Книга Ты плоть, ты кровь моя - Джон Харви

Доналд долго лежал без сна, прислушиваясь к мощному дыханию Маккернана, гулу уличного движения, изредка доносившемуся с недалекого шоссе. До этого момента никто, кроме его сестры Айрин, никогда не заботился о нем, не находил для него доброго слова.

На следующий день он нашел работу – продавать билеты в «Доджемс», детский автодром, где гоняли на электрических автомобильчиках, без конца сталкиваясь друг с другом, да еще на подхвате при аттракционе, где бросали шары, стараясь сбить с подставок кокосовые орехи. Маккернан одолжил ему черную кордовую рубашку, которая была на несколько размеров велика, и джинсы «Ливайс» – их пришлось подтянуть кожаным ремнем и несколько раз подвернуть на щиколотках. И еще Доналд написал на тыльных сторонах обеих ладоней свое имя – ШЕЙН; аккуратно, тщательно вывел шариковой ручкой «байро», разодрав себе кожу.

На третью ночь Маккернан, намазав член вазелином, сполз со своей кровати на матрас и оттрахал его – Доналд этого уже давно ожидал и не удивился, считая, что другого и не заслуживает.

Весна перешла в лето, а Доналд оставался все там же. Из Ньюарка перебрались в Ретфорд, потом были Грантем, Бостон, Скегнесс. Когда Доналд однажды днем ввалился в фургон, все окна в нем были закрыты жалюзи, а Маккернан держал какую-то девчонку с голой грудью и юбкой, задранной выше талии, опрокинув ее спиной на угол раскладной кровати. Маккернан в своей кожанке, той самой, что вся в заклепках, голый ниже пояса, вонзался в нее, и, когда Доналд вошел, лицо его потемнело от гнева, но потом он улыбнулся и заорал:

– Закрой эту чертову дверь!

Девчонка испуганно уставилась на Доналда и завопила:

– Нет! Пусть он убирается отсюда!

И тогда Маккернан с яростью, от которой у Доналда перехватило дыхание, ударил ее ладонью по лицу, от чего голова ее мотнулась сперва в одну сторону, потом в другую, а его кольцо рассекло ей губу и кожу возле глаза.

– Стой тут! – рявкнул Маккернан. – Раз уж пришел, стой, блин, тут и смотри, мать твою!

Доналд, в полном оцепенении, и не нуждался в приказе Маккернана стоять и смотреть, он стоял и смотрел, как девица вздрагивает и отшатывается, глаза плотно зажмурены, кровь медленно стекает под ухо и расплывается по шее, а член Маккернана, толстый и напряженный, то появляется, то снова исчезает из виду. И его собственный член – твердый и прямой – вытянулся вдоль ноги.

Маккернан то и дело оглядывался через плечо на свою аудиторию, а аудитория стояла как зачарованная.

Это было начало, но отнюдь не конец.

Через несколько дней, вечером, они опять пили водку – Доналд начал уже привыкать к ней, – запивая «колеса» и врубив на полную громкость одну из записей Маккернана на старом раздолбанном кассетнике, того самого певца, которого он так обожал, того, с полиомиелитом – или это была автомобильная авария, где он повредил себе ногу? – Доналд таких подробностей никогда не помнил. Ну, в общем, этого… Маккернан подпевал во всю глотку, потом вдруг замолк и вытащил свой бумажник из кармана джинсов, открыл его и извлек потрепанную и потрескавшуюся фотографию, сделанную «Полароидом», поглядел на нее с ухмылкой, прежде чем показать Доналду.

– Погляди-ка. Что скажешь?

Лицо на фото смазано – женщина лежит, опершись спиной о кресло, голая, с запястья свешивается кусок веревки, на внутренней стороне бедер вроде бы кровь. На полу, рядом с ее ногой, старая кочерга – или это какой-то инструмент?

– Ну, что скажешь?

Не в силах, совершенно не в силах оторвать взгляд от фотографии, Доналд не знал, что он должен сказать.

– Это Мишель, – сообщил Маккернан. – Отличная девка! Тебе бы она понравилась. Тихая, спокойная. – Он улыбался. – Пожила у меня немного в прошлом году.

Вытащив из кармана зажигалку, высек огонь.

– Нет смысла теперь ее с собой таскать. Мы ж можем и получше что-нибудь придумать, а? Ты и я.

Держа фото за уголок, он наблюдал, как оно свертывается и горит, потом уронил его и продолжал смотреть, пока оно не превратилось в пепел.

– Ты и я, Шейн! – Смеясь, он поднял бутылку, как бы произнося тост, поднес ко рту и глотнул. – Ты и я, чтоб мне сдохнуть!

8

В отличие от Элдера, который – в силу самых разных причин (некоторые он и сам вряд ли когда-нибудь вполне осознавал) – плюнул на свою работу почти сразу, как только выслужил тридцать лет стажа, Дон Гайзли проработал на десять лет дольше, но в итоге и ему это осточертело, и он предпочел тишину и спокойствие сельской местности, деревушку к западу от Кливленд-Хиллс и национальный парк Норт-Йорк-Мурс, где он со своей женой Эстер стал работать в маленьком почтовом отделении, совмещенном с магазинчиком товаров повседневного спроса.

Влажность была на удивление высокой: апрель, переходящий в май, – и у Элдера рубашка прилипла к спине.

– Потеешь, старина, – заметил Гайзли, пожимая Элдеру руку.

В свободной клетчатой рубашке и темных бесформенных штанах, с седыми, почти белыми, волосами, падавшими на глаза, Гайзли перебирал остатки лука, выбрасывая луковицы, которые казались ему слишком мягкими или иным образом подавали признаки разложения.

– Проходи сюда. Может, нам повезет и Эстер угостит нас чаем. – Последнее было произнесено погромче и явно предназначалось его жене, которая стояла за небольшим почтовым прилавком в дальнем углу магазинчика и обсуждала с какой-то постоянной покупательницей проблемы хирургического удаления матки.

В маленькой оранжерее, которая была пристроена к задней части дома, напротив открытой двери стояли два плетеных кресла с мягкими подушками. Отсюда открывался вид на широкий сад, неровными уступами спускавшийся к узкому ручью. Дальний конец сада был отведен под овощи – в основном огурцы в парниках; остальное пространство – там, где его не превратили в лужайку, – было засажено розами, георгинами и разноцветным душистым горошком.

– Здорово! – восхитился Элдер. – И вид, и сад, и все остальное.

– Нравится, значит, не так ли? Такая вот жизнь, а?

– Ну, может, и нет, – улыбнулся Элдер.

– Ага. Встаю в пять, разбираю газеты. Не говоря уж о разноске их, проклятых, хотя это должна делать жена. А что до сада, то вот что я тебе скажу: эта возня отлично помогает от болей в спине.

Гайзли достал трубку из кармана пиджака, кисет с табаком – из другого.

– Ты в Корнуолле осел, так ведь? Почему именно там?

– Да там совсем неплохо.

– Далековато от всех родных и близких.

– Поначалу именно это и было нужно.

– А теперь?

– Не знаю, – поколебавшись, ответил Элдер.

– Ты все еще женат?

– Да, но только формально.

– Значит, вы так и не развелись?

– Да это вроде как не имело особого смысла.