Книга Землянин - Роман Злотников

Проверив раковину и наличие моющих средств, Ник взвалил на плечи пластиковый мешок с маринованным мясом и двинулся к очагу.

— Привет, Табек! — вежливо поздоровался он с поваром.

— О, привет, Ник! — улыбнулся тот. — Опять принес свой «барашка»?

— Да, — кивнул Ник. — Я положу тут?

— Конечно. Сегодня народу побольше, чем вчера, причем, похоже, в этом виноват ты. Твой «барашка» многим пришелся по вкусу. Вот люди и приходят в твою смену.

— Может быть, — пожал плечами Ник. — А ты не видел гра Шолтисса?

— Он на веранде, — отозвался Табек. Ник благодарно кивнул и спросил:

— Я отойду?

— Иди, — кивнул в ответ повар, — но только ненадолго. Мытой посуды не так много, а ты сам знаешь, как Шолтисс ругается, когда мы начинаем использовать новую.

Гра Шолтисс нашелся именно там, где и сказал Табек. Он сидел в дальнем углу веранды и, судя по слегка расфокусированному взгляду, лазил по Сети. Ник подошел к хозяину забегаловки и остановился прямо перед ним. Это не вызвало никакой реакции. Конечно, существовала некая вероятность того, что гра слишком увлекся и не заметил подошедшего к нему посудомоя, но она была очень невелика. Скорее, он просто решил проигнорировать Ника. Но его этим было не взять.

— Гра Шолтисс, я бы хотел пересмотреть распределение прибыли от моего блюда.

Шолтисс выплыл из соединения и сфокусировал взгляд на Нике.

— Привет, Ник, уже пришел?

Ник молчал. Гра Шолтисс покачал головой:

— Ну, какой ты невежливый. Нет бы подойти, поздороваться, спросить, как мое здоровье, как здоровье моей жены, детей, племянников. Нет — подходишь, сразу же говоришь неприятные мне вещи, чего-то требуешь. Почему так?

Ник молчал. Гра вздохнул:

— Слушай, я не вижу, почему мы должны изменять условия заключенного между нами соглашения. Я и так пошел на риск, предоставив тебе возможность приторговать твоим блюдом у меня в заведении. У тебя же нет освоенных баз повара, и поэтому ты вообще не имеешь права готовить пищу на продажу. Я закрыл на это глаза. Ты пользуешься моим оборудованием, подаешь свое блюдо на моей посуде. По-моему, все справедливо.

Ник отрицательно качнул головой:

— Нет, не справедливо. Я готовлю блюдо из своего мяса. И я сам отыскал тех, кто рискнул его попробовать и кто стал его заказывать регулярно. Риск был только вначале и состоял сугубо в том, что блюдо может не понравиться посетителям. Сейчас его уже нет. Почти. Более того, Табек сказал мне, что люди начали специально приходить поесть мое блюдо. А поскольку они заказывают не только его — общая выручка заведения также растет. То есть, я приношу дополнительную прибыль. Поэтому я прошу изменить распределение прибыли от моего блюда.

— И как же?

— Я хочу получать шестьдесят процентов, то есть шесть лутов из десяти, а не как раньше — три.

— Вот как? — гра Шолтисс усмехнулся. — А если я закажу анализ ДНК мяса, что он мне покажет? То, что это действительно мясо некого экзотического животного под названием «барашка», или… — хозяин забегаловки не окончил фразу, насмешливо уставившись на Ника. Землянин пожал плечами:

— Как я могу вам запретить сделать это? Вот только зачем? Если я говорю правду и это мясо барашка — вы только зря потратите луты, а если я вру, то… ну, как мне кажется, вашему заведению не слишком нужна такая слава, которая может появиться в этом случае.

Насмешливый взгляд гра тут же заледенел, но Ник раздвинул губы в примиряющей улыбке. Ну, так ему казалось. Он знал, что изменился после местного года, проведенного им вместе с Лакуной, но даже не догадывался, насколько.

— Послушайте, гра Шолтисс, я вас очень уважаю, и мне очень нравиться работать в вашем заведении. Более того, я хочу сейчас решить этот вопрос раз и навсегда. Соотношение прибыли, о котором мы договоримся, более совершенно не изменится. Даже если мы, чуть позже, увеличим цену на блюдо. Сами видите, за прошедший месяц оно приобрело определенную популярность. И, как мне кажется, эта популярность дальше будет только расти. Давайте же договоримся и будем дальше вместе работать.

Ник замолчал. Гра Шолтисс некоторое время так же молча смотрел на своего посудомоя, которому он месяц назад разрешил угостить пару человек его родным национальным блюдом, а затем даже позволил ему готовить и продавать его, отдавая своему хозяину заведения семь лутов из десяти, которые стоило это блюдо. Шолтисс уже успел похвалить себя за то решение, (ибо блюдо обходилось ему дай боги в десятую часть лута с порции, вследствие того, что мясо и все необходимое для его приготовления этот посудомой приносил с собой), а также уже посчитать дополнительную прибыль за следующий месяц, за три месяца, за полгода и… представить, на что он ее будет тратить. И тут этот посудомой обломал весь кайф! Только за это он уже заслуживает наказания…

Для Ника же все мысли гра были, будто открытая книга. На самом деле Лакуна дал ему очень много. Ник только сейчас, постепенно, начал понимать, что же дал ему старик. Нет, насчет физической крепости, выносливости, координации движений и скорости реакции все было понятно. Во всем этом Ник продвинулся очень сильно. Причем сейчас, с высоты уже полученного опыта, он вынужден был признать, что едва ли не самым сильным фактором его быстрого продвижения было именно физическое воздействие старика на него. До тех пор, пока дома ему за невыученный урок или несделанную лабораторную грозили максимум «двойка» или «незачет», он особенно и не учился. Ну так, чтобы только не выгнали и не сильно доставали. Ведь на свете есть множество куда более приятных и интересных вещей, чем занятия. А все эти разглагольствования насчет того, что надо хорошо учиться, что это непременно пригодится в жизни, Коля относил на вечный старческий нудеж. Старшие же вечно нудят: в школе и в автобусе, в магазине и в поликлинике. Все-то им не так — стоишь не так, идешь не так, очередь не там занял, и так далее. Ни хрена в современной жизни не понимают, пни замшелые, а туда же, учить… Когда же за каждый свой промах он стал получать не нравоучение, а весьма чувствительный удар — дело сразу же пошло намного быстрее. Ник начал заметно прогрессировать. Да если бы тренер по сноуборду лупил его лыжной палкой за каждое падение, причем с той же силой, с какой это делал Лакуна, Николай бы, пожалуй, перестал падать на обычном склоне уже на второй день, а не через две недели, как это случилось на самом деле. Впрочем, скорее он бы просто бросил заниматься сноубордом. Да еще всем бы рассказывал, какой придурок и садюга достался ему в тренеры…

Так вот, Лакуна развивал в своем подопечном не только физические кондиции, но и многое другое. Он учил его концентрации внимания, сосредоточенности и умению контролировать окружающую обстановку, без чего их охота на крыс рано или поздно непременно закончилась бы трагедией. Как это частенько случалось в других командах охотников, в которых, бывало, весь состав полностью менялся в течение всего одного года. Хотя местный год был почти в два раза длиннее земного… А также он учил его понимать людей.