Книга Когда пируют львы - Уилбур Смит

– Эй, перестань! Ты распугаешь рыбу! – крикнул он.

– Ой, прости. Я забыла. – Она села и зарылась пальцами ног в песок.

Шон насадил наживку и забросил удочку в зеленую воду, течение потащило поплавок по дуге к противоположному берегу. Оба серьезно следили за этим.

– Здесь как будто совсем нет рыбы, – заметила Энн.

– Нужно иметь терпение. Нельзя ожидать, что поймаешь сразу.

Энн чертила пальцами ног линии на песке. Медленно прошли пять минут.

– Шон.

– Ш-ш-ш!

Еще пять минут.

– Рыбалка – ужасно глупое занятие.

– Тебя сюда никто не звал.

– Здесь жарко.

Шон ничего не ответил. Высокий тростник ограждал ребят от ветра, а белый песок концентрировал солнечный жар. Энн встала и принялась беспокойно расхаживать вдоль воды. Подобрала несколько длинных копьеобразных листьев и сплела.

– Мне скучно, – объявила она.

– Ну так иди домой.

– И жарко.

Шон вытащил удочку, осмотрел наживку и забросил снова. Энн за спиной показала ему язык.

– Давай искупаемся, – предложила она.

Шон не обратил на ее слова внимания. Он воткнул удилище в песок, надвинул шляпу на глаза, чтобы защититься от солнечного света и, опираясь на локоть, вытянул ноги. Он слышал, как позади скрипит песок под ногами Энн, потом снова наступила тишина. Он забеспокоился – что она там делает? Но, если оглянуться, это будет проявлением слабости.

«Девчонки!» – с горечью подумал он.

Послышался топот.

Шон быстро сел и начал поворачиваться. Мимо него пронеслось ее белое тело и с плеском, словно в речке играла форель, погрузилось в воду. Шон вскочил.

– Эй, ты что?!

– Купаюсь, – рассмеялась Энн, стоя по пояс в зеленой воде. Мокрые волосы падали ей на плечи и груди. Шон посмотрел на эти груди, белые, как яблочная мякоть, и на темно-розовые, почти красные, соски. Энн легла на спину и ногами добела взбила воду.

– Разбегайтесь, рыбки! – захихикала она.

– Эй, не нужно, – нерешительно произнес Шон.

Вид ее грудей вызывал какое-то необычное ощущение внизу живота, но Энн сидела по подбородок в воде. Однако он и в воде видел ее груди. И хотел, чтобы она снова встала.

– Здесь замечательно! Что ты там сидишь?

Она легла на живот и погрузилась с головой; над водой показались овалы ее ягодиц, и в животе у Шона снова возникло напряжение.

– Идешь? – спросила она, обеими руками стряхивая воду с лица.

Шон пребывал в нерешительности – за несколько секунд в его отношении к ней произошел настоящий переворот. Ему не терпелось оказаться в воде рядом со всеми этими замечательными выпуклостями, но он смущался.

– Боишься! Что, духу не хватает? – насмехалась она.

Вызов подстегнул его.

– Я не боюсь.

– Ну, тогда иди.

Он еще несколько мгновений колебался, потом сбросил шляпу и расстегнул рубашку. Встал спиной к Энн, снимая брюки, потом повернулся к ней и нырнул в воду, радуясь возможности укрыться в ее толще. Вынырнул, но Энн притопила его за голову. Он зашарил в воде, нащупал ноги Энн, дернул и опрокинул ее на спину. Потом потянул на мелкое место, где вода не могла укрыть ее. Энн била руками и ногами и радостно визжала. Шон споткнулся о камень и упал, выпустив ее; прежде чем он смог подняться, она прыгнула на него и села ему на спину.

Он мог бы сбросить девчонку, но ему нравилось прикосновение ее нагого тела к своей спине, теплого в холодной воде и влажного. Она взяла горсть песка и стала втирать его Шону в волосы. Парень делал вид, что сопротивляется. Энн обхватила его руками за шею и всем телом прижалась к его спине. Напряжение переместилось в грудь, Шон попытался схватить Энн. Он перевернулся и потянулся к ней, но она выскользнула у него из рук и снова нырнула. Шон бросился следом, но хохочущая Энн держалась поодаль.

Наконец по шею в воде они остановились лицом друг к другу. Шон начал сердиться. Ему хотелось обнять ее. Она заметила перемену в его настроении, выбралась на берег, подошла к его одежде, взяла рубашку и вытерла ею лицо, обнаженная, не стыдясь своей наготы – у нее было слишком много братьев, чтобы стесняться. Шон видел, как изменилась форма ее грудей, когда Энн подняла руки, он оглядел ее тело и заметил, что еще недавно худые ноги пополнели; ее бедра сходились у самого низа живота, а там, в его основании, темнел треугольник – знак ее женственности. Энн расстелила рубашку на песке, села на нее и взглянула на Шона.

– Ну где ты?

Он неловко вышел из воды, прикрываясь руками. Энн подвинулась.

– Можешь сесть, если хочешь.

Он торопливо сел и поднял колени к подбородку.

Краем глаза он продолжал наблюдать за ней. Вокруг сосков Энн от холодной воды появились маленькие пупырышки. Она заметила, что он смотрит на нее, и, наслаждаясь этим, расправила плечи. Шон пришел в замешательство – хозяйкой положения теперь определенно стала Энн.

Раньше на нее можно было покрикивать, а теперь она отдавала приказы, и он слушался.

– У тебя на груди волосы, – сказала Энн, поворачиваясь и глядя на него.

Хоть волосы были редкие и шелковистые, Шон обрадовался, что они есть. Он вытянул ноги.

– И здесь у тебя гораздо больше, чем у Фрикки.

Шон попытался снова поднять колени к подбородку, но Энн положила ладонь ему на ногу и остановила.

– Можно мне потрогать?

Шон хотел ответить, но у него перехватило горло; он не мог произнести ни звука. А Энн не стала ждать разрешения.

– Смотри! Какой большой он становится, как у Карибу!

Карибу – это жеребец Ван Эссена.

– Я всегда знаю, когда па отводит Карибу, чтобы тот покрыл кобылу. Тогда он посылает меня в гости к тете Летти. А я прячусь на плантации. Оттуда очень хорошо виден выгон.

Руки Энн, мягкие, ни на мгновение не останавливались, и Шон ни о чем другом уже не мог думать.

– А ты знаешь, что люди делают так же, как лошади? – спросила она.

Шон кивнул – он посещал уроки биологии мсье Даффеля и к тому же состоял в «туалетном клубе». Некоторое время они молчали, потом Энн прошептала:

– Шон, ты покроешь меня?

– Я не знаю как, – хрипло ответил Шон.

– Поначалу и лошади не знают, как это сделать. Люди тоже, – сказала Энн. – Но мы можем узнать.

Они возвращались ранним вечером. Энн сидела позади Шона, обнимая его за талию и прижимаясь лицом к его плечам. Он высадил ее на краю плантации.

– Увидимся в понедельник в школе, – сказала она и повернулась, собираясь уходить.