Книга Черный Ангел - Джон Коннолли

Но он умер за свои дела и умер ужасно. Нас спрашивали, хотим ли мы, чтобы они восстановили его лицо, хотим ли мы оставить гроб открытым. Мы попросили их оставить его таким, каким его нашли, и положить в сосновый гроб с веревками вместо ручек. Они отметили его могилу деревянным крестом, но в ночь после похорон я пришла на то место, где он лежал, забрала оттуда крест и сожгла его в надежде, что он будет забыт. Но я дала жизнь его дочери, и я любила ее даже при том, что в ней всегда было что-то от него. Возможно, моя девочка никогда не имела никакого шанса, взяв на себя проклятие своего отца. Он заразил ее, разлагая с самого мига ее рождения, причина ее разрушения лежала семенем у нее уже внутри. Моя дочь всегда была ужасным ребенком, сердитым ребенком, и все же зачем она уехала от нас ради той другой жизни? Разве могла она найти себя в таком городе, среди мужчин, которые пользовались ею за деньги, пичкали ее наркотиками и выпивкой, чтобы сделать ее податливой своим прихотям? Как мы могли позволить такому случиться с нею?

А мальчик — нет, мужчина, ведь он теперь уже мужчина, — пытался приглядывать за ней, но и он сдался, и теперь ее нет. Моя дочь пропала, и никому нет до этого ни малейшего дела, никто не разыскивает ее, никто, кроме меня. Но я заставлю их заняться этим. Она моя, и я верну ее. Он поможет мне, поскольку она — его кровь, и он должен ей по долгу крови.

Он убил ее отца. Теперь он возвратит ее к этой жизни и ко мне".

* * *

Гости разбрелись по дому. Кто-то, накинув пальто, вышел во двор. Там, под еще голыми деревьями, они наслаждались свежим воздухом, потягивая пиво и вино, закусывая горячим с бумажных тарелок. Как всегда, Эйнджел и Луис держались несколько в стороне от остальных. Они заняли каменную скамью, откуда было видно болото. Наш Лабрадор Уолтер улегся у них в ногах. Эйнджел нежно поглаживал ему голову. Я направился к ним, проверяя по дороге, вдоволь ли у всех питья и закуски.

— Хотите посмеяться? — вдруг спросил Эйнджел.

Я не был уверен, что настроен смеяться, но согласно кивнул.

— Живет один недотепа-селезень в пруду и прямо-таки кипятком писает, когда думает о другом селезне, который подкатывается к его девчонке. Решает нанять селезня-убийцу, ну, чтобы избавиться от соперника. Ему намекнули, что это обойдется ему в пять кусочков хлеба, оплата по результату.

Луис нарочито громко задышал, словно насосом закачивал воздух в легкие под невероятным давлением. Эйнджел проигнорировал его.

— Ну вот, прибывает этот селезень-убийца, и наш герой встречает его в тростнике. Убийца уточняет: «Значит, я его замочу, и к вам за оплатой». Наш недотепа возмущается: «Я вас не мочить его звал, он и так мокрый, когда ныряет».

Никто не отреагировал.

Наступила неловкая пауза.

— Мочить, — попытался объяснить Эйнджел. — Это значит...

— Глупость какая-то.

— Ну а мне смешно, — ерепенился Эйнджел.

Кто-то тронул меня за рукав, я обернулся. За спиной стоял Уолтер Кол.

Он уже ушел на пенсию, но в свое время, когда мы оба были полицейскими, он преподал мне очень многое. У нас были плохие дни, но теперь все позади, и он примирился с тем, кем я стал, и с тем, на что я был способен. Я оставил Эйнджела и Луиса препираться, и мы с Уолтером пошли назад к дому.

— Есть разговор. О твоем псе.

— Хороший пес. Не слишком умен, но зато предан.

— Я не нанимаю его на работу. Ты назвал его Уолтером.

— Мне нравится имя.

— Ты назвал своего пса в честь меня?

— Я думал, тебе это польстит. Остальным, во всяком случае, до этого нет дела. И он вовсе не похож на тебя. У него как минимум волос побольше.

— О, как смешно. На этого пса смотреть веселее, чем тебя слушать.

Мы вошли на кухню, Уолтер вытащил бутылку пива «Себаго» из холодильника. Я не предложил ему стакан. Я знал, он предпочитает пить из горлышка, как только появляется такая возможность, и каждый раз это означает, что он выпал из поля зрения жены. Я смотрел, как во дворе Рейчел разговаривала с Пэм.

Сестра Рейчел была ниже ее ростом, как говорится, кости да кожа. Всякий раз, обнимая Пэм, я опасался, как бы ее острые кости не проткнули меня насквозь. Сэм спала в одной из верхних комнат. С ней осталась мать Рейчел.

Уолтер заметил, что я следил за тем, как Рейчел двигалась через сад.

— Ладите вдвоем?

— Втроем, — напомнил я ему. — Кажется, все о'кей.

— Трудновато, когда в доме младенец.

— Я знаю. Еще не забыл.

Уолтер слегка приподнял руку. Казалось, он вот-вот коснется моего плеча, но его рука медленно опустилась.

— Прости. Нет, я не то чтобы забываю их. Не знаю, как и объяснить себе это состояние. Иногда все словно из другой жизни, другое время, что ли. Я понятно излагаю?

— Да. Я знаю, что ты хочешь этим сказать.

Подул ветер, и веревочные качели на дубу медленно завернулись дугой, как если бы невидимка-ребенок играл ими. Я мог видеть ручьи, серебрящиеся вдали на болотах, местами они сталкивались между собой, там, где их путь лежал через тростники, вода одного смешивалась с водой другого, и каждый изменялся безвозвратно после этих встреч. И в жизни людской все так же.

Когда пути наши пересекаются, мы уже не те, кем были до встречи, она навсегда меняет нас, подчас совсем ничтожно и неприметно, но в иной раз изменения бывают настолько глубокими, что ничто потом уже никогда не возвращается в прежнее состояние. Мы заболеваем другой жизнью, а потом и наша жизнь откладывает отпечаток на всех тех, кого мы встречаем после.

— Думаю, она тревожится.

— О чем?

— О нас. Обо мне. Ею слишком рискуют, и ей это причиняет боль. Она не хочет больше бояться, но она боится. Она боится за нас и за Сэм.

— Вы уже говорили об этом?

— Нет.

— Может, сейчас самое время, пока не станет хуже.

Куда уж хуже. Именно тогда мне было трудно вообразить, как еще могут сложиться обстоятельства. Мне невыносимо больно было отдаляться от Рейчел. Я любил ее и нуждался в ней, но одновременно я был раздражен и нервничал. Бремя вины всей своей тяжестью слишком быстро придавило меня в те дни. Я устал тащить его на себе.

— Много работы? — поинтересовался Уолтер, меняя тему.

— Есть немного.

— Что-нибудь интересное?

— Ты имеешь в виду что-то вроде неразрешимой головоломки?

— Примерно.

— Не думаю. Ты бы никогда так не подумал, но я силюсь стать разборчивым. Все довольно примитивно. Мне тут предложили дельце посложнее, но я отказался. Я стараюсь уберечь их, но...

Я замолчал. Уолтер ждал.

— Продолжай.