Книга Обреченные на месть - Федор Зуев

Вскоре она вышла и направилась ко мне.

— Папа извинился — он хочет отдохнуть. Еще он сказал, что предпринял шаги для того, чтобы в дальнейшем обезопасить меня и себя, — сообщила она.

— А меня это, видимо, не касается? — с обидой уточнил я.

— Вся беда в том, что это касается и тебя тоже, и я об этом сказала папе.

— И какой был ответ?

— Сказал: может, это и к лучшему, — вдруг засмеялась она, прижавшись к моему плечу. — Мне кажется, Слава, что за эти несколько дней, как мы с тобой познакомились, пролетел целый год…

Я с ней молча согласился.

Глава IX

Мы вернулись ко мне. По дороге я купил огромный букет роз, шампанское и трюфельный торт. Решение отключиться от всего остального мира и быть вместе было обоюдным. Ангелина выглядела великолепно и очаровывала меня в роли хозяйки дома. Ее непосредственное безмятежное отношение ко мне, вдруг вспыхнувшая привязанность двадцатидвухлетней девушки немного смущали и настораживали меня. Я спросил ее об этом. Почему она так внезапно и крепко, как ладья в непогоду, прибилась к моему берегу? Я подсознательно ждал ее почти шесть лет, еще не зная, кто она. Но я чувствовал: где-то она есть и рано или поздно мы встретимся, и все так и должно будет случиться… Но что у нее на душе, я, конечно, не знал…

Лина ответила просто:

— Я боюсь, и боюсь все больше и больше. Уже почти полгода, с тех пор как приехал отец, я ощущаю постоянную опасность. Прежде я думала, что это паранойя, но теперь поняла — просто приближение беды. И вот беда пришла. Уже нет дяди Ромы, Павел в реанимации в критическом состоянии. А меня ты вырвал, как птичку, из лап этого ужасного «кота». Что будет дальше, я не знаю… Папа сделал мне грин-карту на постоянное проживание в США… Я бы могла вписать в документы своего мужа, которого у меня нет… А могу и не вписывать, если он не захочет…

При этих словах она мило и просто улыбнулась, а меня захлестнула нежность.

— Но я очень боюсь быть одна не только здесь, но и в Америке, — продолжала она, и я не стал ее перебивать. — На отце повисли огромные деньги — десятки миллионов долларов, и он чувствует себя так же, как и я, заложником этих денег. И больше, чем за себя, боится и переживает за мою судьбу… А с тобой мне хорошо и спокойно, ты не сходишь с ума от этих проклятых денег… Но мне страшно и кажется, что постоянно нарастающее напряжение оттолкнет тебя, ты не выдержишь и уйдешь, оставив меня одну…

— Ты хочешь сказать, я испугаюсь и брошу тебя? Предам Алексея и его дело? — спросил я.

— Пойми, нас же могут убить здесь в любое время! И это не трусость, а чувство самосохранения, оно естественно и не позорно. Зачем тебе-то умирать? Ты же даже детей после себя не оставишь, их у тебя пока нет. Со временем ты можешь перестать любить меня — пройдет вспышка страсти, ты охладеешь… Словом, логика победит чувства…

Какое-то время мы молчали. Я немного потянул паузу — не из сомнения, а просто подсознательно проявилось эгоистичное чувство хозяина положения. Что поделать: почти в каждом человеке сидит эта червоточинка и проявляется в какие-то моменты. Ведь только что хотел отдать ей всю свою нежность, а тут же мучаю ее своим молчанием…

— Я останусь с тобой до последнего черного или белого момента в нашей общей судьбе, чем бы мне это ни грозило, — наконец сказал я. — Но и ты должна пообещать, что никогда не предашь меня, не уйдешь к другому и…

Я не успел закончить свою тираду. Лина гибко обвила меня, запечатав мои губы жарким поцелуем, и все началось заново. До следующего утра мы так и не встали с постели…

Утром я проснулся первым, умылся и прибрал следы вчерашнего пиршества, сварил кофе. Лина так сладко спала и была так красива, что я не решался ее разбудить. Меня выручил звонок телефона. Это был Алекс. Поздоровавшись, он напомнил о нашей встрече и попросил передать трубку Лине.

Спросонья Лина, как прилежная школьница, на вопрос строгого учителя «Что нового?» ответила, не открывая глаз и еще сонным голосом:

— Папа, а Слава мне сделал предложение.

— Когда?

— Вчера вечером, и ночью тоже, — засмеялась она, окончательно проснувшись. И зажав ладонью микрофон, довольная, сообщила: — А папа не против. — И затем снова в трубку: — Сейчас выпью кофе, и мы выезжаем.

Я был поражен, как все просто и легко Ангелина расставила по своим местам, не сомневаясь в правильности решения. Своим каким-то 26-м чувством она поняла, приняла, полюбила и осталась, быть может, навсегда со мной. И, выбрасывая белый флаг капитуляции, я только и смог добавить:

— Но подкаблучником я не буду! — При этом я глубоко сомневался в сказанном.

Счастливый, я пошел заводить своего верного «боливара».

При встрече с Алексом меня ждало первое и, видимо, далеко не последнее огорчение: мы должны были расстаться с Ангелиной до следующего дня. Джип «шеви-бронко» с нанятой охраной разлучил меня с Линой. Я снова почувствовал себя одиноким скромным водилой, случайно затесавшимся в компанию богатых и серьезных людей, независимых и сильных, даже в своих бедах. Я понял: охрана — эти вышколенные бывшие бойцы спецназа — ответный ход Алекса. Теперь уже только его собственное направление ведения дел покойного брата, не зависимое ни от кого, охранялось от влияния извне и подчинялось только его волевым решениям — как хозяина бизнеса, который он, видимо, уже считал своим.

Сдержанно попрощавшись с Линой, я пошел к своему верному «боливару», и моим единственным желанием в эту минуту было куда-то уехать и напиться в лом. Но услышал за спиной:

— Слава, не спеши уходить.

Я остановился у машины, в пол-оборота повернувшись к Алексу.

— Ты что, обиделся? — спросил он.

— Да нет, просто огорчился.

— Понимаю тебя, но мы не веселиться будем. Отдадим последний долг Роману, а урну с прахом заберет его жена через неделю. Кстати, вот еще новость. Дача, с которой вы удачно и вовремя слиняли, менее чем через час «случайно» заполыхала. Соседи, заметившие пожар, а до того двух незнакомцев, вызвали пожарных и милицию. Следов не оказалось. А пожарные прибыли быстро, и дом все-таки удалось спасти. Правда, внутри почти все выгорело. Ну да Бог с ней — дача застрахована, поджог не доказан. Причиной определили замыкание в проводке. Хотя я уверен, что они приезжали за Линой и, не найдя ее, решили отомстить таким вот образом. Слава, вспомни свой последний разговор с Романом — о чем он тебя просил в тот момент?

— Да ни о чем, — я немного удивился вопросу. — Просто он велел поставить машину в гараж.

— А что еще?

— Еще включить сигнализацию и идти отдыхать. Доволен был чем-то.

— И все?

— Да, еще велел поменять и положить обратно родную литую запаску, — вспомнил я. — Ну «бублик», а баллон, что вместо нее был в багажнике, откатить в гараж к запасной резине. Он еще с металлическим диском был, тяжелый. Ну я так и сделал.