны от нее. Женщина смотрела на меня.

— Теперь, дорогая, — сказал Гарри, — просто кивай головой, если она права. Ей может помешать…

— Кому предсказывают будущее? — проскрипела старая леди, продолжая изучать меня через стекла очков.

Она просидела некоторое время молча, словно не торопясь предсказывать мое будущее. Прошло несколько мгновений, и все расслабились.

— Желаете взглянуть на мою ладонь? — спросила я.

— Ты должна молчать! — в один голос воскликнули Гарри и Ллуэллин.

— Молчать! — раздраженно сказала предсказательница. — Это серьезный предмет. Я стараюсь сконцентрироваться.

Да уж, конечно, подумала я. Скорей уж — навести фокус. Предсказательница не отрывала от меня взгляд с того самого момента, как села рядом. Я взглянула на часы Гарри. Было без семи минут двенадцать, а предсказательница не шевелилась. Она словно окаменела.

Приближалась полночь, и посетители бара оживились. Их голоса резали ухо. Люди доставали бутылки шампанского из ведерок со льдом, приготавливали хлопушки, доставали смешные колпаки и коробочки с серпантином и конфетти. Едва старый год закончится, бар взорвется, словно огромная хлопушка с серпантином. Я сразу вспомнила, почему не люблю встречать Новый год вне дома. Предсказательница как будто забыла об окружающем мире. Она просто сидела, пристально уставившись на меня.