Книга Нигиль - Саша Карин

шутят, как веревочная лестница действительно вывалилась из окна. Он взобрался по ней и оказался в маленькой квартирке.

На стенах висели эскизы, нарисованные углем. Несколько законченных работ были сложены в единственном сухом углу – рядом с печной трубой. В верхней, написанной дорогими красками, он сразу признал портрет Фальты.

Хозяин с бледным лицом быстро втащил наверх лестницу и захлопнул окно. Он был еще молод, только выглядел совсем плохо.

– Либо вы из полиции, либо пришли от нее, – сказал художник и закашлялся.

– Второе. Почему ваша дверь опечатана?

Отвечая, хозяин уже стоял к Ноллю спиной. Он рылся в бумагах, комом наваленных на грубом столе.

– Три полнолуния назад мне пришло назначение в Нигиль. Теперь я сижу тут, как мышь в мышеловке! Впрочем, идти мне все равно больше некуда. За домом следят серые кители. Пусть сами вытаскивают, если хотят!

– «Серые кители»? – переспросил Нолль. – Это что-то вроде… тайной полиции?

– Верно, – ответил Прятт. – И должен сказать, что вы счастливейший человек, если до сих пор с ними не сталкивались.

Художник вздохнул и вернулся к бумагам.

– Да где же…

На полу у Нолля под ногами лежал альбом. На раскрытой странице он увидел довольно едкую карикатуру: крыса ростом с человека впивалась зубами в плечо мужчины в лохмотьях, а за этим следила толпа толстых людей – все в форме Молчской управы. Надпись снизу гласила: «Госпожа Крыса, вы начинайте, а мы доедим!»

Хозяин отошел от стола и, заметив, что Нолль рассматривает альбом, хмуро сказал:

– Какое-то время я работал в «Молчском вестнике». Но это продлилось недолго. Главный редактор, Маразми´н Фейк, не разделял моего чувства юмора.

Нолль кивнул.

– Вот конверт для нее, держите. Отпечатано в лучшем виде, а подпись… мой шедевр. – Прятт чуть помолчал, а потом печально спросил: – Она обо мне что-нибудь говорила?

– Думаю, она о вас беспокоится, – соврал Нолль. – Сказала, что вы три года ничего не писали.

Молодой человек сполз на пол и вдруг заплакал. Всхлипы были громкими и неприятными. Иной замер, не зная, как себя повести.

– Ну же, сейчас не время…

– Поздно! Мое дело кончено.

– Вы просто себя жалеете, – пробормотал Нолль; ему совершенно не хотелось лезть в чьи-то странные отношения. – Госпожа Фальта, может, пришла бы сама, если бы не рассчитывала увидеть… все это.

Художник смолк и поднял на Иноя заплаканные глаза.

– Госпожа Фальта… – пробормотал он. – Так вы сказали? Вы ничего о ней не знаете, верно?

– Мы почти не знакомы, если вы об этом.

– И все же она выбрала вас… – Он поджал губы, но сдержался. – Как всегда: меняет людей как перчатки. И метит на самый верх!

– Бросьте. Вам пора привести себя в порядок, – сказал Нолль уже резко и решился добавить: – Карикатура у вас неплохая.

На это художник вдруг рассмеялся. Он уже стоял на ногах. Сделал вид, что ему нужно придержаться рукой о стену, чтобы не упасть.

– Фальта всегда делала только то, что хотела! Легко расставалась с тем, что не нужно. Когда мы бежали из Нижнего города, она обещала, что мы будем вместе и навсегда. И вот, она вспомнила обо мне, лишь когда ей понадобилась моя помощь. – Он снова закашлялся. – Даже не явилась сама… за бумагой, что ей так нужна.

– Успокойтесь. Вы сами будете жалеть о том, что сейчас говорите.

Он покачал головой и пробормотал:

– Я даже немного рад, что она меня позабыла. А теперь убирайтесь.

Когда Нолль спускался по лестнице, художник, совладав с собой, печально добавил еще кое-что:

– Не верьте ни единому ее слову. Вообще никому не верьте. И… поосторожнее с серыми кителями.

Спустившись, Нолль пошел закоулками, когда вдруг впереди, на перекрестке, вспыхнули огни. Тихо, под прикрытием сумерек и тумана, подъехала черная, как видно обитая вороненой сталью, моторная повозка. На улицу вышли двое мужчин – как раз в серых кителях – и подошли к одному из дряхлых домов. Внутри горел свет.

– Именем Молчского Совета – откройте! – услышал Нолль холодный, безэмоциональный голос.

Наверху тут же поднялась суета. На втором этаже со стороны двора хлопнули ставни, показалась чья-то нога. Что-то грохнулось на пол – может быть, стул.

– Зажмем его, – спокойно сказал один из серых кителей, посмотрев на второго. – Я захожу. Обойди с другой стороны.

Серый китель выбил дверь ударом ноги. Нолль, увидев, что второй идет в его сторону, прислонился к стене в плохо освещенном переулке и задержал дыхание. Серый китель быстро прошел мимо него с револьвером в руке. Ничего не выражающее лицо без усов. Непримечательная одежда – лишь с посеребренными пуговицами и серебряной брошью в форме сомкнутых губ и пальца – символа города – на лацкане.

Когда серый китель скрылся за углом дома, Нолль прокрался мимо черной повозки и поспешил выбраться из переулков.

Уже сидя в номере в ожидании прихода Фальты, он решился все-таки вскрыть конверт. Внутри было несколько незаполненных разрешений на проход в Верхний город, а также бумага: свидетельство о рождении некой Фальты герр-Морр. Документ был качественно отпечатан, заполнен и подписан дорогими чернилами. Даже печать с гербом дворянского рода из Верхнего города казалась настоящей. Пожелтевшая местами бумага, верно, была состарена с помощью химических реагентов. Если бы Нолль не был уверен, что это подделка, догадаться об этом было бы почти невозможно.

17

Фальта явилась к девяти вечера.

Нолль поднялся с кровати, застегнул рубашку и сел за стол. Прогремел Монолит, но женщина дремала – или делала вид, что дремала, – повернувшись лицом к стене. Ее рыжие волосы рассыпались по одеялу.

Изучая принесенную ею схему технических тоннелей, Нолль краем глаза заметил, как она встала и подошла к нему сзади.

– Посмотрите, – сказал он задумчиво, – был прорыт лишь один тоннель – от вокзала в сторону Крысиной улицы. Да и он заделан стеной.

– Вы недовольны?

– Вы не сказали мне всей правды.

Он подумал: «Без взрывчатки туда все равно никак не попасть».

– На правду у нас не было уговора, – ответила Фальта и, опустившись на край кровати, стала одеваться. – Но раз уж вы и так заглянули в конверт, оставьте себе одно разрешение. Может, оно пригодится, если захотите попасть в Верхний город. Впишите туда свое имя, печати, как видите, уже есть.

– Не очень это законно, – заметил Нолль.

Женщина усмехнулась.

– Жить в Молче и соблюдать все законы невозможно.

– Знаете, – сказал Иной, помолчав. – Возвращаясь, я стал свидетелем странной сцены в переулках под стеной… Эти серые кители – вам что-то о них известно?

– Кроме того, что им лучше не попадаться на глаза?

Нолль кивнул.

– Я