Книга Зимний пейзаж с покойником - Светлана Гончаренко

– А еще дамы в бриллиантах, – подсказал Рюхин, вспомнив Хозяйку Медной горы.

– И дамы тоже, – согласился Стас, – и господа. Ерунда какая-то! По характеристике жертвы судя, это должна быть типичная заказуха. Еськов крутой бизнесмен, известная в городе личность – такой явно многим насолил. Но киллера я тут не вижу! Из всех присутствующих только тебе, Колян, я доверил бы завалить Еськова. Да разве кто-то знает тебя так же хорошо, как я?

– Не согласен! Охранник тоже парень на вид боевой, – вставил Рюхин.

– Он и оружие выбрал бы посерьезнее, не эту фитюльку! И потом, место преступления ему не подходит. Кто-то да заметил бы, что эта орясина в валенках тащится в спальню. Чем бы он хозяина туда заманил? Нетрадиционной ориентацией? Черт знает что!

– Почему? – не согласился Рюхин. – Эта версия тоже имеет право на существование. А что? Киллер-гей…

– Артем, не смеши! Сам знаешь, как заказуха выглядит. Заказуха – это снайпер, это людное место, куда всякому есть доступ, это машина из угона, на которой убийце легко скрыться. Это выстрел у подъезда. В подъезде, наконец. А тут что? Музыка, елка, танцы-шманцы, певец с гитаркой. Все друг другу приятели и родственники! Прямо Санта-Барбара какая-то. Сам-то ты, Колян, не слышал выстрела около одиннадцати?

– Представь себе, нет, – огорченно признался Самоваров. – Я как раз работал. Молотком! Шуму и без меня хватало – хозяйский сын фейерверк устроил. Даже стены тряслись! Потом и Тошик, наш дизайнер, к нему подался. Короче, веселились ребята. Надо признаться, время для выстрела было выбрано очень удачно.

– Это надо взять на заметку. Что, такие фейерверки здесь каждый день? В один и тот же час? – встрепенулся Артем Рюхин.

Самоваров понял его с полуслова:

– Думаете, убийство специально спланировали? Под сегодняшний вечерний грохот? Вряд ли. Огненные утехи тут начинаются, когда в голову Еськову-младшему ударит дурь. Такой волшебный момент никому уловить не под силу. Этот оболтус и дома-то не каждый вечер бывает – больше тусуется по клубам. Даже не знаю, чего это сегодня его так рано принесло.

– И это стоит отметить, – обрадовался Рюхин и записал что-то в своем пугающем блокноте. – Зачем вдруг сюда приехал этот сын?

– Он тут живет, – напомнил Самоваров.

– Действительно… Но все равно сына сбрасывать со счетов не будем. Знаете, тут главное мотив установить. Подобные убийства обычно совершаются из-за денег. Если это не заказ конкурентов и не происки компаньонов, то надо работать с наследниками. Вот и вырисовываются три версии. Первая…

– Все версии будем проверять одновременно! – отрезал майор Новиков. – Сейчас главное – установить, кто в очень короткий промежуток времени – с 22.40 до 23.16 – мог подняться в эту чертову спальню. И зачем туда пошел сам покойный? Быть не может, чтоб никто ничего не видел и не знал!

Рюхин покачал головой:

– Все говорят, что ничего не видели, – думаю, не хотят связываться со следствием. Но это пока! Стоит только про кого-то одного узнать, что он отлучался и, возможно, именно туда, куда не надо, как он сразу начнет защищаться. Тут же про другого вспомнит, а тот с перепугу про третьего – и пойдет мотаться клубочек. Принцип домино очень часто срабатывает в таких многофигурных ситуациях!

– Ладно, теоретик, поглядим, – согласился майор. – А пока запиши показания гражданина Самоварова.

Самоваров почти продиктовал:

– Я был в бильярдной. Один. На часы не глядел, но время я чувствую отлично. Еще подумал: «Уже одиннадцать, а у меня и конь не валялся». К утру я должен смонтировать все панели, а тут толкотня, суета. Вот почему я обрадовался, когда мои товарищи-художники разбежались кто куда: Тошик Супрун пошел с младшим Еськовым хлопушки пускать, а Алявдин – в каморку к охраннику.

– Зачем? – спросил Рюхин.

– Выпить, наверное. Если так все и было, эти четверо могут друг другу подтвердить алиби. Зато меня как раз никто и не видел – разве что стук молотка слышали. Так что я имел возможность отлучиться и совершить убийство. А вот мотив… К чему мне смерть Еськова? Панели для бильярдной я закончил, только одну и осталось смонтировать.

– Может, вы недовольны вознаграждением? – с надеждой спросил Рюхин.

Стас только махнул рукой:

– Ладно, Колян, спасибо! У нас тут еще целая толпа подозреваемых, на всю ночь хватит.

– С родственников начнем? – спросил Рюхин, листая свой блокнот.

– Родственники – это само собой. Но у нас тут рядом сидят художники, вся эта компания из подвала. Коля говорит, они вечером друг с дружкой общались. Давай-ка быстренько у них алиби проверим!

Первым из творческих работников был вызван в диванную Серега Иванов. Охранник-дворник был скромен, послушен, толково отвечал на все вопросы. Цвет лица был у него невинный, пунцовый. Правда, от понятного волнения Серега то и дело сбивался на ненормативную лексику. Сам он этого не замечал.

– Когда бабы закричали, я снег этот е…й убирал. Я уже говорил про это сто раз, – стоял на своем Серега. – А перед тем со Степанычем у себя сидел – замерз, как хрен собачий.

– Чего замерз-то? – делано удивился Рюхин.

– Так целый день на дворе! Ё…й снег этот валит и валит, а хозяевам выезжать завтра. Заметет дорогу на х…, потом х… расчистишь. Сегодня еще гостей наперло, дорожку им надо подъездную. Как с цепи снег сорвался – целый день…ярит и…ярит. Я скребу, как б…! Мартышкин труд! За ночь все равно навалит до х… Вот б…ая погодка!

– Во сколько вы ходили греться и виделись с Алявдиным?

– Со Степанычем? Не знаю. Снег…ячит и…ячит, некогда на часы глядеть. Зашел погреться, а тут Степаныч заглянул. Рассказал мне, как его все уважали – и раньше в обкоме, и потом в мэрии нашей е…ой. Ему сама Пугачева руку на х… жала, не помню только зачем. Бывалый он человек!

– Вы долго с ним сидели?

– Я на часы не глядел. Согрелся и во двор по…ярил.

– Согрелся чем? – потребовал уточнить Рюхин.

– Тем же, чем и вы, – заявил Серега, смерив следователя кротким взглядом. – Выпили маленько. Много пить мне по моему е…му контракту не положено, не то выпрут на х… как миленького. Я пошел снег этот б…кий скрести, а Степаныч у меня остался. Прикорнул он на диванчике – устал. Человек он уважаемый, в летах, а квасит, как вол, день и ночь. Сморило его на х… А я пошел.

– Кого вы видели во дворе? – продолжал допытываться Рюхин.

– С утра?

– Нет, когда выпили с гражданином Алявдиным и отправились скрести снег.

– Тогда на дворе только Саня был, сын хозяйский. Он свои е…ые петарды пускал. Я ему специально и дорожку на газоне расчистил, чтоб близко к дому, б…, не подходил, окна чтоб на х… не вышиб. Приглядывал маленько за ним, чтоб руки ему не поотрывало на х… Он у нас…дак недоделанный. Ну, я еще и снег этот е…й скреб. Намело на х…!