Книга Волчья стая - Сурен Цормудян

Дети вдруг ахнули и посмотрели на учителя с недоверием и испугом. В новые времена слово «город» вызывало иные ассоциации.

— Да-да, отроки. Было много больших городов, и в них жила пропасть людей. Два миллиона. Пять миллионов. А то и десять. Это потом, после Великой Смуты, большие города превратились в Чертоги дьявола и сумеречные зоны, от которых людям следует держаться подальше, ежели не одержимы они бесовыми силами али, наоборот, не отмечены Божьей дланью как бесстрашные проводники Господнего света в царстве тьмы. И нашло однажды на всех людей на земле страшное. Не то кара Господня за все грехи, что копились годами неправедной жизни, либо случилось явление антихриста на землю, и силы небесные с силами ада схлестнулись в нашем мире, и люди сделались лишь орудиями борьбы. Но весь тот мир исчез. Погрузился в Смуту. И шестеро из семерых превратились в пепел и тлен. Всего сейчас на земле нашей грешной живет где-то около одного миллиарда человек. И, как вы уже знаете, люди эти делятся на неучтенных и меченых. А земля поделена теперича по-другому. Есть Оазисы. Это, собственно, то, что осталось от того грешного мира. Территории, огороженные рубежами. Раньше, до Смуты, это были курортные зоны, которые не сильно затронула война. Ведь на курортах не было промышленности, важных производств и всего того, что надобно уничтожать в борьбе обоюдной. Живут там меченые. Правят корпорации. У корпораций есть военные силы. Нас они называют неучтенными. Или популяцией. Как зверей. Мы для них звери. И территории наши они зовут резерватами или резервациями. Однако мы, жители ареалов — вольных территорий, — зовемся вольными людьми. Существуют области, которые находятся между ареалами и Оазисами. Зовутся они пустошами. Там нет доброго уклада, как у нас, в ареалах. И нет корпораций. Но там тоже встречаются люди, да только бандиты, варвары и дикари. Они живут грабежами, набегами на честных тружеников, хотя порой нападают и на форпосты корпораций. Правда, иногда некоторые корпорации за тридцать сребреников нанимают банды из пустошей, чтобы напасть на вольных, если те владеют некими ресурсами, нужными для поддержания должного им, то есть корпорациям, уровня жизни. Конечно, у корпораций есть свои армии, но иногда дешевле использовать варваров. А Оазисам нужно много ресурсов. Они очень требовательны к своему уровню жизни. У них масса машин, которым необходимо топливо и прочее сырье. У некоторых Оазисов имеются самолеты. И даже ракеты. У них полно заводов. Им нужно делать много оружия. Они хотят много пищи… Гораздо больше, чем надобно нам. Им нужно множество бытовых безделушек. Они потребляют намного больше воды, чем мы. А в последние годы они уже оправились от той давней смуты и потихоньку восстанавливают утраченное. Однако многие знания, секреты прошлого утеряны, разбросаны в Чертогах под руинами городов. И иногда корпорации отправляют за утраченными знаниями и технологиями экспедиции, а то еще нанимают особых людей в ареалах, которые одержимы сумеречными зонами и рыщут в них почем зря.

— А на нас они могут напасть из-за ресурсов? — испуганно спросила худощавая девчушка с черными косами.

— Нет, дитя. У нас нет ни нефти, ни газа, ни руд. Зачем мы им? На такие ареалы они не нападают, это бесполезная трата времени и сил.

— А прийти за утерянными знаниями в ближайший к нам город?

Серафим пожал плечами:

— Сомневаюсь, чтобы в Воронеже нашлось что-то важное.

— Но если они явятся, нам придется туго? — Это был уже голос мальчика, довольно строгий и резкий для его возраста.

— Корпорации сильны, сын мой. У них много оружия и армия. Нам придется несладко, конечно. Но мы божьи люди. Бог на нашей стороне…

— А лукавый на их стороне? — продолжил молодой голос.

— Нет истины у правителей Оазисов. Они живут мыслями о наживе. Их власть — это власть денег, ради денег и при помощи денег, — ответил монах. — И такая власть — от лукавого.

— У них есть много машин, огороженные территории. Армии. Самолеты. Они восстанавливают прежний мир. Они могут сокрушить любой ареал, если в нем есть ресурсы, которые нужны корпорациям? И на их стороне лукавый? — не унимался отрок.

Серафим нахмурился и всмотрелся в четыре десятка детей от восьми до двенадцати лет, сидевших перед ним за длинными столами в главной зале монастыря. Он искал взглядом назойливого юнца.

— Ну а я как сказал, отрок?

— Получается, что зло сильнее? Лукавый могущественней нашего Бога, который учит нас смирению и миролюбию?

«Вот же каков козел, а!» — мысленно воскликнул Серафим и потер надпись «Уверуй, падла!» на своем кулаке.

— Ты к чему клонишь? — Учитель наконец выхватил взором темноволосого юнца с недобрым взглядом из-под черных бровей.

— К тому, что не стоит ли нам поучиться брать то, что нам нужно? Не следует ли и нам восстанавливать прежний мир и создавать армию? Делать оружие и множество машин. Нам надо догнать и перегнать Оазисы, пока не стало совсем поздно. Иначе нас загонят в дремучие леса, как диких зверей. Либо нас, либо мы!

«Ну, говнюк! Какого черта, прости Господи, ты это мелешь? И кто ты такой? Кажись, из тех семей, что недавно прикочевали в станицу и поселились тут. Надо непременно рассказать его родителям, что за бесенок растет в их гнезде».

— Это ложный путь. Это соблазн искушениями лукавого, — проговорил Серафим, стараясь выглядеть невозмутимым. — Мы должны достойно пронести свой жизненный крест и не соблазниться злом.

— А смысл? — вопросил юный отрок.

Серафим покосился на чан с рассолом, в котором покоились розги. Он никогда их не применял. Но само их наличие помогало поддерживать дисциплину среди учеников. А может, пора всыпать?

— Каков смысл? Чтобы заслужить царствие небесное — понял ты, сын мой заблудший?

— А в этом мире нам, значит, надлежит быть терпилами? — повысил голос юноша.

— А ну встань, поганец! — не выдержал Серафим.

Возмутитель спокойствия поднялся. Не вскочил, а именно поднялся, взирая на учителя без испуга, но с вызовом.

— Как твоя фамилия, заср… заблудший сын мой?

— Крест, — лаконично ответил юнец.

Серафим сжал кулаки.

— Да ты издеваешься надо мной, поганец?

— Никак нет. Моя фамилия Крест.

— Почему ты ставишь под сомнение учение Господа нашего?

— Моя семья пришла издалека. Наше поселение жило мирно. Растило хлеб и скот. Благодарило Бога за пищу и свободу, за неиссякаемый источник целебной воды. Эта вода была настолько хороша, что пришли к нам гонцы, нанятые ближайшим Оазисом. Они просили нас делиться этой водой, а взамен обещали диковинные яства, которые готовили у себя. И наши старейшины согласились. Вода эта не иссякала, нашему поселению ее хватало — почему бы не поделиться? Это по-божески. Да и чудные сласти не помешали бы к столу. И пошли караваны, и дали они нам свои угощения. И пробрала людей хворь. И многие из наших умерли, а потом пришли вооруженные наемники и добили тех, кто выжил, но ослаб или не успел бежать из своего дома, со своей земли. Это так нам надо заслужить царствие небесное? Дать потравить себя, как клопов?