Книга Соседи. Попасть, выжить и (Не) влюбиться - Ясмина Сапфир

class="p">4.2

-- Ваше право.

Я могла бы и отказаться. Почему не сделала? Понятия не имею.

Мы молча шли по пустым коридорам.

В командном пункте было более оживленно. Нынешние ученые мало проводили времени вместе. Большинство сидели у себя в поселениях и управляли установками дистанционно. Если в лаборатории никого нет, это вовсе не значит, что там не работают. Вполне возможно, какой-нибудь подземник или речник с другого конца света тестирует там что-то или исследует.

Гаоль снова открыл мне двери и подал руку, чтобы зайти в колесницу. Я надеялась, что на этом наше общение наконец-то закончится. Оно снова смущало не к месту, хотелось что-то сказать или спросить. Хотелось посмотреть в голубые глаза и увидеть как на лице Андерса быстро сменяются выражения.

Мне хотелось его провоцировать. Чтобы что? Чтобы он доказал, что мужчина не меньше, чем Сил?

Эта мысль меня саму поразила. Я покосилась на Гаоля, который встал рядом со мной.

Колесница сорвалась с места, и Андерс ответил мне вопросительным взглядом.

Воздух ударил в лицо, и я прикрыла глаза, ощущая движение, мощь и скорость.

Гаоль молчал, пока транспорт не замер возле командного пункта.

Затем сказал:

– Телла. Вам нужно отдохнуть. Правда. Я понимаю, вам поперек горла моя забота и ухаживания тоже…

Я вскинула глаза. Так откровенно он еще никогда со мной не разговаривал. Были намеки, и приглашения. Но сегодня что-то вдруг изменилось. Сам Гаоль изменился неуловимо, но я это очень хорошо ощущала.

Что происходит?

Впервые я задалась этим вопросом.

Он был сам не свой в этот раз.

– Но, пожалуйста, сделайте милость, поспите хотя бы немного, – продолжил, тем временем, Андерс. – Не надо все время полагаться на тоники. Это же вредно!

– Я обязательно учту ваши рекомендации, – как можно более формально ответила я.

Он вздохнул.

– Я вас понял.

Подал мне руку на выходе из колесницы и добавил:

– Хорошо. Я надеюсь, что вы все-таки о себе позаботитесь.

– А вам пора позаботиться о нас! Гаоль! Ну правда! Сколько уже можно! Нам необходимо увидеть врагов! Неужели вы этого не понимаете? Все эти ваши фиксаторы… это как… как инвалидное кресло для паралитика. А нам необходимо уже вставать на ноги!

– Все понимаю, – очень серьезно и решительно произнес Андерс. – Будьте уверены, мы на пороге решения этого вопроса. Правда. Я не обманываю. Мы очень близки к этой цели. Сейчас в науке назревает перелом. Возможно, не через год, не через два, но в течение трех-четырех лет, а если повезет даже и раньше, мы исследуем врага и увидим его!

-- Обещания, – отмахнулась я устало, – Мы пока лишь только обороняемся. Мы не способны вести нормальную войну, и лучшие бойцы гибнут понапрасну. Мы загнаны в угол. И это не аллегория. Мы, как та собака, что кусается и царапается, нанося врагу слабые повреждения, но не серьезный значительный урон.

-- Я понял. Даю вам слово, что мы решим этот вопрос в ближайшее время!

Так он не говорил еще никогда. Обычно Гаоль обтекаемо и неопределенно разглагольствовал: дескать, мы работаем, мы стараемся, дело движется. И вдруг такое четкое обещание! Я вгляделась в его лицо повнимательней.

Напряженное до предела. Желваки снова мечутся по скулам. В глазах – решимость и что-то еще. Не знаю… Почему-то почудилось – именно с таким выражением наши бойцы шли на битву, когда атаки были слишком уж массовыми и люди гибли один за другим.

Да нет, наверное, просто почудилось.

– Отдохните, – тише обычного произнес Гаоль. – Это важно.

-- Ладно, не переживайте. Я пойду в свои апартаменты и сосну.

-- Вот! Уже легче, – выдохнул Андерс, – Спокойного вам сна, командор Тернова.

Я устремилась в здание командного пункта, спиной ощущая, что Андерс провожает меня внимательным взглядом.

Было не по себе, но и приятно.

Да, я не могла этого отрицать. К тому же, я все-таки воин и должна признавать очевидное, даже если мне это не нравится.

Я чувствовала взгляд Андерса.

И все эти его странности, которым сегодня просто числа уже не было, вызывали странное беспокойство. Казалось – он что-то задумал. Но почему-то не признается что именно.

Ладно, скорее всего все это лишь следствие измотанности. Мне, действительно, следует отдохнуть.

Я вернулась к себе, приняла душ, переоделась и связалась с помощником.

-- Анатолий!

Я здесь! – на экране коммуникатора появилось лицо мужчины среднего возраста, с серебристой сединой на висках. Его лицо: простоватое, но открытое само по себе вызывало доверие. Мы служили вместе многие годы и Анатолий ни разу меня не подвел. Так что внешность и содержание совпадали. Я могла подставить ему спину. И сейчас, в том числе, тоже.

-- Прикажете принять пост? – догадался он.

-- Да. При возникновении любого ЧП, вне зависимости от масштаба и сложности, немедленно разбудите меня по видеофону и доложите о случившемся, – скомандовала я.

-- Будет сделано!

-- Конец связи.

Я устало вернулась в кресло-кровать. Разложила до настоящей лежанки, расслабилась и отключилась.

Хотелось проснуться посреди настоящего города, на поверхности, в окружении цветов и деревьев. Да пусть даже снежных равнин севера, с белыми барханами и пробирающимися по ним котами с собаками.

Просто вдруг открыть глаза и увидеть, как в окно влетают солнечные зайчики, ощутить, как они щекочут лицо. Прищуриться на синее небо, глядя как пушистые облака лениво ползут по велению ветра и вытягиваются, меняются, чтобы походить на животных, растения…

Мне, женщине: молодой, одинокой, снился не красавец Сиолилан Град и не загадочный Гаоль Андерс.

Мне снилась Земля… которую потеряли местные люди и которую столько веков силились обрести.

5.1

Кирай

– Утро на поверхности, – бодрый голос по связи разбудил меня и взбудоражил.

Да, уж, дожили, подумалось мимоходом. Узнаем время суток по датчикам на поверхности, и только так, не иначе. Исключая, разумеется, лесных жителей. Они, единственные, еще не забыли, что такое настоящий рассвет, когда пахнет росой и свежий воздух бодрит, встряхивает. Что такое закат, когда день сереет и землю словно накрывает сумеречная дымка.

Ммм… Летний ливень, когда с неба словно опрокидываются ведра воды и тебя поливает пахнущей свежестью влагой. Теплый весенний ветер, что оставляет на лице ощущение будущего восторженного июля… Мерзкий тополиный пух, что застревает в ноздре, или попадает в глаза.

Да даже поднятый ветром с земли песок, что грязноватой дымкой взвивается ввысь, отвратительно скрипит на зубах