Книга Темные тропы - Антон Кравин

– Призрак? Приманивает, чтоб нами отужинать? – спросил Прянин из-за спины и сам же ответил: – Не похоже. На тлен похоже больше, но это стабильное искажение. Здесь место само по себе нестабильное и всякое возможно. А посмотрите-ка, там дальше еще погибшие.

Данила шагнул вперед, постоял, стараясь подавить природный страх смерти, и направился к трупам. Их было пятеро.

Опасности нет, есть смерть, просто смерть, которую он видел и раньше. Смерть и Сектор идут рука об руку, как брат и сестра. Сектор сеет, Смерть собирает урожай. Но никогда раньше она не обретала такого ужасного обличья.

На вид погибшему было лет сто: седые спутанные волосы, ввалившиеся белесые глаза, раззявленный рот с гнилыми зубами. Мужчина скорчился на земле и, видимо, некоторое время был в сознании: смотрел, как кожа стареет и покрывается морщинами, как артрит скручивает пальцы. Смотрел – и кричал, не в силах ничего изменить…

Данила сел на корточки рядом с трупом, поднял АК – исправный, как раз то что нужно, оттащил его вместе с рюкзаком Прянину и велел:

– Проверьте, что здесь.

Сам вернулся к покойнику, вытащил из его нагрудного кармана паспорт. Еще там обнаружилась свернутая вчетверо лицензия на отстрел хамелеонов и пропуск. Значит, товарищ этот, тридцатипятилетний Максим, был членом клана «Герб». А остальные?

Обыскав все пять трупов, он обнаружил аналогичные удостоверения, а в придачу паспорта. Самому молодому было девятнадцать, и умер он не от тлена – застрелился из ТТ, сообразив, что стал дряхлым стариком. Никто не забрал оружие и паспорта, значит, погибла вся группа.

– Они все из «Герба», – заключил Данила. – Странно, что забрались так далеко и в таком составе. Обычно они в приграничье шастают.

Часто озираясь, Прянин и Маугли потрошили рюкзаки. Еда, снаряга, патроны, а вот «цацек» не обнаружилось. Значит, группа шла на восток с определенной целью. Зачем?

Полезное рассортировали по рюкзакам. Запихивая консервы, Прянин с тоской уставился на тушенку:

– Друзья, а давайте пообедаем? У меня сил совсем не осталось, честное слово! Вот только отойдем от трупов, мы ж не стервятники. Право слово!

Данила молча нацепил рюкзак и зашагал вперед. Патроны и невостребованное огнестрельное оружие – два пистолета ТТ – сложили в рюкзак Прянина. Автомат и еще один ТТ Данила забрал себе, Доценту достался «вепрь». Впрочем, в том, что Прянин сможет воспользоваться ружьем, Данила сомневался.

Палатку и спальники тащить было некому, и их решили бросить.

– Назад! – вскрикнул Маугли, и Данилу будто молнией поразило: смерть!

Забыв о тяжеленном рюкзаке, он шарахнулся в сторону; едва не сбив Прянина, упал на четвереньки. Предчувствие беды перестало быть острым. Астрахан уставился вперед, где сквозь туман просвечивало искажение: танцевали синие и желтые искры, вспыхивали, угасали, метались кометами. За ними тянулись золотистые сполохи, в тумане вокруг каждой искры возникал радужный ореол, и впереди мерцал всеми цветами радуги гигантский кокон.

– Огневка, – прошептал Прянин, наступая на Данилу. – Факелами вспыхнули бы, если б замешкались.

Справившись с сердцебиением, Данила поднялся и зашагал вдоль искажения за Маугли, на которого произошедшее не произвело впечатления.

Дальше на север двигались осторожно, Прянина Данила пустил перед собой – тот вздрагивал от каждого звука и замирал, поджав ногу, как огромная цапля. Когда в животе громко заурчало, Данила кивнул на двухэтажный, относительно целый барак:

– По-моему, пришло время обеда.

Расположились в первой же комнате. Пока Прянин организовывал стол, а Данила проводил ревизию оружия, Маугли свернулся калачиком и уснул. Во сне он подергивался и скулил. Когда его разбудили, к еде не притронулся и снова уснул.

Поев, Данила сказал:

– Все, по коням! Собираем вещи, а то так и до ночи не доберемся.

Прянин пощекотал босую стопу Маугли:

– Вставай, малыш!

Мальчишка попытался его лягнуть, заворчал и перевернулся на другой бок. Данила крикнул:

– Маугли! Подъем!

Проводник вскочил, схватившись за копье, заморгал, но очень быстро понял, в чем дело.

– Я поспать. Устал, – пожал плечами он.

– Ничего, – успокоил его Прянин. – Нам недолго осталось.

Вскоре шедший впереди Маугли вскинул руку, велев колонне остановиться. Данила сначала думал – искажение, но увидел впереди облепленное вырвиглотками тело. Сероводородом почти не воняло – значит, тварей было немного.

Астрахан подумал, что от большой стаи они бы не отбились, разве что укрылись бы в фургончике, проглядывающем в тумане.

Патроны можно было не экономить, и Данила дал по тварям очередь. Те с гуканьем прыснули в стороны.

От лица бедняги ничего не осталось – кровавое месиво, провалы глаз и кости черепа. Руки и ноги тоже обглодали, куртку на животе прогрызли и приступили ко внутренностям. Данила нащупал нагрудный карман погибшего, но ни паспорта, ни лицензии там не оказалось. Значит, погиб он не от вырвиглоток и был не один. Нет лицензии, значит, парень из вольных. Хотя не факт, лицензия могла быть в паспорте. А вот гильзы говорят о том, что тут была перестрелка. Враги засели в фургоне, вон, стекла выбиты…

– Что там? – спросил Прянин.

Данила не ответил и зашагал к вагончику, держа автомат наизготовку. Из выбитого окна с гуканьем вырвались три вырвиглотки и сгинули в тумане. Распахнув дверь, он шагнул внутрь: две кровати, повсюду гильзы, капли крови на полу, куски бинта, пустой пузырек из-под перекиси и больше ничего интересного.

А вот на улице за вагончиком обнаружился еще один обглоданный труп. И опять в нагрудном кармане не было ни лицензии, ни паспорта. Это что же, «Воля» столкнулась с «Гербом»? Во втором поясе, куда члены последнего предпочитают не соваться и где объявлено негласное перемирие? Или кланы что-то не поделили?

Если вспомнить погибший в тлене отряд, то можно предположить: что-то конкретное влекло следопытов на восток, туда, куда обычно не ходят. Что же?

Нехорошее предчувствие заставило оглядеться, хотя опасности не было.

Когда Данила вышел из вагончика, Прянин шептался с Маугли.

– Здесь была перестрелка, сцепились «Воля» и «Герб», – сказал Астрахан. – И мне это не нравится – обычно тут никого.

Он сверился с картой, которая была нарисована на последних страницах дневника Картографа. Если верить ей, почерневшие от времени срубы с прогнившими крышами – не что иное, как деревня Пашино, и вымерла она, скорее всего, еще до появления Сектора.

А вот от Пашино до Калинкино полтора километра или пятнадцать минут ходу.

– Надо быть настороже, – сказал он. – Прислушивайтесь к звукам, обращайте внимание на следы. Что-то подсказывает мне, что у нас и у тех, кто прошел тут днем раньше, одна цель.