Книга Вечное царствование - Кэролайн Пекхам

к папе с торжествующей ухмылкой, и он расхохотался.

— Ладно, это было наполовину прилично, — сказал он, сдерживая свое веселье. — Но у меня лучше.

Я прищурилась, глядя на него, продолжая улыбаться. — Тогда продолжай, но тебе не так-то просто будет переплюнуть хлыст для скота в заднице.

— Нет, только моя дочь может быть настолько изобретательной, но ты получила свое воображение от короля фантазий. — Он ткнул большим пальцем себе в грудь. — Итак, представь, что вампир пыжиться в туалете, пытаясь высрать самое лучшее дерьмо в своей жизни.

— Неужели из-за этого снова начнутся дебаты о наваливании кучи дерма? Потому что я все еще не верю, что они срут, — упрямо сказала я, и он захихикал.

— Ну, в этой стране также нет мурадаков, так что, если мы становимся педантичными, я буду обязан снять баллы и с тебя, — сказал он.

— Хорошо, прочь сомнения. — Я ткнула его локтем в бок, поощряя продолжать.

— Хорошо. Итак, он крупный парень, изо всех сил старающийся справить свою ежедневную нужду, но чего он не понимает, так это того, что целая стая пираний заплыла по водосточной трубе в унитаз.

— Это те самые рыбы-монстры, верно? — Заинтересованно спросила я.

— Да, у них острые зубы и они предпочитают мясо. — Он заскрежетал на меня зубами, и я отпрянула назад, чтобы избежать фальшивого укуса, веселье пронзило меня. — Итак, пока граф Думпсула тяжело дышит и стонет, пытаясь вытащить человеческую голову, которую он съел на завтрак, из своей лоснящейся задницы, пираньи подкрадываются к нему, и тогда — бульк!

— Он насрал на них?

— Нет! Пираньи схватили его за задницу, понимаешь? Потом они измельчили его так быстро, как в блендере…

— Блендере?

— Как для приготовления смузи.

— Смузи? — Я нахмурилась.

— Это когда ты измельчаешь кучу фруктов в кашицу, которую можно пить. Раньше можно было купить такое устройство для кухни, которое это делало, — он объяснил, и я добавила это к своему предыдущему запасу знаний.

— Мило, — сказала я, рассмеявшись над образом, который он нарисовал, но настроение отца, казалось, было немного испорчено.

— Хотел бы я показать тебе все, что было в старом мире, Монтана, — тяжело произнес он. Он говорил это и раньше, и мне было больно, когда он это говорил, потому что я могла видеть ту другую жизнь в его глазах, которая была полна всего, что у нас могло бы быть, если бы только все было по-другому. Если бы только, если бы только, если бы только.

Мы наконец добрались до многоквартирного дома, который называли своим домом, прямоугольного здания, выглядевшего точно так же, как и все остальные в Сфере: высокое, непритязательное и простое.

Папа рывком распахнул деревянную дверь, которая разбухла под дождем, — ее заклинивало каждый раз, когда ею кто-нибудь пользовался. Ступив на ледяную лестничную клетку, мы направились вверх по сырым каменным ступенькам на первый уровень. Я ходила по этому пути каждый день, всегда одному и тому же, бесконечно вечному, моя жизнь — одно вращающееся колесо повторяющегося, предсказуемого ничего. Мы не жили здесь, мы просто выживали в этом пространстве, и под стук дождя в окна и завывание ветра на заброшенных улицах я не могла не задаться вопросом, как долго еще может продолжаться это выживание.

Я отперла шаткую дверь в наш дом, подергав ее, чтобы она сдвинулась с места, и открыла наши скудные жилые помещения, когда она широко распахнулась.

— Ты достал свечи? — Спросила я.

— Еще бы, — сказал папа. — Старина Боб дал мне хорошую цену. Мне пришлось обменять всего две сигареты на десять.

Я улыбнулась, переступая порог нашей квартиры, благодарная за то, что хотя бы внесла свой вклад в эту часть, хотя причина, по которой у нас вообще были эти сигареты, заключалась в том, что на прошлой неделе пропал Дин Паркер. Как только кто-то исчезал, его квартира превращалась в тушу, ожидающую, когда ее обчистят. Я добралась туда в числе первых стервятников и принесла нам редкую пачку сигарет вместе с запасом туалетной бумаги. Это было похоже на ту еще халяву для всех, но, эй, такова была жизнь в Сфере, и я знала, что, если мы трое когда-нибудь пропадем, это место будет разгромлено также быстро, наши вещи разграблены, а все ценное украдено толпами.

По всей Сфере громко прозвучал сигнал, резкий и пронзительный, как звон колокола, возвещающий о прибытии Дьявола, и я замерла, — ужас пробежал по моему позвоночнику, потрясая меня до глубины души. Этот звук означал одно, и только одно.

Раз в год — хотя мы никогда не знали, когда именно — группа Элитных вампиров приезжала в Сферу и проверяла кровь людей. Они ходили от двери к двери, казалось бы, наугад, а затем забирали тех, кто, по их мнению, не прошел их «тест», как только результаты приходили через день. Никто не знал, куда они отправлялись, и никто не хотел это выяснять. Единственное, что мы знали наверняка, это то, что те, кого забирали, так и не возвращались.

До сих пор нас с Келли не проверяли, но каждый раз, когда раздавался сигнал, он звучал зловеще, как надвигающаяся буря, как шепот бога, обещающего нежелательное будущее, еще более ужасное, чем то, с которым мы столкнулись в этом месте.

— Иди внутрь, — пробормотал папа, у него перехватило горло, когда он выглянул в пустой коридор за нашей входной дверью, и я поспешила подчиниться. — Они здесь не из-за тебя. Не волнуйся, малышка.

— У нас все будет в порядке, — согласилась я. — Как и всегда. — Это было похоже на ложь, слова оставили кислый привкус у меня во рту, как привкус будущего, которое приближалось к нам.

Сегодня наш дом почему-то казался меньше. На обоях были обычные влажные пятна, выцветшие коричневые цветы смотрели на меня со всех сторон, пытаясь внушить счастье и надежду, но на деле только угнетали и подавляли. Я знала каждый лепесток и листок как свои пять пальцев и не была уверена, люблю я их или ненавижу сейчас. Эти цветы были фоном в моей жизни, каждое воспоминание, которым я дорожила со своей семьей, было создано на фоне этих пятнистых обоев, тусклых цветов, наблюдающих за каждым мгновением, пролетающим мимо нас.

Я положила мешок с пайком на единственную деревянную столешницу на мини-кухне, которая составляла половину нашего жилого пространства за пределами двух крошечных спален. На стойке была белая плитка, пожелтевшая от времени, а раковина из нержавеющей стали сияла ярче всего остального, что у нас было.

В другом конце комнаты стояли коричневый диван, ширины которого едва хватало для двух человек, стол на