Книга Мерзейшая мощь - Клайв Стейплз Льюис

«Она издевается, — подумала Джейн. — Она считает, что я сумасшедшая».

— Какая ваша девичья фамилия? — спросила мисс Айронвуд.

— Тюдор, — ответила Джейн. В другую минуту она бы смутилась, ибо очень боялась, как бы не подумали, что она этим гордится.

— Йоркширская ветвь?

— Да…

— Вы не читали небольшую книгу, всего в сорок страниц, о битве при Вустере? Ее написал ваш предок.

— Нет. У папы она была. Он говорил, что это единственный экземпляр. Но потом она куда-то пропала.

— Ваш отец ошибался, сохранилось еще по меньшей мере два экземпляра. Один — в Америке, другой — здесь, у нас.

— Так что же это за книга?

— Ваш предок абсолютно верно описал битву в тот самый день, когда она состоялась. Но он там не был. Он был в Йорке.

Джейн растерянно смотрела на мисс Айронвуд.

— Ваш предок видел битву во сне, — сказала та.

— Я не понимаю…

— Ясновидение передается по наследству.

Джейн задохнулась, словно ее оскорбили. Именно такие вещи она ненавидела. Что-то древнее, непонятное, неразумное без спроса врывалось в ее жизнь.

— У вас нет доказательств… — начала она.

— У нас есть ваши сны, — перебила ее мисс Айронвуд.

Тон ее, и без того серьезный, стал строгим. «Неужели она не понимает, — думала Джейн, — что человеку неудобно обвинить во лжи даже далекого предка?»

— Сны? — настороженно выговорила она.

— Да, — подтвердила мисс Айронвуд.

— Что вы имеете в виду?

— Я считаю, что вы видите правду. Алькасан действительно сидел в камере, к нему приходил человек.

— Но это же смешно! — возмутилась Джейн. — Это чистое совпадение, а потом был обычный кошмар. Ему отвернули голову! И… откопали старика, оживили…

— Небольшие неточности есть, но остальное — правда.

— Я в такие вещи не верю.

— Конечно. Вас так воспитали, — заметила мисс Айронвуд. — Но вам придется самой убедиться, что у вас дар ясновидения.

Джейн подумала о фразе из книги и о самой мисс Айронвуд — их она тоже знала заранее… Но это же чепуха!..

— Значит, вы не можете мне помочь? — спросила она.

— Я могу сказать вам правду, — отвечала мисс Айронвуд. — Во всяком случае, пытаюсь.

— Но вы не можете это остановить… вылечить?

— Ясновидение — не болезнь.

— Да на что оно мне! — вскричала Джейн.

Мисс Айронвуд молчала.

— Может, вы мне кого-нибудь порекомендуете? — спросила Джейн.

— Если вы пойдете к психоаналитику, — отозвалась мисс Айронвуд, — он будет вас лечить, исходя из предпосылки, что эти сны порождение вашего подсознания. Не знаю, что из этого выйдет. Боюсь, что ничего хорошего. А сны останутся.

— Зачем все это? — возмутилась Джейн. — Я хочу жить нормально. Я хочу работать. Почему именно я должна такое терпеть?

— Ответ на ваш вопрос известен лишь высшим силам.

Они обе помолчали. Потом Джейн неловко поднялась и сказала:

— Что ж, я пойду. — И вдруг прибавила: — А вы откуда знаете, что это правда?

— На это я отвечу. Мы знаем, что сны ваши — правда, ибо часть фактов известна нам и без них. Именно поэтому д-р Димбл так вами заинтересовался.

— Значит, он меня послал не ради того, чтобы помочь мне, а ради вашей пользы?! — удивилась Джейн. — Жаль, что я этого не знала. Вышло недоразумение. Я думала, он хочет мне помочь.

— Он и хочет. Кроме того, он хочет помочь нам.

— Очень рада, что меня не забыли… — с ледяной иронией произнесла Джейн, но попытка не удалась. Она все-таки растерялась и сильно покраснела. Ведь она была очень молода.

— Милая моя, — сказала мисс Айронвуд. — Вы не понимаете, как все это серьезно. То, что вы видели, связано с делами, перед которыми и наше с вами счастье, и даже самая жизнь поистине ничтожны. От вашего дара вам не избавиться. Не пытайтесь подавить его. Ничего не выйдет, а вам будет плохо. С другой стороны, вы можете употребить его во благо. Тогда и сами вы придете в себя, и людям очень поможете. Если же вы расскажете о нем кому-нибудь еще, им воспользуются почти наверняка те, для кого и счастье ваше, и жизнь — не важнее, чем жизнь и счастье мухи. Вы видели во сне настоящих, существующих людей. Вполне возможно, они знают, что вы невольно следите за ними. Если это так, они не успокоятся, пока не завладеют вами. Советую вам быть с нами, это лучше и для вас самой.

— Вы все время говорите «мы». Тут что, какое-нибудь общество?

— Если хотите, можете называть это обществом.

Джейн уже несколько минут стояла. Все возмутилось в ней — и уязвленное самолюбие, и ненависть к таинственному. Ей было важно одно: не слышать больше серьезного, терпеливого голоса. «Она мне только повредила», — думала Джейн, все еще видя в себе больную. Вслух она произнесла:

— Мне пора. Я не понимаю, о чем вы говорите. И я не хочу ни во что ввязываться.

К обеду Марк немного повеселел, благодаря виски, которое они пили с мисс Хардкастл. Я обману вас, если скажу, что Фея ему понравилась. Конечно, он ощущал ту гадливость, которую ощущает молодой мужчина в обществе непристойно-развязной, но привлекательной женщины. Собеседница его явно это понимала и даже находила в этом удовольствие. Она рассказывала ему множество зверских анекдотов. Марк часто видел, как женщины пытаются острить по-мужски; и это шокировало его, но все же он чувствовал свое превосходство. Фея оставила мужчин далеко позади. Затем она перешла к профессиональным темам, и Марк содрогнулся, услышав, что в девяноста случаях из ста казнят не тех, кого надо. Сообщила она и некоторые детали казней, которые ему и в голову не приходили.

Да, это было противно. Однако, все перекрывало дивное ощущение, что ты — свой человек. За день он много раз чувствовал себя чужим, и чувство это исчезло, когда мисс Хардкастл заговорила с ним. Жизнь она прожила интересную. Она побывала и суфражисткой, и британской фашисткой, не один раз сидела в тюрьме, встречалась с премьерами, диктаторами, кинозвездами. Она знала с обеих сторон, что может, а чего не может полиция, и считала, что может она почти все. Институтскую полицию она ставила очень высоко; и сообщила, что сейчас особенно важно внушить публике, насколько лечение гуманней наказания. Однако, на ее пути еще встало немало бюрократических преград. «Правда, газеты все за нас, кроме двух, — изрекла она. — Ничего, мы и эти прихлопнем». Марк не совсем понял ее, и она объяснила, что полиции страшно мешает идея «заслуженного наказания». Считается, что с преступником можно сделать то-то и то-то, но не больше. У лечения же пределов нет — лечи себе, пока не вылечишь, а уж вылечился ли больной, решать не суду. Лечить гуманно, а предотвращать болезнь — еще гуманней. Скоро все, кто попадется в руки полиции, будут под контролем института, а там и вообще все, каждый человек. «Тут-то мы с тобой и нужны, — доверительно заметила она, тыкая пальцем Марку в жилет. — В конечном счете, сынок, что полицейская служба, что социология, — одна собака. Значит, нам с тобой вместе работать».