Книга Четвертый перст. Книга 2 - Алакей Близнюк

Так! А ну цыц! Раскудахтались, как курицы на насесте! - Муриан от такого единодушия чуть не рыкнул на них. - Завязывай с цирком и давай деньги. Мне надо где-то спать и есть, а у меня даже меди нет!

- А как же мои дети. Бедные мои дети! Совсем голодные ходят, рученьки тощие, ноженьки тощие, совсем не держат бедолаг.

- Ага, конечно! Какие у тебя дети! Ты никогда не хотел жениться и все это вокруг знают. - Муриан обвел взглядом по окружающим и выцепил пару смешинок в глазах соседей.

- Отец захворал, помочь могут только эльфийские травы! Гномы добрые подайте бедному торговцу лишнюю монетку! Все грехи замолю за вас Матери Земле!

- Прекращай паскуда, перед уважаемыми господами не позорься. Никто тебе не поверит, хоть ты трижды настоятель божьего храма Матери Земли.

- Ничто тебя не пронимает. - разогнувшись спокойно сказал Гот, лицо было спокойным и ничего не выражало, как буквально пол минуты назад. - Я тебе должен два золотых.

- Два золотых и тринадцать медью. - уточнил Муриан.

- Два золотых и тринадцать медью. Сейчас могу тебе отдать золотой и тринадцать медью, остальные либо потом, либо товаром, сам понимаешь, такие деньги никто не носит с собой.

Что верно, то верно. Носить больше золотого никто не хочет, накладно слишком. Проше спрятать добро в закутке и спокойно ходить и не бояться, что тебя познакомят с блестяшкой под боком.

- Ладно, уговорил. - ответ Муриана удовлетворил.

Если честно, то он был готов и полностью взять товаром, приняв лишь толику деньгами. После побега Муриан чувствовал себя совершено голым. Отсутствие рабочих ножей его сильно беспокоило, сумки, оставшиеся у мастеров были полны эликсиров, и рабочего инструмента. Обычный нож стоил не так дорого, а вот хороший нож с двойной ковкой по гномьему рецепту стоил бешенных денег.

На прилавке лежало множество разных ножей, но Гот полез под стойку и возился там некоторое время. Бурча себе под нос перебрал все, что там было и с чистой душой выложил на прилавок.

- Это все что у меня есть. Если я правильно помню, раньше ты предпочитал рыбки, обычные гладкие стилеты и короткие кинжалы шириной в полтора пальца. Хотя ты вырос, рука стала тяжелее, да и ты сам изменился.

- Стилеты убери, не нужны. Вот это оставь, дай посмотрю. Есть скааш?

Муриан убил на все не меньше часа. Выбрать подходящее оружие было сложнее, чем казалось многим. Выбор ножей, кинжалов, кастетов был обширный, но не все подходило, а то, что подходило проходило проверку на вес, центр тяжести и качество хвата и тоже отбраковывалось. В итоге осталось всего два коротких ножа, кинжал в палец шириной и одна рыбка.

Если бы у Мируана забрали тогда и отмычки, то это была бы невосполнимая потеря для него. Стилеты стоили дешево, только вот орудовать ими крайне неудобно, да и Муриан уже давно ими не пользовался, хватка не та.

Попрощавшись, Муриан отправился дальше по делам. Сделкой был не очень доволен. Когда дело касается гнома и торговли жди беды. Ушлые гному могут надуть даже там, где ты этого не ожидаешь. В принципе, именно такое чувство у Мириана и было сейчас. Гот его облапошил, только вот не понятно где.

Следующая остановка была в местной бане. Перед тем, как туда зайти, он недолго плутал по улочкам неподалеку и сделал временный схрон, куда сложил золотой и новые ножи, оставив при себе пару медяков на баню и один их ножей.

Местная баня - это лучшее, что было придумано людьми. Живя практически на севере, местные хумусы придумали аналог комнаты омовения, которая была хорошо развита у его народа. Единственный минус в том, что ходили туда практически все. Море голых мужских тел Муриана вводила в замешательство. Вот женское тело это одно, представителей древнейшей профессии он уважал, что не скажешь об обратной стороне человечества.

- С вас три медяка. Сегодня у нас принимает цирюльник. Если хотите могу позвать его для вас. - тетка лет сорока стояла на входе в баню и принимала плату за вход, попутно снабжая пришедших всякими людскими хитростями для омовения, за отдельную плату конечно же.

- Прошу. - дама взяла монеты и мгновенно упрятала их подальше он лишних глаз.

Здание само по себе было большим. Муриан невольно сравнил ее со столичным театром. Там он никогда не был, зато слышал много рассказов про то место. В половину конечно не верил, считая их бреднями, а проверять было лень, были дела и поважнее.

Охраны на входе не было никакой. Единственной была та тетка на входе, которая сидела в небольшой кабинке и все. Внутри было просторно и влажно. Нос уловил какофонию запахов, отчего Муриан поморщился и постарался дышать ртом.

Главная зала была разделена условно на две части женскую и мужскую. Самки уходили на лево, а Муриан пошел на право. Интересно, раньше такого не было. Было разделение по дням, в один мылись женщины, в другой мужчины и так чередовались. Исключения были праздники.

Сразу за главным залом была средних размеров зала, где были установлены скамейки. Тут можно было раздеться и сдать служке на хранение. Служка был тут же, как только Муриан закончил, тот сразу же подскочил к нему и принял вещи, выдав ему номерок с символом. Вникать что и куда Муриану не хотелось, слишком долго он шел сюда, чтобы о чем-то думать.

Следующая зала окатила его влажным паром. Вдоль стен стояли стульчики и кадки с водой. В углу, рядом с большим чаном, стоял мальчишка с черпаком и к нему стояла очередь. Тот зачерпывал воду и лил каждому в ведра, но не до краев.

Муриан, взяв горячей воды, пошел смывать двух недельный пот и стараться привести себя в порядок. Пока он шел сюда успел попасть под дождь, искупаться в грязи по колено, пройтись в болоте и даже убежать от одного надоедливого хищника.

Хумусы вообще странный народ. Муриан решительно не мог понять этих странных существ, хоть и прожил с ними бок о бок уже больше тридцати зим.

В первые года, когда они покинули отчий дом со Скаргом, им было сложно. Внешний мир был не таким, как о нем рассказывали старейшины деревни. Старшие, бывшие вне леса, часто рассказывали на ночных собраниях молодежи, что из себя представляют люди, как ведут себя, их обычаи и как сними вести дела.

Однако, двое юнцом, сбежавших с дома, ждало глубокое