Книга Свинцовый шторм - Сергей Зверев

– А что ты сейчас сделаешь? Считай, ночь на дворе… Короче, ты позванивай на ее номер – может, отзовется. И не паникуй раньше времени. Мало ли, батарейка у нее села или еще что… А я сейчас тут номера ее институтских ребят поищу – вроде были записаны где-то… Ты мне через часок перезвони, или нет – лучше я сам… Все, давай!

Жена, конечно же, права: Ленка была совершенно обычным, почти домашним ребенком и до сих пор каких-либо особых вольностей вроде ночных гулянок и шатаний по сомнительным тусовкам и клубам себе не позволяла. Тут отчасти и воспитание сказывалось, и более серьезные, чем все эти тупо-гламурные тусовки, интересы; да и Вострецов с женой старались ненавязчиво, но все же контролировать, где, как и с кем проводит свое свободное от учебы время их племянница. Хотя, прикидывал Михаил, дураку понятно, что не во все подробности своей жизни Ленка их посвящает…

Номера институтских товарищей Елены прапорщику искать так не пришлось, поскольку почти сразу же после дачного звонка жены раздался еще один, и незнакомый мужской голос сухо сообщил:

– Ваша племянница у нас. С ней все в полном порядке. Пока в порядке…

– Что вам надо? – грубовато спросил Вострецов, понимая, что выяснять, кто это звонит, бессмысленно и глупо, и уже почти наверняка догадываясь, что он сейчас услышит в ответ.

– Тебе предлагают небольшое бесплатное путешествие. Ты почему-то отказываешься. Неразумно. Ты еще разок хорошенько подумай, а мы тебе перезвоним!

«Надо было потребовать, чтобы Ленке трубку дали… Так этот гад уже отбой нажал. Так, значит, господин полковник, да? – Михаил, нервно прохаживаясь по кухне, все больше наливался злобой, одновременно понимая, что ничего толкового он сейчас сделать не сможет и ситуацию в целом тоже изменить не в силах. – Ну, а кто еще мог такое гадство сотворить? Только он! Ну, падла… Что ж делать-то, а? В ментовку нельзя – ежу понятно, что только хуже сделаешь! Черт, и Нинка сейчас с дачи позвонит – ей что говорить? А что ни говори, а деваться некуда – Ленку надо спасать…»

8.

Сейчас Михаил буквально физически ощущал всю тяжесть свалившегося на его плечи груза. Груза, который придавливал к земле, не давал дышать и наполнял душу мерзким ощущением собственной малости и бессилия перед некой загадочной злой силой, которая с непринужденной легкостью могла раздавить и его, немолодого и не очень здорового мужика, и его самых близких и родных людей, которые к той давней истории и вовсе ни малейшего отношения не имеют. Словно он опять каким-то мистическим образом оказался там, посреди бледно-желтой, выжженной чужим безжалостным солнцем саванны и над ним снова кружит тот самый вертолет. И снова он в любую минуту может полоснуть пулеметной очередью, от которой невозможно ни укрыться, ни спастись… А ведь тогда, в Африке, все было, как теперь оказывается, намного проще и легче – там он отвечал только за себя и рисковал только своей жизнью. Теперь, здесь, все иначе…

Хотя почему «загадочной силой»? Ясно, что это за сила: еще в начале девяностых уверовавшие в свою безнаказанность и всесилие бандиты и ворюги! И пусть они себя как угодно называют, пусть они одеты в самые дорогие костюмы от всяких там «версачей», а на плечах их мундиров лежат золотые погоны с большими звездами – суть-то не меняется, воры они, уголовники… И что он, бывший прапорщик Вострецов, может противопоставить всей этой наверняка прекрасно организованной и оснащенной банде? Да решительно ничего! Здесь нужна своя, не менее мощная «группа войск», а ее-то и нет… И думать здесь не о чем, надо соглашаться на любые условия. Воображение услужливо подкинуло картинку здоровенных тупоголовых гоблинов, гнусно гогочущих и… Нет, только не это! Иначе останется только взять и застрелиться или в петлю влезть, потому что с таким грузом на душе нормальному мужику жить просто невозможно… Всё, все глупости в сторону – надо соглашаться!

Михаил с раздражением и опаской посмотрел на свой домашний телефон, из мирного куска пластмассы вдруг превратившийся в невольного сообщника тех самых гоблинов. Об стенку бы его со всего маху, но ведь глупо это и проблему решить не поможет… Стоп! Как же это он забыл, а? Есть ведь вариант – если и не помогут, то хотя бы совет дельный, возможно, дадут…

Через пять минут Вострецов уже находился двумя этажами выше, в квартире малознакомой соседки по подъезду, и набирал, сверяясь с записной книжицей, номер одного старого знакомого из какого-то там союза ветеранов африканских военных конфликтов. Точного названия прапорщик вспомнить не смог, поскольку в книжке значились только имя и номер, а сам Михаил ни в одной из подобных организаций не состоял – не нравились ему все эти «клубы ветеранов», и об Африке прапорщик предпочел бы вообще никогда больше не слышать… Телефон долго и равнодушно выдавал лишь длинные гудки, потом все же отозвался чуть хриплым, прокуренным мужским голосом:

– Да, слушаю…

– Салям алейкум, ас-сейид, – поздоровался Михаил и, не давая собеседнику возможности задать очевидный вопрос, торопливо продолжил: – Имен не называй, пожалуйста… Мастер по ремонту тебя беспокоит – ты у меня недели три назад свою тачку лечил…

– Да понял я, вспомнил. Дальше давай… Что за штучки шпионские? Стряслось что?

– Если в двух словах, то помощь нужна… – Прапорщик почувствовал, что голос его, наверное, со стороны звучит жалко и растерянно, и тут же следом мелькнула мысль, что, скорее всего, сейчас его просто пошлют по известному адресу и положат трубку. – У меня…

– Стоп, ничего больше не говори. – Невидимый собеседник ненадолго умолк и после паузы продолжил суховато-деловым тоном: – Помнишь, я тебе говорил про местечко одно, где наши пацаны мячик гоняют?

– Ну да, помню, – оживился Вострецов, и где-то в груди ворохнулось нечто похожее на робкую надежду – может статься, и не зря позвонил…

– Там сквер еще есть небольшой рядом. Будь на месте минут через сорок. Успеешь?

– Успею, конечно! А как…

– Никак. Жди у табачного киоска – я сам подойду…

До места Вострецов добрался гораздо раньше названного срока и, переходя оживленную, запруженную машинами улицу, мысленно похвалил себя за то, что сообразил-таки поехать на метро – на своем «жигуленке» точно где-нибудь в пробке застрял бы.

Сквер оказался точно таким же, как и сотни ему подобных в столице: уже слегка утомленные зноем деревца, кусты сирени и акации, лужайки с неизменными собачниками, дорожки, лавочки. На лавках восседали вездесущие пенсионеры обоих полов и всех возрастов, молодые мамочки, озабоченно покачивающие детские коляски, и прочий праздный народ. Кто-то был занят чтением газет, кто-то неспешно распивал пиво, ловя на себе неодобрительные, а порой и завистливые взгляды, а кто-то и просто беседовал с соседом по лавочке – ни о чем и обо всем сразу. Прапорщик без раздумий направился к табачному киоску, где за чисто вымытыми стеклами отсвечивали всеми цветами радуги бесчисленные пачки сигарет, и присел на первое же свободное местечко, обнаруженное на ближайшей скамейке, сколоченной из толстых реек.