Книга Китайские праздники. Древние традиции, памятные до наших дней - Вольфрам Эберхард

это изображение, получить большой доход (тоже /&); летучая мышь (fit) означает удачу (тоже /и). Но так же легко нечаянно произнести слово, которое имеет очень неудачное второе значение, и осмотрительному человеку всегда нужно следить за своими словами, особенно в такие важные моменты, как новогодняя ночь.

Это время, когда рассказывают самые романтические китайские сказки, истории, полные надежды и неисполненных желаний, подобно ниже приведенной особенно выразительной сказке из Центрального Китая.

«Однажды жил очень бедный человек, который обитал в заброшенной сушильной печи за городом и зарабатывал себе на жизнь, работая на других людей, собирая хворост на холмах или навоз на улицах для растопки. Он жил один. Иногда он ничего не зарабатывал и ходил голодный, а иногда ему удавалось собрать несколько сотен медяков.

Снова наступил Новый год, и все стали покупать: рыбу, мясо, вино, овощи, а также ладан, петарды, бумагу для надписей на двери и тому подобные вещи – всего и не опишешь. Когда наступил последний день старого года, бедняк тоже пошел делать покупки с двумя сотнями медяков, которые скопил. Он шел по улицам, но не видел ничего, что ему хотелось бы иметь, пока не заметил портрет красивой девушки, висевший в одном из магазинов на рынке. Он был очарован и не мог отвести глаз от картины. Наконец, владелец магазина спросил его: „Ты хочешь купить эту картину?“ Он лишь кивнул. „Она стоит шестьсот медных монет“. Бедняк, не колеблясь ни минуты, не стал торговаться и побежал домой, взял все свои сбережения из ниши в сушильной печи, пересчитал их и обнаружил, что у него есть пятьсот медных монет. Он рассудил: „Если я добавлю двести монет, которые у меня есть, у меня останутся деньги лишь на два фунта риса к празднику, и больше ничего“. И все-таки он побежал назад на рынок, купил портрет девушки, фунт риса и капусты и вернулся в свое жилище.

На следующее утро, когда все обычно поздравляют своих соседей, он повесил картину на стену своей сушильной печи и поставил миску с капустой у ее подножия как подношение. Потом он встал на колени и выразил свое благоговение перед красотой девушки. И с этого дня он делал это каждый день перед едой и уходом из дома, а также когда приходил домой.

Так продолжалось полгода, и ничего особенного не происходило, за исключением того, что он всегда чувствовал облегчение и расслабленность, когда должен был бы чувствовать усталость.

Но однажды, когда он вернулся с работы домой уставшим и голодным, его встретил запах еды, как только он открыл дверь. А когда снял крышку с горшка после своего обычного ритуала перед картиной, увидел, что он полон горячей приготовленной еды. Он очень испугался и долго не осмеливался начать есть. Наконец, поставил порцию еды перед картиной, как обычно, поклонился, а затем поел досыта.

В тот день он снова вышел из дома, чтобы собрать хворост, а когда возвратился вечером, все повторилось, как в полдень. Он недоумевал, кто мог приготовить для него еду, и на следующее утро сделал вид, что уходит собирать навоз, а сам спрятался за сушильной печью, чтобы посмотреть, не войдет ли кто-нибудь в его жилище. Прошло некоторое время, но он не увидел никого, кто входил бы к нему, однако внутри сушильной печи раздавались звуки. Он подкрался к двери и заглянул в комнату. Увидел прекрасную девушку у очага, которая разжигала в нем огонь. А на стене висел пустой белый лист бумаги. Он был удивлен и чрезвычайно рад, но не знал, что делать, поэтому отошел на несколько шагов, кашлянул, а затем с шумом открыл дверь – и увидел лишь портрет девушки, висящий на стене, горшок с наполовину сваренной едой и огонь, горящий в очаге.

Он снова ушел из дома в тот день и стал ждать за сушильной печью, пока не услышал легкие шаги, шум горшков и сковородок, бульканье воды, наливаемой в чашки, ритмичные звуки воздуходувных мехов, стук щипцов и кремня. Затаив дыхание, он подошел к двери, затем быстро вошел в комнату, скатал картину в свиток и спрятал его. Когда он огляделся, увидел прекрасную девушку в углу своего жилища. Он встал перед ней на колени, но она привлекла его к себе и просто сказала: „Раз уж все так получилось, давай жить вместе, чтобы ты больше не был один“.

Она была хорошей хозяйкой, и они стали богатеть день ото дня, будто деньги начали расти. Спустя полгода они уже имели столько золота и серебра, что взялись строить большой дом с главным залом, флигелем и террасой; там было еще много красивых вещей и много-много красивой одежды. Здесь они были счастливы. Всякий, кто проходил или проезжал мимо, удивлялся: „Занятно, полгода назад здесь стояла только старая сушильная печь. Как такое может быть, что сейчас здесь появился дворец?“

Мужчина часто спрашивал свою жену, кто она на самом деле, но она лишь улыбалась. Когда однажды он слишком настаивал, она сказала полушутя-полусерьезно: „Я темная девушка с девятого неба. Так как я совершила преступление, то моим наказанием стало прожить на Земле несколько лет“. Но когда он спросил, сколько именно лет, она так и не ответила.

Когда через три года она родила дочь, счастья в доме стало еще больше. Однако через некоторое время она начала грустить, что-то ее, казалось, тревожило. В конце концов она перестала есть. Ее муж подумал, что она, быть может, больна, и предлагал позвать лекаря, но она каждый раз отказывалась.

Однажды она вдруг спросила его: „У тебя еще сохранился тот свиток бумаги?“ А когда он кивнул, продолжила: „Я хотела бы взглянуть на него“. Он подумал: „Мы прожили вместе три года, у нас есть ребенок; чего мне бояться?“ И без дальнейших размышлений нашел бумажный свиток и показал его ей со словами: „Посмотри, вот он…“ Но внезапно его жены не стало – а на бумаге вновь появилась прекрасная девушка. Он с рыданием бросился на землю, и ребенок заплакал вместе с ним, но картина оставалась бесстрастной. Он мог только снова повесить ее на стену и почитать ее, как он это делал раньше; позже его дочь тоже стала так поступать, но больше никогда эта прекрасная девушка не оживала».

Первый день Нового года

В полночь в канун Нового года, когда на Западе толпы людей встают, чтобы поднять тост за Новый год, когда радость и веселье достигают апогея, все члены консервативной китайской семьи тоже