Книга Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри

Затем улыбка на губах женщины исчезла — она окинула взглядом забитый грязью овраг и только сейчас оценила по достоинству размеры оползня. Вот так мог бы, наверно, выглядеть конец света: изморось, серость и сырость, развороченная нелюдской яростью обвала земля… Единственным светлым пятном в этой угрюмой картине был слабый отблеск золота, мелькнувший на краю огромной груды грязи и переломанных деревьев.

Золото?! Канелла сдвинула брови. Что бы это могло быть? Любопытство вконец одолело ее, и она решила подобраться поближе.

Шажок за шажком, с превеликой осторожностью Канелла медленно пробиралась к загадочной груде. Путь оказался нелегкий и опасный. Перед каждым новым шагом ей приходилось вначале ощупывать ногой землю, и все равно то и дело слышался зловещий треск обломанного сука либо из-под ног катились камни, и тогда Канелла взмахивала руками, пытаясь удержать равновесие, либо хваталась за первую подходящую опору. Наконец ей все же удалось добраться туда, где в сумеречном сером свете трепетал едва различимый клочок золотого сияния. Опустившись на колени, женщина ощупала свою находку. С виду она была похожа на краешек треугольного паруса, какой ставят на своих утлых лодчонках рыбаки Юга, либо же — на крыло летучей мыши. Вот только ни паруса, ни тем более крылья летучих мышей не могут быть сделаны из золотистой, ясно мерцающей в сумерках кожи…

Канелла озадаченно нахмурилась. Что ж, она добралась до загадочного предмета — только ни на миг не стала ближе к разгадке. Рассеянным движением она потерла в пальцах странную, холодную на ощупь кожу… и вдруг в ее сознании ясно вспыхнула картина, словно целиком взятая из нарядной книжки Аннас. Золотой, крылатый, дышащий огнем силуэт…

Канелла порывисто вскочила.

— Тормон! — что есть силы закричала она. — Сюда! Скорее!

Стерев с лица дождевые капли, Тормон выпрямился, оперся на заступ и с трудом перевел дыхание. Как он ни старался, откопать диковинную находку Канеллы оказалось нелегко — намного труднее, чем расчистить тропу, что он и закончил прежде всего. При этом Канелла торчала у него за спиной и буквально кипела, изнывая от желания поскорей вернуться к своей находке… но Тормон был неумолим: безопасность прежде всего. Теперь он был только рад, что настоял на своем: дело ясное, что до ночи это загадочное существо им никак не откопать. До сих пор они очистили от грязи только край крыла да часть пугающе огромной ноги. Почти при каждом ударе заступ натыкался на мешанину камней и сучьев, изрядно замедлявших работу, а ведь Тормон должен был торопиться. Скоро совсем стемнеет, а им еще нужно как можно дальше уйти от опасного места.

— Скорее, Тормон, скорее! — Канелла, упав на колени, голыми руками разрывала камни и грязь. — Оно замерзает! Если мы не поспешим, оно погибнет!

— Если только уже не погибло. Не представляю, кто мог бы выжить, попав под этакий оползень. — Тормон почти ненавидел себя за то, что говорит подруге такие безжалостные слова… но ведь должен хоть кто-то из них проявить здравомыслие!

— Послушай, любовь моя, — твердо продолжал он, — мы не можем дольше здесь оставаться. Это попросту небезопасно. Знаю, твое доброе сердечко страдает по всем тварям живым — но как же Аннас? Хочешь рисковать тем, что следующий оползень накроет ее? А ведь именно это может случиться, если мы задержимся здесь. К тому же, — он обнял женщину за плечи, — даже если мы отроем этого беднягу целиком и он окажется жив — что из того? Судя по всему, это настоящий исполин! Не сможем же мы погрузить его в фургон и увезти с собой, верно?

Канелла сильно прикусила губу и медленно кивнула, с неохотой признавая здравость рассуждений Тормона.

— Но ведь что-то же мы можем для него сделать? — с отчаянием спросила она. — Что, если оно все-таки живо? Это же такое удивительное существо, да что там — самое настоящее чудо! Нет, я не могу так просто бросить его на произвол судьбы!

Забросив на плечо заступ, Тормон взял подругу за руку и решительно повел ее прочь от попавшего в ловушку исполина.

— Лучшее, что мы можем для него сделать, — спуститься ниже по тропе и найти для лагеря место, безопасное для Аннас. Потом с утра пораньше мы двинемся в Тиаронд и направимся прямиком в храм. Наша обязанность — сообщить об этой находке самому иерарху.

— Тормон! Да смеем ли мы?..

— Ну конечно. — Свободной рукой он обнял женщину за плечи, притянул к себе. — Во-первых, он сумеет собрать побольше народу, чтобы откопать этого бедолагу, а во-вторых… — Тормон лукаво ухмыльнулся, — чудеса — это все-таки его профессия, а не наша.

Он привязал облепленный глиной заступ к наружной стене фургона. Канелла взобралась на козлы и взяла в руки вожжи—к вящему удовольствию усталых, промокших и злых лошадей. Тормон тайно вздохнул с облегчением — наконец-то они тронулись в путь! Его практический ум уже задвинул подальше все мысли о чудесах и сказочных чудовищах. Теперь он размышлял только о том, где лучше устроить стоянку и скоро ли они доберутся до подходящего места. Ему и в голову не пришло, что они с Канеллой даже не потрудились поискать другие жертвы оползня.

Глава 4. ОБРЕТЕНИЕ НАДЕЖДЫ

В начале не было ничего. Он ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Как будто плоть его исчезла бесследно и осталась лишь смятенная, смутная, слабая искорка духа. Где он? Неужели это и есть — смерть? Безмерная усталость овладела всем его существом. Внутреннее пламя, присущее его роду, так ослабело, что почти превратилось в угли. Все его тело пронизывал липкий, леденящий холод… Тело? «Проклятье, —.подумал он, — я не чувствую собственного тела! Быть может, я и вправду мертв?»

Ему стоило огромного труда сосредоточиться, вспомнить… «Что случилось? Где я? Неужели меня уже похоронили? С чего бы еще иначе я вдруг оказался в полной темноте, заваленный стылой глиной?..»

Глиной?! Да нет же — грязью! Ну да, это была грязь. Ревущая, грохочущая, неумолимая волна удушливой тьмы. Удар, падение — и вот он уже задыхается, бессильно цепляясь когтями за пустоту, страшась только одного — потерять…

— Вельдан! Казарл испустил такой оглушительный вопль, что подсохшая глина, облеплявшая его, растрескалась, а с окрестных скал осыпались струйки камней. Порыв, порожденный страхом и болью, оказался так силен, что дракен одним прыжком вырвался из грязи, едва не ставшей его могилой. И тут же поплатился за такую неоправданную трату сил. Все его тело пронзила острая, слепящая боль… но по крайней мере он был свободен.

Каз помотал головой, безуспешно пытаясь разогнать пелену мути и боли, зашатался, но все же кое-как сумел выпрямиться. Лапы под ним подгибались, мягкое местечко на голове, между рогов ныло от нестерпимой боли. Досталось ему, похоже, всерьез: стоило мотнуть головой, и в глазах темнело, а мир вокруг начинал вращаться, точно бешеная карусель. Судя по всему, Каз провалялся без сознания добрых полдня, и счастье еще, что он вовсе остался в живых. Дракены покрыты прочнейшей чешуей, у них острые клыки и когти, а могучий шипастый хвост одним взмахом может пришибить быка, но одно уязвимое место у них все-таки есть — на макушке, между рогов. Вот почему череп дракена снабжен не одной, а двумя парами рогов: костяными наростами над глазами, что придает морде дракена такой угрожающий вид, и длинными, витыми, запрокинутыми назад рогами, которые изящным изгибом прикрывают череп.