Книга Случайная вакансия - Джоан Кэтлин Ролинг

Тесса знала, что Кристал ближе, чем она сама, знакома с внезапной смертью. Люди в кругу матери Кристал преждевременно умирали один за другим, как будто воевали на тайной войне, скрытой от остального человечества. Кристал рассказывала Тессе, как в возрасте шести лет нашла у матери в ванной труп неизвестного. Это повлекло за собой один из многих её переездов к бабуле Кэт. Во многих рассказах Кристал из времён её детства бабуля вырастала в исполинскую фигуру, олицетворяя собой и спасение, и кару.

— И команде нашей теперь пипец, — сказала Кристал.

— Нет, ничего с ней не случится, — ответила Тесса. — И пожалуйста, Кристал, не ругайся.

— Ещё как случится, — сказала Кристал.

Тесса хотела поспорить, но её придавила усталость. «Кристал всё равно права», — твердила обособленная часть её разума. Академической восьмёрке пришёл конец. Никто, кроме Барри, не смог бы привлечь Кристал в какую бы то ни было секцию, а удержать — тем более. Она уйдёт из команды; Тесса это знала, и сама Кристал, вероятно, тоже. Некоторое время они сидели молча: Тесса слишком обессилела, чтобы подбирать слова, способные переломить этот безнадёжный настрой. Дрожа от озноба, она чувствовала себя беззащитной и обнажённой до костей. Тесса не спала уже больше суток.

(Саманта Моллисон позвонила ей из больницы в десять вечера, когда Тесса, как следует отмокнув в ванне, собиралась посмотреть новости по Би-би-си. Она принялась суетливо натягивать уличную одежду, а Колин мычал что-то нечленораздельное и натыкался на мебель. Они поднялись наверх, чтобы сказать сыну, куда поехали, а затем побежали к машине. Колин неистово давил на газ, как будто надеялся, что Барри можно вернуть, если только поставить рекорд скорости на этой дистанции: обогнав реальность, обманом заставить её перегруппироваться.)

— Или дальше грузите, или я сваливаю, — сказала Кристал.

— Не груби мне, пожалуйста, Кристал, — сказала Тесса. — Я сегодня совершенно без сил. Ночью мы с мистером Уоллом были в больнице вместе с женой мистера Фейрбразера. Они наши добрые друзья.

(При виде Тессы Мэри совсем расклеилась, упала с чудовищным скорбным воем в её объятия и уткнулась ей в шею. Когда собственные слёзы Тессы закапали на узкую спину Мэри, ей вдруг пришло в голову, что этот вой называется стенанием. Тело, которому Тесса так часто завидовала, стройное и миниатюрное, дрожало в кольце её рук, не в состоянии удержать всю скорбь, что ему пришлось принять на себя.

Как ушли Майлз и Саманта, Тесса не помнила. Она их почти не знала. Ей показалось, они не чаяли, как унести ноги.)

— Видала я его жену, — сказала Кристал, — беленькая такая, на соревнования к нам приезжала.

— Да, — ответила Тесса.

Кристал покусывала кончики пальцев.

— Он хотел меня в газету пристроить, — внезапно сказала она.

— Ты о чём? — не поняла Тесса.

— Мистер Фейрбразер хотел… чтоб они интервью взяли… у меня одной.

Однажды в местной газете появилась заметка о том, как уинтердаунская гребная восьмёрка заняла первое место в региональном финале. Кристал, чьи навыки чтения были очень слабы, купила газету, чтобы показать её Тессе, и Тесса прочитала заметку вслух, вставляя восхищённые, радостные возгласы. Эта был самый счастливый воспитательский час в её жизни.

— По поводу спортивных успехов? — спросила Тесса. — По поводу вашей команды?

— Не, — ответила Кристал, — по другим делам. — И, помолчав, спросила: — А похороны когда?

— Ещё не объявили, — ответила Тесса.

Кристал грызла ногти, а Тесса не могла набраться храбрости, чтобы разбить тишину, окаменевшую вокруг них.

X

Объявление о кончине Барри на сайте местного совета утонуло, как крошечный камешек в безбрежном океане, оставив на поверхности разве что лёгкую рябь. Тем не менее в понедельник телефонные линии Пэгфорда были загружены больше обычного, а потрясённые пешеходы снова и снова кучками собирались на узких тротуарах, чтобы уточнить имевшиеся у них сведения.

Распространение этой вести вызвало странную мутацию. Она затронула собственноручные подписи Барри, которые стояли на документах в его офисе, и электронные сообщения, скопившиеся в почтовых ящиках его многочисленных знакомых; и то и другое теперь приобрело знаковый смысл, как тропинка из крошек, оставленная в лесу заблудившимся мальчиком из сказки. Эти стремительные росчерки и пиксели, вышедшие из-под пальцев, которые с тех пор навсегда застыли, обрели жуткое подобие пустых оболочек. Гэвин уже содрогнулся при виде текстов от умершего друга на своём телефоне, а одна девочка из гребной восьмёрки, безутешно плакавшая после общего сбора, нашла у себя в рюкзачке какую-то заявку с подписью Барри и впала в настоящую истерику.

Двадцатитрёхлетняя журналистка из газеты «Ярвил энд дистрикт» понятия не имела, что некогда занятой мозг Барри в настоящий момент представляет собой пригоршню тяжёлой губчатой ткани, лежащую на металлическом подносе в Юго-Западной клинической больнице. Прочитав материал, который мистер Фейрбразер отправил ей за час до смерти, она решила позвонить ему на мобильный, однако номер не отвечал. Телефон Барри, выключенный по просьбе Мэри перед их отправлением в гольф-клуб, молча лежал на кухне рядом с микроволновой печью, вместе с другими личными вещами, которые она забрала домой из больницы. Их никто не трогал. Эти знакомые предметы — его брелок с ключами, телефон, потёртый старый бумажник — выглядели останками самого усопшего, сродни пальцам или лёгким.

Известие о кончине Барри распространилось по больнице, подобно излучению, и выплеснулось наружу. Оно докатилось до самого Ярвила, не обойдя даже тех, кто знал Барри либо чисто внешне, либо по слухам, либо только по фамилии. Постепенно факты начали терять форму и фокус; в некоторых местах они исказились. В других местах сама личность Барри оказалась затушёванной подробностями его смерти, и он уже воспринимался как извержение рвоты и мочи, как судорожно подёргивающаяся бесформенная груда горя, и казалось неприличным, даже гротескно-комическим, что человек принял такую неопрятную смерть в небольшом элегантном гольф-клубе.

Случилось так, что Саймон Прайс, который одним из первых услышал о смерти Барри, причём в своём доме на вершине холма с видом на Пэгфорд, столкнулся с отражённой версией этой истории в типографии «Харкорт-Уолш» в Ярвиле, куда пришёл работать сразу после школы. Эта версия слетела с уст молодого, жующего резинку водителя погрузчика — во второй половине дня, вернувшись из сортира, Саймон застал парня у дверей своего кабинета.

В принципе, тот пришёл вовсе не за тем, чтобы поговорить о Барри.

— Это дело можно в среду провернуть, — начал он вполголоса, зайдя вслед за Саймоном в кабинет и дождавшись, чтобы тот закрыл дверь, — если надобность ещё не отпала.

— Так-так, — сказал Саймон, усаживаясь за стол, — а мне казалось, ты говорил, там всё уже на мази?

— Ну да, только забрать до среды не получится.