Книга Темная зона - Терри Персонс

Как-то Мадди, сидя в постели, делала записи у себя в дневнике, пока ее сестра была в коровнике. Почувствовав взгляд Бернадетт на странице дневника, Мадди оглядела комнату и заметила, что с ее туалетного столика исчезла щетка для волос. Вместо того чтобы покончить со шпионством Бернадетт, она, захлопнув дневник, пустила в ход обидный выпад – прием, которым близнецы очень старались овладеть. Силой воли Мадди не дала сестре читать свой дневник.

Случалось, они и договаривались совмещать то, что видела каждая. Раз осенним вечером, когда им было лет по четырнадцать-пятнадцать, Мадди оказалась на заднем сиденье «бьюика» с каким-то футболистом, а Бернадетт – в постели соседского парня. Девочки заранее обменялись друг с другом школьными колечками, а в условленный час извлекли их из кармашков, обратив ночь в сплошное неистовство.

Никогда и никому Бернадетт с Мадди не рассказывали о том, как далеко завела их способность совместного видения.

Способность эта изменилась навсегда в дождливую весеннюю субботу. Тогда они уже оканчивали школу. Отец заказал запчасти для трактора. В тот день к телефону подошла Мадди, и поставщик ей сообщил, что тормозные колодки поступили. Мадди грохнула кулаком по двери ванной.

– Где мама с отцом?

Из-за двери донесся голос Бернадетт:

– Пошли на мессу к четырем часам.

– Железяки к трактору доставили. Хочешь, поедем заберем их?

– Подожди минуточку, я сполоснусь. – Бернадетт сидела в ванне и брила ноги, при этом нещадно резалась. Мадди все эти женские штучки удавались лучше.

– Да они сейчас закроются.

– Подожди!

Для того чтобы вырваться в город, годился любой повод. Бернадетт выскочила из ванны и схватила полотенце, но было уже слишком поздно. Она услышала, как хлопнула входная дверь и их семейный «универсал» зашуршал шинами по дорожке.

Бернадетт вновь залезла в ванну и включила душ. Потянувшись в угол за шампунем, она заметила, что Мадди оставила на полочке свое покрытое мыльной пеной школьное колечко. Бернадетт взяла его, зажала в руке и держала, нежась под струйками воды. И вдруг брызги у нее перед глазами исчезли, а вместо них стремительно надвинулась стена из сверкавшего хромом металла. Бернадетт пронзительно закричала, захлебываясь водой.

За миг до удара Мадди почувствовала, что сестра видит тот ужас, который предстал перед ней в ветровом стекле. Она отторгла сестрино видение. Мадди не знала, что близняшка так решительно настроилась быть с ней вместе, что видение Бернадетт должно было перейти куда-то еще – и оно очутилось в глазах пьяного водителя. Мадди уберегла сестру от одной ужасной картины, только в обмен на другую, еще ужаснее. Бернадетт видела все из-за руля грузовика, убившего ее сестру.

После смерти Мадди дни в семье проходили как в тумане, и родители Бернадетт то ли не заметили перемены на лице оставшейся в живых дочери, то ли не придали этому значения. Сама Бернадетт не смогла объяснить, как это случилось или почему, зато она точно знала когда. В тот страшный день, выбравшись из ванны и глядя в зеркало, она увидела перемену в своей внешности. Ставший голубым левый глаз она сочла последним прощанием сестры.

Как раз на поминках по Мадди Бернадетт и поняла, что способность видеть глазами убийц останется у нее навсегда.

Хелен Смит, друг семьи, жившая в двух фермах от них, подошла к скорбящему семейству и положила на ладонь Бернадетт какое-то украшение.

– На счастье, – шепнула она и пошла дальше. Бернадетт опустила глаза и увидела браслет, который дарят на День матери. Каждый амулет обозначал ребенка и был сделан в виде фигурки мальчика или девочки, а на месте головы вставлен соответствующий гороскопу камень. Бернадетт насчитала восемь фигурок. Новорожденного малыша – он появился на свет всего несколько дней назад – еще не прибавили. С чего это Смит отдает такую драгоценность?

Бернадетт сжала браслет в ладони, и все исчезло перед глазами: цветы, толпа соболезнующих и собственный ее кулачок с зажатым в нем украшением. Она увидела чьи-то другие руки, вдавливающие подушку в колыбельку. Правую руку обвивал браслет – тот самый, который ей только что сунули в ладонь.

Через несколько дней в ритуальном зале состоялись другие поминки. Младенца Смитов нашел мертвым в колыбельке его отец, когда Хелен была на поминках по Мадди. Врачи объявили это несчастным случаем. О том, что она увидела, Бернадетт не сказала никому и постаралась не касаться браслета голыми руками, пока закапывала его на заднем дворе.

Она решила, что сможет использовать свой дар для дела, если будет благоразумна. На всем пути своего продвижения к тому, чтобы стать оперативником, с того момента, как поступила на отделение уголовного судопроизводства университета в Бемиджи, что на северо-западе штата Миннесота, и до того дня, как окончила академию ФБР в Квонтико, штат Виргиния, она держала в тайне свою необычную способность. Понимала: выбора у нее нет. Ведь на сайте Бюро в Интернете ясно было сказано: «Оперативные сотрудники ФБР не ждут, когда на них что-то снизойдет, и не испытывают телепатических озарений, обходя места только-только обнаруженных преступлений. Это захватывающий мир поиска и исследования – мир индуктивного и дедуктивного мышления, опыта раскрытия преступлений, а также знания особенностей поведения преступников, фактов и статистических вероятностей».

Бернадетт не приписывала своим способностям телепатических свойств и понимала: они не входят в число методов, дозволенных в Квонтико. Дождавшись, когда пройдут два года ее испытательного срока в ФБР, она все же решилась и воспользовалась своим видением для раскрытия дел об убийстве. Но и после того не призналась никому – даже Майклу.

У ее боссов, которые догадывались, что что-то происходит, хватало здравого смысла об этом помалкивать. Даже когда она раскрывала дела, начальство не желало знать, как срабатывает видение. А когда она устремлялась по ложному следу или выводила Бюро на задержание совсем не того, кого надо, то вышестоящие желали знать еще меньше.

Ее переводили, и когда она прибывала к новому месту работы в другой город, то чувствовала на себе пристальные взгляды. Стоило ей оказаться на месте преступления, как местные копы тут же присоединялись к хору слухов и преувеличений, скандальных рассказов о преступлениях, раскрытие или провал раскрытия которых приписывали ее сверхъестественному дару. В Луизиане болтали, будто она бродит ночью по кладбищам, общаясь с жертвами убийц. Ей представлялось, как она сидит на могильном камне и записывает ответы на вопросы: «Вы хорошо разглядели человека, который вас убил? Какие-нибудь особые приметы или привычки?»

Ей хотелось делами проложить себе дорогу в управление, занимающееся наукой о поведении людей, но вскоре выяснилось – ей ни за что не позволят и близко подойти к престижному подразделению. К просто чудаковатому оперативнику могли бы еще притерпеться, с Бернадетт дело обстояло хуже – она была странной и противоречивой.

Противоречия изматывали даже ее саму. Стоило ей обрести способность видеть глазами убийц, как взгляд стал туманиться и расплываться – так бывает, если смотреть сквозь покрытое мыльной пеной окно. Иногда ей виделись сцены из недавнего прошлого. Она могла оказаться очевидцем как убийства, так и не имеющих никакого отношения к делу событий из жизни убийцы. Если она начинала видеть мир глазами убийцы во время его ночных кошмаров, то ей виделись фантастические образы, словно из абстрактной живописи. Она могла сосредоточиться, и видение все равно подводило ее, а в реальности вдруг появлялось неожиданно после легкого прикосновения. Стоило ей воспользоваться своим даром, как он ее опустошал, ввергал в эмоциональные колодки убийцы, вызывая гнев, уныние или отчаяние. Чувства были столь же убийственны, как и люди, которых она преследовала.