Книга Тропа предела - Антон Валерьевич Платов

Дэйвнэ стиснул в руках ореховый прут с поэмой.

— Пора, — сказал Голл МакМорна.

Воины позади него подняли тяжелые короткие копья и с криком метнули их в единственного сына ушедшего Вождя клана МакБайшкнэ.

Но словно серебряная рука мелькнула на миг перед грудью Дэйвнэ, и посланные умелыми руками копья миновали его незащищенное тело, и, вырвав два коротких всхлипа, приковали к мокрой земле Грайнэ, дочь деревенского старосты, и Кайрида, ученика Мунстерской Школы Бардов.

Дэйвнэ замер, уже понимая, что произошло, но еще не смея обернуться. Все затихли вслед за ним; и тогда Дэйвнэ, чувствуя падающую с небес непоправимость случившегося, посмотрел на застывшее тело Грайнэ, на ее лицо, исковерканное предсмертной судорогой боли, на лицо Кайрида, в чьих распахнутых мальчишечьих глазах еще стыло недоумение.

И тогда взгляд его обратился к МакМорна.

И Дубтах — друид, бывший с воинами сынов Морны, — рухнул наземь, зажимая руками глаза, во дно которых навечно впечатался алый столб пламени Силы, взметнувшийся над головой Дэйвнэ сына Кумала.

И черным цветом отчаянья отсвечивали языки огня, охватившего дух Дэйвнэ.

С неистовым криком поднял Дэйвнэ ореховый прут с начертанной на нем любовной поэмой и метнул его во врагов. И самое время потеряло свою суть, повинуясь его воле; и тот несчастный из людей МакМорна, что оказался на пути воли Дэйвнэ, медленно — медленно — видел, как тонкий, не толще пальца, прут касается его груди, входит в его плоть, раздвигая ребра, рвет мускулы сердца…

И когда он упал, с хрипом стискивая проткнувший его насквозь тоненький прутик, ломающийся в его руках, и время снова обрело свое естество, не было уже на поляне светлого рябинового леса мальчика по имени Дэйвнэ.

Но далеко-далеко в лесных дебрях рыдал, преклонившись к замшелому пню, последний воин и последний маг разгромленного четырнадцать лет назад клана МакБайшкнэ.

ГЛАВА 3

ПУСТЫНЯ ОТЧАЯНЬЯ

1

Лейнстер, лес Килль Энайр

конец лета года 1464 от падения Трои

Солнце уже склонялось к закату, и лучи его, рассеченные стволами деревьев, длинными косыми полосами ложились на влажную после дневных дождей почву, когда мальчик поднял, наконец, голову от лежащих на пне рук и огляделся.

Ветер давно стих, и было совсем тихо, только чуть слышно щебетали в лесной глуши редкие птицы. Ни дороги, ни тропы не было поблизости, и мальчик недоумевал, как оказался здесь, вдали от берегов озера Лох Ринки, прежде чем вспомнил рассказы Лиа Луахрэ о возможности путешествий сквозь Кромь — кромешный мир, «подпол» реальности. Возможно, в другое время его порадовала бы вновь обретенная чудесная способность, — в другое время, но не сейчас.

Сейчас ему было все равно.

В горле пересохло; нос Дэйвнэ улавливал запах недалекой воды, но мальчик не поднялся и не пошел к ручью. Я умру; — не то понял, не то решил он, и не заметил, как губы его неслышно прошептали то же самое. Я умру.

— Нет, — никто не произносил этого вслух, ответ сам по себе родился внутри Дэйвнэ. — Нет.

— Я умру — снова сказал мальчик.

— Нет, — повторился ответ. — Не умрешь, потому что ты — Светлый, ты — Финн. Рука Луга над твоей головой.

— Зачем? — Дэйвнэ печально качнул головой. — Я видел Силу, что отвела от меня копья, — зачем? Зачем умерли…

Воспоминание оказалось таким острым, что Дэйвнэ почти заплакал снова.

— Я не хочу защиты, за которую приходится так платить богу! — почти выкрикнул он в пустоту вечернего леса. — Я не хочу руки бога, который… — он не договорил.

Пустота молчала.

— Я умру… — пробормотал Дэйвнэ.

Пустота.

Тогда он снова уронил голову на руки — не чтобы плакать, а просто потеряв последние силы. Тяжелая тупая дремота накатывала на него, и сопротивляться ей не было уже никакой возможности. Но прежде, чем заснуть, утонуть, раствориться во тьме, он почувствовал затылком легчайшее дуновение, словно чья-то невидимая рука огладила его волосы. И уже проваливаясь в сон, Дэйвнэ вспомнил почему-то сказанные давным-давно слова старой друидессы.

Боги бывают милостивы. Боги бывают жестоки. Но для того, кто живет, и боль, и радость имеют одну и ту же цену. Аля того, кто живет и ищет, и боль, и радость — лишь вехи, отмечающие путь над бездной небытия.

Тропу Предела.

2

Лейнстер, лес Килль Энайр

начало осени года 1464 от падения Трои

Он провел неделю или больше, пробираясь на северо-запад сквозь лесные дебри. Почему именно на северо-запад, он не знал. Просто густой золотой свет заходящего солнца притягивал к себе его опустошенное сердце.

Пусто было в его голове и пусто было в его сердце: ни мыслей, ни чувств. Слишком велико было его потрясение, и слишком глубоко он пережил его — все живое в его душе сгорело в черном огне горя. И осталось одно — последнее — знание обреченного.

Отчаянье.