Книга Репортаж об убийстве - Вэл Макдермид

– Нам, пожалуй, лучше пойти прямо сейчас, так что обойдешься без коктейля, – заметила Пэдди. – Старосты моих классов пригласили нас за их стол, поэтому мы будем избавлены от компании нашей дражайшей Лорны.

– Отлично! – кивнула Корделия. – Пока что мне удавалось избегать ее. Если бы она не играла так божественно на виолончели, я бы плюнула на концерт и отправилась в местную пивную, чтобы хоть там посидеть немного в покое. Кстати, Пэдди, как там эта девочка? Картрайт, правильно?

Пока они шли через рощу, Пэдди поведала им, что Сара немного смущена после своего срыва. А потому решила лечь пораньше в постель.

– Я заходила к ней, принесла ей чаю, и потом еще непременно навещу ее, – добавила Пэдди. – Она очень возбудима. Признаться, я беспокоюсь за нее: Сара слишком замкнута. Будь она более открытой, ей было бы гораздо легче жить на свете. Бедняжка постоянно жестко контролирует себя. Даже в спорте. Кажется, она просчитывает каждое свое движение. Крис обратила на это внимание – никакой свободы и постоянное стремление к совершенству. Думаю, ее отец тоже очень требователен.

Разговор о Саре прекратился, как только они через дверь кухни вошли в главное здание. Корделия не преминула заметить, как мало тут все изменилось за тринадцать лет, прошедшие после ее отъезда. Они с Пэдди принялись обсуждать прошлое и прервали поток воспоминаний, лишь войдя в столовую, где их ждали старосты Лонгнор-Хауса со своими друзьями. Едва сев за стол, Линдсей была немедленно атакована неутомимой Кэролайн:

– Так это что же. – затараторила она. – вы чаще всего пишете для таких журналов, как «Ньюлефт»?

Линдсей покачала головой.

– Нет. – ответила она. – Пишу в основном для газет. В журналах много не заработаешь, особенно в тех занудных, которые выходят раз в неделю. Так что я стараюсь сотрудничать с изданиями менее напыщенными.

– Вы пишете то, что вам хочется писать, а потом пытаетесь продать свои произведения? Все именно так получается. – не унималась Кэролайн.

– Иногда. Чаще всего я предлагаю им какую-нибудь историю или тему, и если она нравится им, пишу сама или ее разрабатывает журналист из самой газеты. – терпеливо объясняла Линдсей. – Ну еще пописываю всякие мелочовки для популярных ежедневников Глазго, где я сейчас живу.

Кэролайн была в ужасе.

– Так вы работаете в бульварной прессе? – вскричала она изумленно. – Но я думала, что вы социалистка или феминистка. Как вы можете?!

Вздохнув, Линдсей проглотила очередную порцию еды, которой умудрялась набивать рот в промежутках между ответами на бесчисленные вопросы Кэролайн.

– Видишь ли, бульварная, как ты говоришь, пресса выражает интересы большей части населения, а значит, существует серьезная необходимость в подобной журналистике, а вовсе не в так называемой «качественной» прессе, которая очень далека от людей. Кроме того, я полагаю, что если в бульварной прессе перестанут работать профессионалы – вроде меня, – то она совершенно точно не станет лучше, скорее наоборот. Я ответила на твой вопрос?

Корделия с сардонической усмешкой прислушивалась к их перепалке.

– Похоже, кое-кто не слишком удачно пытается оправдать себя, – заметила она. – Твои аргументы неубедительны.

Глаза Линдсей полыхнули яростью.

– Может, и так. – отозвалась она. – Но по-моему, главное – дело, а не аргументы, кое-что можно изменить изнутри. Я знаю тех, на кого работаю, и они знают меня, например, то, что я считаю недопустимым писать всякие мерзости про разведенных блондинок. Я, разумеется, понимаю, что одной фразой положения не исправишь, но если я постоянно буду повторять одно и то же, мои слова непременно подействуют. Капля точит камень.

Кэролайн не могла долго молчать.

– А я думала, что у союза журналистов есть правило, запрещающее подобную дискриминацию, возмутилась она. – Так почему вы не обращаетесь в союз с просьбой прекратить издевки над этими женщинами?

– Некоторые пытаются. Но это долгий процесс, я же всегда полагала, что убежденность и образованность скорее справятся с дискриминацией или с тем же расизмом, чем какие-то запреты. Жесткие правила, сколько их ни вдалбливай, абсолютно неэффективны.

– Ну-ну, Линдсей! – проговорила Корделия, скептически удыбаясь. – Если образованность и убежденность – столь могучая сила, то объясни, почему же во всех газетах – сплошь обнаженные красотки? Я знаю множество борзописцев, а потому уверена, что в глубине души ты лукавишь и в конце концов все равно пишешь то, что требует редактор. Все вы слишком озабочены тем, чтобы урвать побольше строчек на полосе, где уж тут задумываться о том, что вы пишете. Так что будь честна хотя бы перед собой, бог с ними, с другими.

Отповедь Корделии немного отрезвила Линдсей, заставив ее взглянуть на подругу не сквозь розовые очки. Она криво усмехнулась:

– Довольно высокомерное заявление, если учесть, что тебе ничего почти не известно обо мне. Ни о моей работе, ни о том, что я принимаю участие в разработке программ женского равноправия. – Однако, почувствовав, что эти слова выдали ее обиду и раздражение, Линдсей продолжила более спокойно: – Хорошо, согласна, газеты, несмотря ни на что, продолжают принижать женщин. Уж сколько лет тому назад Вирджиния Вулф сказала: для того, чтобы понять, что мы живем в патриархальном обществе, достаточно заглянуть в любую газету. С тех пор ситуация почти не изменилась. Но я не революционерка, я. – прагматик.

– Хо-хо-хо. – поддразнила ее Корделия. – Еще одно оправдание бездействия.

Внезапно за Линдсей вступилась Кэролайн:

– Каждый имеет право действовать так, как считает нужным, верно? Все так или иначе идут на компромисс. Даже вы. В ваших книгах действительно силен дух феминизма. Однако в телесериалах, снятых по вашим сценариям, не так уж много истинных феминисток. Не хотела бы быть грубой, но я…

Кэролайн так и не удалось договорить фразу до конца, потому что Пэдди резко ее перебила:

– Довольно, Кэролайн! Мисс Браун и мисс Гордон приехали сюда вовсе не для того, чтобы слушать твои лекции по теории революционного марксизма!

Усмехнувшись, Кэролайн кивнула:

– Хорошо, мисс Кэллеген, я молчу.

Пауза была недолгой: остальные девчушки, евшие за столом, принялись тараторить без умолку, обсуждая животрепещущие события дня и предстоящий концерт.

Когда уже был почти доеден пудинг, к столу подошла мисс Памела Овертон.

– Мисс Кэллеген, могу я попросить вас об одном одолжении? Мисс Макдональд и остальные учительницы музыки очень заняты: последние наставления, репетиции, хочется же, чтобы выступление наших девочек прошло на высоте. Вы ведь знакомы с мисс Смит-Купер, не откажите в любезности: помогите ей отнести ее виолончель и все необходимое для выступления во второй музыкальный класс. Она хочет немного порепетировать – пока будет идти первое отделение концерта.