Книга Двойная страховка - Джеймс Кейн

— Ну все, Уолтер. Остановимся здесь или дальше, в конце улицы?

— Здесь. Все готово.

Она остановилась. Мы находились в узком переулке, примерно в квартале от станции. Тоже была проблема — выбор стоянки. Если ехать на привокзальную — десять шансов против одного, что носильщик заметит нас, откроет заднюю дверцу, чтобы взять багаж, и тогда мы пропали. Здесь безопаснее. И если выпадет подходящий случай, мы еще побазарим перед кем-нибудь. Я буду жаловаться, как далеко заставили меня идти, чтобы позднее при необходимости оправдать эту маленькую странность.

Она вышла и взяла шляпу и портфель. Ее муж принадлежал к тому типу людей, которые укладывают свои туалетные принадлежности в портфель, а ведь ими придется пользоваться в поезде — это тоже должно потом сыграть свою роль. Я поднял все стекла, взял костыли и вылез. Она заперла машину. В ней мы оставили его, скорчившегося на переднем сиденье, в сбруе.

Она шла впереди с сумкой и портфелем, я тащился следом, чуть поодаль, на костылях, с приподнятой и замотанной марлей ногой. Со стороны могло показаться — жена помогает мужу, но на деле нужно было, чтобы носильщик не мог меня как следует разглядеть, когда будет брать вещи. И не успели мы завернуть за угол, к вокзалу, как навстречу нам бегом устремился один. Все произошло, как мы рассчитывали. Он забрал у нее сумки, а на меня даже не взглянул.

— Девять сорок пять, на Сан-Франциско. Секция восемь, вагон «С».

— Понял, мэм. Восемь, вагон «С». Жду вас в поезде.

Мы вышли на перрон. Тут я велел ей держаться поближе, чтобы можно было в случае чего шепнуть пару слов на ушко. На мне были очки, шляпа, надвинутая на лоб, впрочем не очень низко. Я шел, опустив глаза, словно выбирая место, куда ставить костыли. Сигару изо рта не выпускал — и лицо немного прикрывала, и скривить его можно было, словно от дыма.

Поезд стоял на боковом пути, довольно далеко от здания вокзала. Я быстро пересчитал вагоны.

— Бог мой, да это третий…

Как раз тот вагон, возле которого стояли два кондуктора. И не только они, но и проводник, и носильщик, ожидающий вознаграждения. Надо срочно что-то придумать, иначе вся четверка прекрасно разглядит меня, прежде чем я успею войти в вагон, и этого будет достаточно, чтобы отправить нас потом на виселицу. Она бросилась вперед. Я видел, как она протянула носильщику деньги и он, почтительно кланяясь, отошел. Мимо меня он не прошел, он зашагал в другой конец перрона, туда, где находилась стоянка. Но тут вдруг меня заметил проводник и стал приближаться. Она придержала его за рукав.

— Он не любит, когда ему помогают.

Проводник не понял. Понял кондуктор:

— Эй!..

Проводник остановился. Наконец до него дошло. Все они деликатно повернулись ко мне спиной и продолжали болтать.

Я взобрался по ступенькам в вагон. Остановился на площадке в тамбуре. Для нее это был сигнал. Она стояла внизу, на перроне, рядом с кондуктором.

— Милый…

Я обернулся и посмотрел в сторону хвостового вагона.

— Может, пройдем туда, на открытую платформу? Лучше там попрощаемся. А то я вечно боюсь остаться в поезде, а вдруг тронется… У нас есть еще несколько минут. Поболтаем.

— Ладно.

И я двинулся по вагону в хвост поезда, а она — в том же направлении по перрону.

Все три вагона были битком набиты людьми, уже готовящимися лечь спать, полки застелены, сумки выставлены в проход. Проводников тут видно не было, они сидели в своих купе. Я не отрывал глаз от пола, не выпускал сигары изо рта и не переставал кривить лицо. Но никто меня толком не разглядывал, хотя, с другой стороны, видели все. Заметив костыли, они тут же начинали убирать с моей дороги вещи. Я только кивал, бормоча:

— Спасибо, спасибо, извините…

Стоило взглянуть на ее лицо, я тут же понял — что-то неладно. И только на открытой платформе выяснилось, в чем дело. Там, забившись в темный угол, сидел мужчина и курил. Я сел напротив. Она протянула руку. Я сжал ее пальцами. Она не сводила с меня глаз — ждала подсказки, что делать дальше. Я еле слышно прошептал: «Стоянка… стоянка-стоянка». Через секунду до нее наконец дошло.

— Милый…

— Что?

— Ты на меня больше не сердишься? Ну за то, что я там припарковалась?

— Да ладно, ерунда.

— Нет, честно, я просто уверена была, что там можно выехать на привокзальную стоянку. Но я совершенно не знаю этого района… Я и понятия не имела, что тебе придется идти так далеко.

— Я же сказал, ерунда, забудь.

— Прости меня, ради бога, не сердись.

— Лучше поцелуй меня.

Я взглянул на наручные часы, поднял руку и показал ей. До отправления поезда оставалось еще семь минут. Ей нужно было иметь в запасе хотя бы минут шесть, чтобы успеть сделать то, что она должна была сделать.

— Слушай, Филлис, ну есть ли смысл ждать? Поезжай домой.

— Э-э… а ты не обидишься?

— Ничуть. Какой толк торчать тут, под вагоном?

— Ну хорошо. Тогда до свидания?

— До свидания.

— Смотри, веселись там, развлекайся как следует. И огромный привет Лилэнду Стэнфорду.

— Ладно, передам.

— Ну-ка, поцелуй еще раз!

— До встречи!

Теперь надо было избавиться от этого типа, и чем скорей, тем лучше. Я не ожидал, что здесь будет кто-то торчать. Пассажиры редко выходят на открытую платформу, особенно после того, как поезд тронулся. Я сидел, судорожно пытаясь что-нибудь придумать. Я рассчитывал, он уйдет, докурив сигарету. Но не тут-то было. Он выбросил окурок и завел беседу.

— Смешные создания эти женщины…

— Да уж, что есть, то есть.

— Вы простите, я невольно подслушал ваш разговор с женой. Ну, о том, где она припарковалась и так далее. Это напомнило мне один случай, когда моя жена однажды возвращалась из Сан-Диего и…

Он рассказал мне о жене. Я не сводил с него глаз. Лица его в темноте видно не было, и я надеялся, что меня он тоже не может разглядеть. Наконец он заткнулся. Пришлось как-то реагировать.

— Да, чудные они иногда бывают, эти женщины…

— Все они одинаковые…

Поезд тронулся. Он медленно полз по окраинам Лос-Анджелеса, а мой спутник не унимался. И тут в голову пришла спасительная мысль: ведь я — калека, и начал судорожно шарить по карманам.

— Что-нибудь потеряли?

— Билет. Никак не могу найти.

— Кстати, о билетах. А где, интересно, мой?.. А-а, слава Богу, здесь.

— Ее рук дело, точно. Знаете, что она выкинула? Положила мой билет в чемодан, хотя я предупреждал, что туда класть не надо. Надо было сунуть мне в карман пиджака. Теперь…