Книга Чаттертон - Питер Акройд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А я и не знала, – сладко проговорила Сара, что ты такая отзывчивая.
– Ты многого еще не знаешь про Матушку. – Хэрриет посмотрела на подругу с суровостью. – Да она вся – сплошное сердце, и всегда такой была.
Это был один из ее излюбленных пунктиков, так что похоже было, что все прочие темы для разговора уже истощились. Хэрриет прикрыла глаза и попыталась вытянуться на своем стуле. Но спинки у него не было, так что она ударилась об стенку. Сара все еще не могла взять в толк, почему Хэрриет решила прийти к ней в гости непременно сегодня, но ей казалось, что она уже уделила достаточно внимания своей старой подруге, и потому она никак не отозвалась на взвизг, который та испустила, опрокинувшись со стула.
– Ну, – сказала она громко. – Давай-ка посмотрим, а что я делала все это время?
Наступило долгое молчание.
– Валялась без ничего, как труп? – предположила Хэрриет, медленно пытаясь вернуть тело в прежнее положение. – Или что-то неприятное случилось?
Сара пропустила мимо ушей ее слова.
– Я в поте лица трудилась над книгой. – В голосе ее слышались вызывающие нотки.
– Правда? – Хэрриет знала, что Сара последние шесть лет занимается исследованием образов смерти в английской живописи, готовя книгу под рабочим названием Искусство смерти, и что книга по-прежнему далека от завершения. – А-а, делаем стёжки по той же дорожке, да? – Сара сердито на нее взглянула, и Хэрриет несколько ретировалась. – Извини, – сказала она. Но видишь ли, от одной мысли о смерти я начинаю нервничать.
– Да ты ото всего начинаешь нервничать. – Сара уже собралась было быстро сменить тему, так как, по правде говоря, она опасалась презрения со стороны Хэрриет, – но ей было необходимо говорить об этом: книга не давала ей ни минуты покоя. Она успела изучить множество образов смерти – от средневековых фресок с устрашающими скелетами до театральной пышности барочных надгробий, от кладбищенских повествований викторианской жанровой живописи до абстрактной жестокости современного искусства, – и теперь ей были в деталях известны многие нюансы в изображении сцены у смертного одра – естественной или патетичной, бурной или уединенной. И все это время она как будто наблюдала за собственной смертью.
Но со временем Сара почувствовала, что ей нужно расширить обзор – то есть, понять всё, признать и объяснить всю совокупность образов, связанных со смертью во всех ее проявлениях. Она изучала artes moriendi[18]XVII века; она посещала различные музеи в Греции и Италии, зарисовывая погребальные урны; она документировала малейшие изменения в похоронных обрядах; она штудировала учебники по рассечению трупов и бальзамированию; она исследовала культ мертвых, бытовавший среди романтиков; и в каком бы городе, большом или малом, ей ни выпадало оказаться, она непременно посещала местное кладбище. И, предаваясь всем этим занятиям, она изгоняла собственные страхи. Она превращала смерть в спектакль. Но вместе с тем, несмотря на проделанную большую работу, она никак не могла заставить себя завершить эту книгу. Она написала несколько глав, подготовила пространные заметки для остальных, и все же окончательное изложение темы не давалось ей. Все куда-то ускользало. Вдобавок, она сознавала, что, как только книга будет дописана, все прежние страхи вернутся к ней. Ибо это будет ее последняя книга.
– Мне нужно еще время, – говорила она Хэрриет. – Идеи-то все уже здесь. – Она показывала на свою голову. – И иллюстрации тоже есть…
– Нашла какие-нибудь новенькие? – Хэрриет уже начинала терять терпение.
Сара почувствовала это, и потому, прервав привычные сетования, стала зачитывать перечень картин, на которые набрела совсем недавно:
– Смерть Беньяна,[19]Смерть Вольтера, Смерть…
Хэрриет слегка вздрогнула от удовольствия.
– Но разве тебе не известно, – сказала она, прервав подругу на полуслове, – разве тебе не известно, как они на самом деле умирали? – Она звонко помешивала ложечкой в своем опустевшем стакане, и Сара, привычно изобразив на лице мученическую покорность, встала, чтобы вновь наполнить его. – Ведь их же придумывали из головы, эти картины, – разве не так? добавила Хэрриет, схватив бутылку и наполнив себе стакан.
Сара удивленно посмотрела на нее: бывало, Хэрриет рассуждала как ребенок, и она никак не могла разобрать, что это – наивность или намеренное притворство.
– Но, дорогая, невозможно же было создавать их в миг смерти. Иные из этих картин писались годами. А тела-то разлагаются. Как тебе хорошо известно.
– Так что же делали художники? – Снова детский вопрос.
– Они работали с натурщиками, как и положено.
– С натурщиками? А натурщики притворялись покойниками?
– Насколько мне известно, их не приканчивали на месте. А ты бы чего хотела? Настоящей крови?
Хэрриет постукивала ложкой по кончику своего носа.
– Так значит, мертвецов возвеличивают другие – те, кто разыгрывает смерть?
– В том-то и штука, что смерть можно показать прекрасной. А в действительности она никогда не выглядит особо привлекательной. Вспомни Чаттертона…
Хэрриет, которую уже утомила чрезмерная серьезность разговора, подпрыгнула со своего черного стула.
– Сломился сук, что ввысь бы мог расти, – произнесла она. И согнулась пополам, словно ее подкосило.
– Ветвь, – неторопливо ответила Сара Тилт.
– Что?
– Сломилась ветвь – а не сук, дорогая. Если это была цитата.
Хэрриет выпрямилась.
– Думаешь, я не знаю? Я же всю жизнь только и делаю, что цитирую. – И начала заново: – "Поэты – в юности витаем мы в мечтах. – Она радостно замахала руками. – В конце ж подстерегают нас безумие и страх." – Тут она высунула язык и вытаращила глаза. Потом довольно грузно села и отхлебнула еще джина. – Конечно, я знаю, что это цитата, – добавила она. – Я отдала всю свою жизнь английской литературе.
Голос Сары звучал по-прежнему холодно:
– В таком случае, жаль, что ты ничего не получила взамен.
Хэрриет попыталась – безуспешно – показаться «задетой».
– По крайней мере, меня считают знаменитой.
– Да, и я слышала, из тебя уже собираются набивать чучело. – Сара выдержала паузу. – Впервые за многие годы.
Хэрриет хихикнула.
– Пусть этим займется тот слепой. – Стиснув руки, она положила их на колени. – Только ему придется делать это через рот. Все другие отверстия запечатаны.