Книга Карибский реквием - Брижит Обер

Питер Пен открыл рот, демонстрируя уродливые, гнилые зубы, и выпустил длинную струю желтоватой слюны. Потом подтянул пояс и улыбнулся Дату:

– Goedemorgen, motherfucker, hoe gaat het?[13] – бросил он ему на смеси нидерландского и английского.

«Привет, придурок». Вполне галантное приветствие. Даг холодно рассматривал их обоих.

– Ikhebhaast.[14]

– Ты такой красивый, нам захотелось разглядеть тебя поближе, – продолжал Питер Пен по-нидерландски.

– What's wrong? Do you like to suck?[15]— заметил Даг, не отрывая взгляда от их рук и размышляя о том, что дискуссии в интернациональной зоне всегда оказываются делом весьма щекотливым.

Тип стал наливаться бордовым, в его кулаке неизвестно откуда возникло лезвие остро заточенного ножа.

– Ну ты чудак! Сейчас я вырежу у тебя на физиономии улыбку, которую ты уже никогда не сможешь стереть, – бросил мастер художественной резьбы с видом дебила, который плохо понимает, что происходит, но настроен действовать решительно. Он явно собирался воспользоваться своим инструментом.

Даг бросил быстрый взгляд на второго, изуродованного шрамами, который нервно хрустел своими длинными пальцами, покрытыми плохо зажившими ссадинами. Судя по его рукам, незадолго до этого он тренировался в боксерском зале, причем вместо груши у него была чья-то физиономия. Даг глубоко вздохнул, усилием воли собирая энергию в районе солнечного сплетения, вновь обретая это состояние нервного возбуждения, какое бывает на ринге перед тем, как арбитр объявляет о начале боя.

Питер Пен надвигался на него, держа нож лезвием вверх. Даг не отрывал от него взгляда. Этот псих готов был выпустить ему кишки.

– Тебе привет от Фрэнки Вурта, – внезапно крикнул тот, резко выбрасывая правую руку в направлении живота Дага.

Натянутый как канат, Даг едва успел увернуться, но теплое лезвие все-таки зацепило его, разрезав рубашку и задев тело; это было похоже на странный ледяной ожог. Он не выпускал из поля зрения второго типа, который собирался его схватить, и, размахнувшись, врезал ему сумкой прямо по лицу.

Смуглый верзила покачнулся, и, вновь метнув ему в лицо сумку, в которой бесполезным грузом болтался пистолет, Даг оторвался от земли и выбросил левую ногу носком вперед в направлении унылой физиономии Питера Пена. Свинцовые пластинки в подметках иногда могут пригодиться. Носок рейнджерского ботинка с сухим хрустом разбил нос противника. Перелом носовой перегородки, диагностировал Даг и в качестве довеска мгновенно направил второй удар башмака прямо между ног. От боли Питер Пен по-заячьи взвизгнул и рухнул на землю, держась за свое хозяйство обеими руками. Он лежал с разбитыми губами, расквашенным носом, завывая на высокой ноте.

Задыхаясь, Даг быстро повернулся, но успел только заметить надвигающийся на него огромный оцарапанный кулак, прежде чем оказался на земле, не в силах вздохнуть, ощущая, будто в его желудке только что взорвался снаряд. Он попытался свернуться калачиком, чтобы хоть как-то защититься от безжалостных ударов, которыми осыпал его изуродованный верзила.

От хорошо рассчитанного тычка желчь прилила к губам. От следующего пинка каблуком чуть не вылетела коленная чашечка. Его противником оказался hand-killer, то есть тот, кто убивает голыми руками; он будет его бить, пока не забьет насмерть.

Даг лежал, свернувшись в позе эмбриона, со ртом полным слюны и травы, его голова дернулась от особо жестокого удара. Боль пронзала все тело, заставляя содрогаться, как от разрядов электрического тока, а в голове эхом раздавались наставления его инструктора по выживанию: «Никогда не позволяйте противнику вас мучить. Вы же не тюремная шлюха в фильмах для кретинов. Нападайте сами! Если вы не нападаете, значит, вы дохлый солдат». Полковник Эпплгейт выразился еще короче: «Killorgetkilled»[16]

Главное – взять себя в руки. Даг мгновенно сгруппировался, свернулся в клубок, и каблук ударил в землю буквально в миллиметре от его левого уха. Над каблуком – белый носок. В белом носке – икроножная мышца. Даг вцепился в нее зубами с каким-то звериным остервенением. Раздался вопль с выраженным испанским акцентом. Нога вырвалась. Мужчина наклонился, неосторожно подставив свою голову. Свинцовый каблук Дага попал прямо по щеке, раскроив ее до крови. Непереводимое ругательство. Дагу удалось откатиться на метр. Разъяренный мужчина набросился на него, сдавив железными пальцами. «Сейчас он выдавит мне глаза», – подумал Даг. Его рука, отчаянно обшаривающая влажную землю в поисках хоть какогонибудь оружия, внезапно застыла. Там, в темноте, притаилась трепещущая масса, огромный мохнатый паук, красный с черным. Матуту, из семейства пауков-птицеедов, туловище размером с теннисный мячик, совершенно безобидный, несмотря на свой внушительный вид. Даг чуть было не попал рукой в паутину.

Над собой он почувствовал прерывистое дыхание врага и схватил рукой паука. К большому удивлению, прикосновение вовсе не вызвало отвращения, оно оказалось даже нежным. Он едва успел разглядеть, как яростно трепыхались коротенькие лапки, и бросил паука в окровавленное лицо, в которое насекомое в ужасе вцепилось, вонзив свои крючки в подбородок мужчине, который взвыл от отвращения и стал отчаянно отбиваться, между тем как мохнатые лапки цеплялись за его губы.

Нож. Нож Питера Пена. Он валялся на земле, рядом со своим владельцем, который по-прежнему корчился и выл от боли. Верзила к тому времени уже успел избавиться от паука и даже раздавить его каблуком. Он повернулся к Дагу, сжал свои огромные кулаки и с плотоядной ухмылкой поцеловал кровоточащие фаланги. Нож. Верзила должен был обратить на него внимание, прежде чем бросаться на Дага. Тонкое лезвие вонзилось прямо в бедро, и он окончательно отупел от неожиданности. Даг любезно ему улыбнулся и изо всех сил врезал кулаком по физиономии. Нос хрястнул, и мужчина упал на колени, с недоумением глядя на торчащий из ноги нож.

– Hetspijtmij[17], но иногда это бывает полезно, – извинился Даг, извлекая оружие винтообразным движением.

Мужчина завизжал от боли, сжимая своими длинными пальцами рану, откуда сильной струей хлестала кровь.

– Bentиtegen tetanus ingeent?[18]— вежливо поинтересовался Даг, вытирая лезвие о майку.

– Elconodetumadre![19] – бросил тип с явным пуэрто-риканским акцентом.