Книга Лакомый кусочек - Джорджет Хейер

Ее субботние предсказания сбылись. Мисс де Сильва действительно держалась душой общества и даже исполнила какой-то танец, стремясь потрясти присутствующих. Лишь строгие понятия генерала о христианском поведении помешали ему в воскресенье утром первым делом отречься от сына.

Но хоть принципы сэра Артура запрещали ему гневаться в дни отдохновения, воскресенье оказалось нелегким. И это несмотря на то что для ублажения генерала делалось все возможное. Вся компания за исключением Лолы, очевидно, никогда не встававшей раньше одиннадцати, смиренно отправилась в церковь, затем Френсис, вежливо объявив, что прискорбная бестактность кузена нарушает его планы, устроил хитрые маневры. Выпроводил Джеффри с Лолой к морю в Клинтон, обеспечил дяде все возможности для флирта с Камиллой Холлидей, а в конце дня попросил его (уже почти подобревшего) рассказать об индийских впечатлениях. Когда Джеффри с мисс де Сильва вернулись, в доме только и было слышно о шикари, чукках, патанах, сикхах, сахибах, базарах, махаутах и рикшах — генерал рассказывал анекдот о человеке, который побывал артиллеристом, раджой маленького княжества и афганским джигитом.

Но едва появилась мисс де Сильва, добродушие генерала как рукой сняло. Джеффри наверняка внушил ей мысль о том, что на отца необходимо произвести хорошее впечатление, так как она, перебив генерала на том месте, где саис мыл скакуну ноги перед первой чуккой, выказала твердое намерение пообщаться с ним. Генерал был неуемным говоруном, но ему оказалось далеко до мисс де Сильва, скопившей за двадцать три года больше эгоистических воспоминаний, чем он за шестьдесят. На смену патанам, сикхам и гуркхам пришли русские великие князья, польские графы, испанские анархисты и мексиканские бандиты, действие переносилось с ошеломляющей скоростью из Рио-де-Жанейро в Нью-Йорк, Париж, Лондон и Монте-Карло, а главным мотивом этого повествования являлся неизменный успех мисс де Сильва во всех этих городах.

К ужину генерал уже едва сдерживал гнев и готов был взорваться в любую минуту. То обстоятельство, что сын его взирал на Лолу с восторженным, рабским обожанием, оказалось последней каплей. Святость воскресного дня предотвратила немедленный взрыв, однако, когда гости с истрепанными в разной степени нервами поплелись на ужин, сэр Артур сказал Джеффри, что хочет поговорить с ним и утром ждет его у себя в кабинете ровно в половине десятого.

Поэтому мисс Фосетт поднялась рано.

По пути в ванную она проходила мимо комнаты Фэй. Из-за двери слышались яростные раскаты командирского голоса, и Дайна, как только оделась, первым делом зашла к сестре. Фэй, сидя за туалетным столиком, истерически рыдала. Дайна уложила ее в постель и заставила принять аспирин. Насколько она могла понять из бессвязных, сдавленных объяснений, Фэй попросила генерала не принимать помолвку сына всерьез. После чего, видимо (суть дела утонула во всхлипах и «я сказала», «он сказал»), сэр Артур не только назвал жену безмозглой, лезущей не в свое дело дурой, но и обвинил во всех неприятностях, какие только случились за последние пять лет, а потом объявил, что лишит Джеффри прав наследства сразу же после завтрака.

Мисс Фосетт посоветовала сестре взять себя в руки, пообещала отправить завтрак ей в спальню и пошла вниз поговорить обо всем с генералом.

Генерал завтракал в одиночестве, и Дайна не стала тратить время на околичности.

— Послушай, Артур, — веско сказала она, — ты постоянно изводишь Фэй. Хотя прекрасно понимаешь, что это свинство.

Генерал устремил на нее свой знаменитый свирепый взгляд, заставлявший дрожать всех адъютантов, и грозно произнес:

— Может, соблаговолишь не лезть в чужие дела?

— Нет, не соблаговолю, — ответила Дайна. — Ты заставлял всех слушать себя с тех пор, как я появилась здесь, теперь мой черед. Раз тебе необходимо куражиться над кем-то, попытайся надо мной! Фэй не виновата в помолвке Джеффри с Лолой, и несправедливо срывать на ней злость. Я вижу, Лолу выносить тебе трудно, но побойся Бога, Артур, ты же знаешь, что продлится это недолго.

— Хватит! — прогремел генерал. — Мне что, мало хныканья твоей дуры-сестры? Я должен еще терпеть твою наглость?

— Терпи, — ответила мисс Фосетт. Она уселась за стол и усилием воли заставила себя говорить спокойно. — Артур, постарайся сохранить благоразумие. Право же, ты будешь выглядеть очень глупо, если выгонишь из дому Джеффри. Сам ведь знаешь, какой он. Может с расстройства выкинуть что-нибудь совсем уж несуразное.

Сэр Артур с такой силой грохнул кулаком по столу, что задрожала посуда.

— Ну и черт с ним! — злобно выкрикнул он. — Замечательный у меня сынок! Чем он занимался в Итоне? Бездельничал! Не добился успехов ни в спорте, ни в учебе! Утонченная натура! Тьфу! Чем занимался в Оксфорде? Путался с девкой из табачной лавки, вот чем! И я сдуру дал ей отступного, и немалую сумму! Чем занимается сейчас? Тратит попусту время с длинноволосыми остолопами, позорит мое имя! Пора это уже прекратить. Слышишь? Пора!

— Не ори на весь дом, — спокойно сказала Дайна. — Если ты лишишь Джеффри наследства, он не перестанет позорить твое имя; наоборот, придется ждать чего-то еще худшего. Но меня не особенно беспокоят его дела, да и вообще чьи бы то ни было, кроме дел Фэй. Может, ты и не осознаешь этого, но у нее вот-вот будет нервное расстройство.

— Нервы! — воскликнул сэр Артур с презрительным смешком. — О них только и слышишь от вас, современных женщин! Терпения не хватает!

— Ах так? — сказала Дайна, сверкнув глазами. — Ну что ж! Если будешь и дальше превращать ее жизнь в ад, тебя бросит и вторая супруга.

Лицо генерала побагровело, глаза выкатились, речь превратилась в нечленораздельное рычание.

— А пока что, — сказала Дайна, беря в руки вилку и нож, — я вызову врача, пусть пропишет ей тонизирующее.

Появление Френсиса и Стивена Геста помешало сэру Артуру дать сокрушительный ответ. Через несколько минут после них пришли Холлидеи, явно в дурном настроении. Вид у Бэзила был напряженный, он поглядывал на жену со смесью мольбы и гнева в запавших глазах; Камилла слегка раскраснелась, говорила и смеялась в решительной, очень вызывающей, на взгляд Дайны, манере.

Единственный до полудня поезд отходил с ближайшей, находившейся в шести милях станции Рэлтон слишком рано, без десяти десять, и Холлидеи решили уехать в Лондон уже после ленча. Камилла напомнила сэру Артуру, что он обещал сводить ее в сторожку, показать щенков спаниеля. Она сказала, что до смерти хочет увидеть их, и кокетливо надула губы, когда тот ответил, что сперва должен съездить по делам в Рэлтон.

Кокетство ее немного смягчило сэра Артура. Он плотоядно взглянул на чаровницу, однако ухищрения Камиллы не подвигли его нарушить установленный распорядок. Заверив, что она увидит щенков до отъезда, генерал объяснил, что в первый день месяца должен прежде всего проверить счета и взять в банке деньги на жалованье слугам и оплату хозяйственных расходов.

— Методичность, дорогая моя Камилла! Я горжусь ею. Армия приучает человека устанавливать определенные правила и придерживаться их. Я регулярно расплачиваюсь со всеми работниками в первый день каждого месяца после ленча. У жены все счета должны быть подготовлены к девяти часам. Я подсчитываю общую сумму, еду в банк, беру сколько нужно денег, и к чаепитию все дело уже позади. Никаких промедлений, никаких беспорядочных выплат. Я назначил определенный платежный день, соблюдаю его и, таким образом, Камилла, знаю сумму расходов за месяц до фартинга. Это единственно возможный способ.