Книга Дамочка с фантазией - Елена Арсеньева

Нет, Валька отсюда один не уйдет. Комзаеву придется его тожепоместить в узилище, чтобы унять. Потому что если он почует, что жене грозитсерьезная опасность, то всех на свете подымет, до областного прокурора дойдет.Или устроит нападение на отделение милиции, в котором будет содержатьсяВалентина. Причем это гораздо более вероятно прогнозируемая ситуация. Потомучто до областного прокурора еще поди доберись, а сосед у Залесских – необычайнотаинственный и загадочный мэн, который работает в каких-то частных сыскныхструктурах, сотрудничающих как с правоохранительными органами, так и смафиозниками, благо в наше время четкую грань между теми и другими провеститрудно, порой практически невозможно. И он запросто способен на теракт! А чтососед станет Валентине помогать, в этом можно не сомневаться. Не далее как напрошлой неделе, заглянув к Залесским в гости, он так расчувствовался, поедаяфирменные Валентинины голубцы, что, не обинуясь, сказал:

– Дорогая Валентина, ты девушка моей мечты. Я бы непременноувел тебя у раба божьего Залесского, однако уж больно он мужик хороший.Надежный супруг и отец. Я-то ведь ветреник и ловелас. Всех достоинств только,что деньги из ушей торчат. Всю жизнь по лезвию бритвы хожу, а тебе стабильностьнужна…

В ответ Валентина только чмокнула своего Залесского вначинающую лысеть макушку и подумала, что лет двадцать и даже пятнадцать назадона непременно потеряла бы от соседа голову, ну а сейчас, когда сороковник наподходе, ей уже и впрямь нужна стабильность. Володька (соседа звали ВладимиромДолоховым) – он из тех, кто всю жизнь остаются плейбоями или, по крайности,сохраняют такой имидж. Опять же – фамилия… Валентина очень хорошо могла себепредставить Владимира сидящим на подоконнике четвертого этажа, ножками наружу,и пьющим шампанское из горлышка. Хотя шампанское он не любил, кстати сказать,предпочитал баккарди с лимоном – этот Долохов, Владимир, а не тот, книжный… акак его звали, кстати сказать? Василий? Нет, Василий был Денисов. Николай?Николай был Ростов, с Андреем и Пьером тоже путаницы не возникает… Как же звалинастоящего Долохова?!

– Валентина! Валентина Николаевна! – донесся до неенестройный хор мужских голосов, потом подуло каким-то ветерком, и она вздрогнула,открыла глаза, принялась суматошно оглядываться.

Залесский поддерживает ее за плечи одной рукой, в другойсжимает какую-то газетку и обмахивает ею жену, Комзаев супится за своим столом,подоконник пуст – никакого Долохова, с именем или без, там и в помине нету.

– Ты как? Тебе плохо? – спрашивал Залесский с такимискренним ужасом, что Валентине захотелось обнять его и успокоить, какмаленького. И при этом непременно надо, чтобы и он ее обнимал и успокаивал, какмаленькую.

– Ничего. Я вдруг, кажется, заснула… – зевнула она,придерживая его все еще машущую руку, но не собираясь признаваться, что сейчас,после минутной дремы, чувствует себя несравненно лучше.

Залесский посмотрел на жену уже спокойней и легонькокоснулся губами ее лба, над которым вздыбилась растрепавшаяся челка.

Комзазев наблюдал эту супружескую сцену с тем же выражением,с каким Маленькая Разбойница в сказке Андерсена бурчала: «Телячьи нежности!»Поджал губы и с явным усилием выдавил милосердное:

– Ладно, так и быть, на сегодня закончим. Можете идти,только протокол подпишите. Если понадобитесь, я вас вызову. То есть я васопределенно вызову, так что будьте готовы.

Валентине едва удалось сдержаться и не взвиться радостно состула, а подняться медленно, с усилием, подчеркнуто опираясь на руку мужа.

– Давайте свой протокол, – простонала она.

– Сейчас, минутку, – Комзаев совершенно по-школьномузагородил лежащие перед ним листки, в которые он весь вечер что-то угловато иэкономно вписывал.

Валентина вспомнила свой почерк – размашистый, разухабистый,аналогичный почерк Залесского и совершенно такой же – Долохова, – и негромковздохнула. Все-таки не зря говорят, что по почерку можно многое сказать очеловеке. Они все жуткие транжиры, Залесские, и дочка Анечка – вся в родителей,и сосед им совершенно в масть. А у Комзаева небось и впрямь копейка рубльбережет, хотя зарплата у сотрудников милиции не в пример больше, чем, скажем, уврачей районной женской консультации или у инженера проекта. Зато не больше,чем доходы загадочного плейбоя Долохова, ага, со мстительным удовлетворениемподумала Валентина – и сама удивилась той неприязни, которую испытывает кКомзаеву. За что? Делает человек свое дело, делает как может…

– Вот, готово, – проговорил между тем вышеназванный человек,с некоторым сомнением озирая свое рукомесло. – Прочтите и распишитесь на каждойстранице и в конце протокола: «С моих слов записано верно» – потом число,подпись.

Валентина взяла бумаги.

В самом деле, приходилось признать, что с ее слов и впрямьбыло записано все правильно, а негативные реплики заботливого супруга осталисьвне протокола. Она прочла, кивнула, взяла предложенную ручку и попыталась былорасписаться, однако «шарик» только скреб бумагу, не оставляя на ней никакихследов.

– Паста кончилась?

– Нет, просто внизу стекло, вот ручка писать и не хочет, –пояснил Комзаев, передавая Валентине газету, которой только что обмахивал еемуж. «Губернские ведомости» и прежде лежали на столе, только другой сторонойвверх. А теперь газета была положена иначе, фотографиями наружу…

– Газетку под протокол подложи, Валентина, – послышалсяголос мужа, и она очнулась.

Умостила протокол поверх фотографий, расписалась, где надобыло.

– Можем идти? – встала со стула.

– Спокойной ночи, – пробормотал Комзаев, шныряя взглядом отгазеты к лицу Валентины и обратно.

Он что-то заметил. Что именно? На странице три статейки, четырефотографии, две из них на редкость нечеткие, на третьей полуголая деваха, начетвертой сердитое губернаторское лицо – интересно, на кого он так окрысился?Но Комзаеву интересно другое: почему так изменилась в лице подозрительнаясвидетельница?

Увы, придется тебе, следователь, пока помучитьсялюбопытством. А долго ли, коротко – зависит от степени твоей наблюдательности.

«Тест на наблюдательность. Найдите десять различий междуизображениями А и Б». Или еще вот – совершенно по Шекспиру: «Взгляни сюда. Вотдва изображения…»

Нет, лучше не смотри сюда, Комзаев!

Выйдя из кабинета, Валентина не глядя протянула руки назад,в рукава, и, не дожидаясь, когда муж толком наденет на нее шубу, зарысила квыходу.