Книга Замок Белого Волка - Андрей Белянин

– Убить фсех! – прорычал чешуйчатый мутант с телом человека и головой змеи. – Деффчонку всять жиффой!

Я вцепился ему в горло, и мы рухнули прямо в прихожей, а сверху нас весело накрыла вешалка с одеждой. Моя дочь, визжа от счастья, била одного змееголового лбом в лоб другого, но лбы попались крепкие. Дядя Эдик, всё так же в ритме цыганочки, носился по квартире, причитая, что от него опять спрятали молоток. Крик души был услышан, когда тот, с кем я сцепился, попытался выхватить табельный пистолет…

– Молоток! – возопил брат моей жены, вырывая огнестрельное оружие, дабы использовать его не по назначению. Один удар, и твердокаменный череп человекозмея треснул, как фарфоровая чашка.

Когда дядя Эдик помог мне выбраться из-под тела и мы кинулись на помощь Хельге, было уже поздно…

– Па-а, они сломались!

– В смысле признали себя побеждёнными?

– Нет, просто сломались. В области шеи.

Я без сил опустился прямо на пол. Моя лапка откинула волосы со взмокшего лба, подпихнула два трупа ногой поближе к дверям и уселась рядом.

– Это ведь была допустимая самооборона?

– Угу, почти…

– И я что, немного её превысила?

– Можно сказать и так.

– Но мне ещё нет восемнадцати!

– Тебе скостят Срок, – задумчиво заключил я. – К тому же никому нельзя инкриминировать нападение на сотрудников милиции-полиции, потому что это вообще не они. Но если что, твой дядя возьмёт вину на себя, всё равно ему отвечать за убийство третьего…

– Вариант, – серьёзно согласилась Хельга, и меня прорвало:

– Да покусай меня Макаренко, ты только что совершила двойное убийство, сказав, что они сломались?! Словно ты какой-то дешёвой китайской Барби голову отвинтила! И что, никакого стресса, никаких мук совести, никакого надлома неуравновешенной детской психики?!!

Хельга удивлённо вскинула брови, опустила левую, подняла снова, потом опустила правую и только после всей этой физиономической гимнастики отрицательно покачала головой.

– Могу я подтолкнуть твою мысль в нужном направлении? – разочарованно возвращая пистолет в кобуру змееголового, предложил Эд.

– Валяй, – согласился я. – Хуже не будет…

– Будет. Вспомни, чья она дочь, и считай произошедшее скромными цветочками…

– Спасибо, – закашлялся я.

– Полегчало?

– Наоборот.

– Ну знаешь, я старался, как мог. – Дядя Эдик соорудил из своих жёлтых кудрей подобие двух рогов и, решив поиграть в козлика, упрыгал к себе в комнату.

Мы с Хельгой остались наедине. Три трупа не в счёт, они в наш разговор не вмешивались. Моя дочь положила голову мне на плечо, тихо вздохнув:

– Значит, всё правда. Я типа там какая-то полубогиня?

– Вроде того. И избавляйся от этих своих «типа», «короче», «блин», «как бы», «чё»… Приличная девушка должна следить за своей речью.

– Не уходи от разговора. Я же… блин, даже не знаю, как теперь себя вести. Можно написать подружкам, что…

– Можно, – разрешил я. – Тебе всё равно никто не поверит.

– А если я фотку покажу?

– Скажут, компьютерная графика или просто резиновые маски.

– Так нечестно-о…

Увы, зато спокойно и относительно безопасно. Чем меньше людей знают о том, чем ты реально занимаешься, тем реже в твой дом приходят такие вот «стражи законопорядка». Кстати, не забыть избавиться от трупов. Самый простой способ – глубокой ночью пронести их с собой через гобелен в замок Кость, а там уже утилизировать банальным сожжением.

– Ладно, оставим пока тему мамы. Скажи лучше, как зарабатывают герои?

– Хм… в среднем неплохо.

– Убивают страшных монстров, а потом продают на антикварном Интернет-рынке доспехи?

Я нервно сглотнул, в самую точку. Хотя чего стыдиться, все так делают. Это древний, освящённый веками обычай – что ещё мог продать воин, кроме захваченных в бою трофеев? Конечно, были и есть эстеты, считающие подобную практику мародёрством, обиранием трупов и прямой дорожкой к некрофилии, но…

Лично мне надо растить и воспитывать дочь, что в этом мире, мягко говоря, недёшево. Кстати, два кинжала работорговцев, что я пронёс вот буквально час-другой назад, лежат в спальне под кроватью. Хорошая сталь, на рукояти серебряная отделка по моржовой кости, с руками оторвут каждый за две тысячи евро. Если поторговаться, то и за все три…

– У нас у классной день рожденья. Скидываемся до послезавтра.

Непременно поторгуюсь. Деньги просто летят сквозь пальцы…

– А ещё мне на сотовый положить надо.

Я сунул руку в задний карман ближайшего трупа, извлёк набитый бумажник, вытащил пятисотрублёвую купюру и протянул Хельге.

– Круто, па. Если уж нам сидеть за убийство, так давай до кучи и за грабёж.

– Лапка моя, ты так похожа на свою маму, – с нежностью и ужасом прошептал я. – Вот сейчас мне на миг показалось, что я слышу её голос. И кстати, сказала бы она то же самое. Ну, может, в чуть более жёсткой манере…

– Типа?

– «Заберите у этих свиней всё мало-мальски ценное и выбросите их грязные туши подальше от глаз моих, а то здесь воняет дерьмом!» – по памяти процитировал я.

Хельга восхищённо округлила глаза.

– Да. Твоя мама была круче всех. Рубилась с обеих рук, направо-налево, после боя могла пропустить не один стаканчик, не терпела противоречий, никогда ни с кем не спорила, просто убивала на месте. Собственно, мы и познакомились-то, когда…

Из комнаты резко выпрыгнул дядя Эдик, судя по его лицу, наверняка подслушивал. Он укоризненно уставился на меня, выразительно покрутив пальцем у виска и ещё, для наглядности, постучав себе кулаком по лбу. Всё верно, я успел более-менее вовремя заткнуться. Любые разговоры о его сестре и матери Хельги были рискованны сами по себе…

– Короче, мама была типа богиня войны?

– Как бы да… – забыв о собственных наставлениях, подтвердил я. На самом деле любая богиня войны, любого мира и любой мифологии, моей жене и в подмётки не годилась.

– Милая, тебе не пора спать?

– Па, всего одиннадцать, время детское.

– Половина двенадцатого, – подкорректировал дядя Эдик.

Хельга показала ему язык, он ей тоже. Она скорчила рожу, он тоже. Она, привстав, резко долбанула лбом стену, и… этот дурак тоже. Грохот упавшего тела, голубые глаза в кучку, и над челом пришибленного бога летают, кружась, незримые весёлые херувимчики.

– Старая детсадовская шутка, а он до сих пор ведётся, – хмыкнула моя лапка и послушно отправилась к себе в комнату. – Знаешь, как-то много впечатлений на сегодня. Ты прав, папуля, лягу пораньше.