Книга Своевольная красавица - Стефани Лоуренс

Быстро собрав бумаги, он обменялся рукопожатиями, с Ричардом и Джейми, снова впавшим в оцепенение, и, кивнув всем остальным, вышел.

Стук закрывшейся двери эхом разнесся по комнате, погруженной в зловещее молчание. Все присутствующие, как один, повернулись к Ричарду. Катриона недобро прищурилась.

Ричард непринужденно улыбнулся.

— Прошу прощения, но я хотел бы размяться, — промолвил он и неторопливо вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

— На вашем месте я не стала бы обольщаться, — бросила Катрнона вслед, затем подтолкнула Джейми к креслу и села на кушетку напротив. — А теперь сосредоточься, — велела она, — и расскажи мне все, что тебе известно о Ричарде Кинстере.

Совершенно сбитый с толку, Джейми пожал плечами:

— Он сын первой жены отца и одного человека, присланного сюда английским правительством. Кажется, герцога. Не помню точно, какой у него был титул. — Он наморщил лоб. — Все это произошло, когда меня еще в помине не было, Я ведь знаю это только со слов Па. А он на эту тему особо не распространялся.

Катриона сделала усилие, пытаясь сдержаться,

— Просто расскажи все, что помнишь. — Должна же она знать своего врага. Джейми молчал, уставившись на нее пустым взглядом, и она нетерпеливо вздохнула. — Ладно, я буду задавать вопросы. Он живет в Лондоне?

— Да. Его камердинер сказал, что они как раз оттуда пожаловали.

— У него есть камердинер?

— Ну да. Такой накрахмаленный, аж хрустит.

— Какая у него репутация? — спросила Катриона и поспешно добавила: — Впрочем, не важно.

Можно себе представить, какая репутация у мужчины с губами, прохладными и твердыми, как мрамор, сильными и нежными руками… Катриона на мгновение прикрыла глаза и; тряхнула головой.

— Что ты знаешь о его семье? Они признали его?

— Похоже на то. — Джейми пожал плечами. — Помню, Па говорил, что эти Кинстеры очень важные шишки, в основном по военной части. Семеро из них сражались под Ватерлоо и вернулись без единой царапины. Будто за это их даже прозвали непобедимыми.

Катриона задумчиво кивнула,

— Они богаты?

— Вроде да.

— Имеют положение в обществе?

— Да, положение, связи и все такое прочее. Их там целая компания… — Джейми осекся и покраснел.

Катриона прищурилась:

— Компания?

Джейми поерзал.

— Ничего такого, что… — Он умолк.

— Что касалось бы меня? — Катриона вперила в него суровый взгляд. — Позволь мне судить самой. Так что за компания?

Молчание затянулось, наконец Джейми сдался.

— Шестеро кузенов.

— Чем они занимаются?

Джейми поежился.

— Репутация у них еще та. Да и прозвища не приведи Господь. Девил[3], Демон, Люцифер.

— Понятно. А какое прозвище у Ричарда Кинстера?

Джейми упрямо молчал, но Катриона не отступала, буравя его взглядом.

— Скандал.

Катриона поджала губы.

— Мне следовало бы догадаться. Можешь не объяснять, как он его заслужил.

На лице Джейми отразилось явное облегчение.

— Па вроде бы еще говорил, что они хоть и порядочные ублюдки, но умеют управляться с женщинами. Только вот что он имел в виду, учитывая нынешние обстоятельства?

Катриона хмыкнула. Благодаря коварным уловкам опекуна она влипла в историю, выбраться из которой ей предлагается с помощью ублюдка, умеющего управляться с женщинами. Причем ублюдка в прямом, а не в переносном смысле. Интересно, это тоже помогает ему в отношении женщин? Почему-то Катриона решила, что да. Она взглянула на Джейми.

— Больше Шеймус ничего не говорил?

Он покачал головой:

— Только то, что надо быть круглым идиотом, чтобы бороться с Кинстерами.

Итак, негодяй, который умеет управляться с женщинами, подытожила Катриона, вышагивая с воинственным видом по небольшой гостиной, расположенной в задней части дома. Отсюда открывался вид на заснеженную лужайку, через которую вполне мог пройти Ричард.

Замысел Шеймуса открылся ей во всей своей очевидности. Чудовищное завещание было последней попыткой, уже из могилы, вмешаться в ее жизнь. А этого она не потерпит, даже если придется сразиться со всеми Кинстерами, вместе взятыми.

То, что она услышала о семье Ричарда, оказалось хуже всяких предположений. Катриона имела смутное представление о существующих в свете порядках, но то, что мачеха Ричарда — да и все Кинстеры — с такой готовностью признала незаконнорожденного ребенка, свидетельствовал о мужском деспотизме. Это как минимум означало, что жены Кинстеров — слабые создания, безличные приложения к своим могущественным мужьям, тогда как Кинстеры мужского пола могут пускаться во все тяжкие, тиранить домочадцев и безраздельно властвовать над ними.

Катриона фыркнула. Ни один мужчина не будет властвовать над ней! На ней лежит ответственность за судьбу долины, и, чтобы выполнить свое предназначение, ей необходимы свобода и независимость. Она должна посвятить себя заботам о благополучия своих людей, не оглядываясь на мужа и тем более на ограничения и условности, связанные с браком,

Впрочем, Ричард Кинстер с его властными замашками просто немыслим в качестве мужа хозяйки долины.

Отдаленное поскрипывание шагов по снегу привлекло ее внимание, и девушка выглянула в окно. В свете быстро угасавшего дня она увидела появившуюся из-за деревьев темную фигуру. Ричард размашисто шагал вверх по склону, направляясь к дому. Темный плащ с многочисленными пелеринами не скрывал мощной грации его движений.

Катриона вдруг ощутила приступ паники. Дыхание ее сбилось, тело пронзила дрожь. Ей показалось, что в комнате слишком темно, и схватив трутницу, она поспешно зажгла все свечи, до которых могла дотянуться. Когда она приоткрыла высокое окно, выходившее на террасу, и помахала Ричарду, комнату уже заливал яркий свет.

Он вошел, стряхивая снежинки с черных волос, невозмутимый, как всегда. Только насмешливо приподнятые брови выдавали то, что ее бурная активность не прошла незамеченной. Стиснув руки, Катриона дождалась, пока он снял плащ и небрежно уронил его в кресло, а затем со всей категоричностью, на какую была способна, заявила:

— Не знаю, что у вас на уме, но хочу довести до вашего сведения, что я никогда не соглашусь выйти за вас замуж.

Ричард медленно повернулся к ней.

Комната словно сжалась. Катриона не могла дышать, не могла даже думать. Ей хотелось броситься наутек, но еще сильнее было желание узнать, что заставляет ее пульс лихорадочно биться, кожу гореть, а нервы натягиваться струной и где истоки исходившего от него завораживающего притяжения.